— Увести их в ямы.
Воля снова вызвала Рея, когда он бросил последний взгляд на мурийских пленников, которых стражи волокли по плитам. На этот раз он оказался в торговой лавке, похожей на те, какие встречались ему на рынке мурийского города.
— Не хватит ли нам стоять в стороне от торговцев Му, — сказал один из бывших там людей, поднял кружку, отпил и деликатно прикоснулся к губам квадратиком льняной ткани.
— У матери-страны великие силы, — с сомнением ответил один из его компаньонов.
— Да! — Торговец отхлебнул снова и облизал свои пухлые губы. — Но разве жрецы Баала знают меньше?
Затем Рей перенесся в верхнюю комнату башни или какого-то высокого здания, поскольку из окна, где-то далеко внизу, виднелись проблески света. Впервые с тех пор, как Рей прошел через ворота времени, он оказался среди предметов, близких его эпохе. Это явно была лаборатория. За столом в углу сидели два атланта в красных мантиях.
— Нам нужен человек для корма, — сказал один. И, хотя Рей сидел близко, их голоса опять доносились до него, словно издалека.
— Для этого есть мурийский пленник. Пусть же встретит он объятия Преданного Тьме, как и весь его род в будущем! — Лисье лицо жреца засияло от нетерпения, похожего на голод, и облако зла над его головой стало темнее и гуще. Но его собеседник разглядывал в задумчивости свои руки, лежавшие на столе, и его длинное лицо выражало сомнение.
— А что, если мы откроем ворота, а закрыть не сможем? Иной раз я боюсь, что мы зашли слишком далеко и продвигаемся слишком быстро…
— Разве лорд Тени не станет защищать свое добро? День Пламени теперь на закате.
Какое зло они тогда творили, Рей не запомнил. Если чья-то воля наблюдала за этими людьми его глазами, то она милосердно вымела из его мозга все, что он там увидел, прежде чем он снова оказался у черного занавеса. Рей еще раз прошел через огненную агонию, когда ощутил в руке ткань занавеса. А затем, больной и измученный, открыл глаза в комнате башни Му, и Непрозрачные отверстия в ее стенах снова показались ему похожими на слепые глаза.
Перед ним стоял Ре Му, но сейчас в его лице не было обычного спокойствия правителя. И Наакали тоже выглядели людьми, которые заглянули в глаза самой смерти, и поняли, что у них нет против нее никакой защиты. Усталость Рея была огромна, он чувствовал себя тяжело больным.
— Так значит, вот чем они занимаются, открывают ворота, на которые ни один человек не должен класть руку… — прошептал Ре Му. — Разве они не знают, что вызванное ими, в конце концов, всегда оборачивается против тех, кто возомнил себя хозяевами? Вызвать это можно, а вот загнать обратно… Мир тем, кого они послали к Солнцу! А тебе, — сказал он Рею, потянувшись, чтобы плотнее запахнуть мантию вокруг плеч Рея, — тебе мы обязаны безмерно, потому что, если бы мы не узнали их дел, то многое из того, что происходит, могло бы в конце концов привести нас к гибели.
— Что делали они в той лаборатории?
— Скажи спасибо, что не помнишь. Мы должны идти. Но все, что мы благодаря тебе увидели и узнали, страшной тяжестью будет давить на наши души и разум до тех пор, пока мы не успокоимся в наших гробницах-нишах. Они совершили грех, которому нет прощения, и расплата будет грозной. Уча, принеси воды жизни…
Старший Наакаль протянул Правителю чашу с искрящейся водой. Обняв Рея за плечи, мурийский правитель поддерживал его, пока тот не выпил всей жидкости. Глотая ее, Рей почувствовал, как жизнь и энергия вновь наполняют его.
— Ты должен отдохнуть. Мы последим, чтобы твой сон был легким и без сновидений. А потом отправим домой…
Сон уже крепко смежил веки Рея. Он едва сознавал, что Наакали принесли подстилку и положили ее на пол, что сам Ре Му помогал им уложить чужеземца на покрывало. Однако несмотря на желание уснуть, Рей вздрогнул, когда непрошеные воспоминания о том, что он видел, или казалось, что видел, вошли в его мозг. Но прохладная и легкая рука коснулась его лба, были сказаны слова на непонятном ему языке, и воспоминания исчезли, остался только сон.
Когда Рей проснулся, над ним был мягкий свет. Те овалы, которые казались ему слепыми глазами, сейчас прозрели, из них лился мягкий свет, заливающий всю комнату. Какой-то шорох, Рей медленно повернул голову. Даже это малое движение требовало огромного усилия воли. Леди Эйе улыбнулась ему.
— Мне сказали, что ты сделал для Страны Му, и я пришла, чтобы о тебе заботился кто-то из твоего собственного дома.
Глаза Рея закрылись помимо его желания. «Из твоего собственного дома». Но зачем ему мурийский дом? Это не его мир и не его время, и он здесь чужой…
Деревья, высокие, как башни Му, поднимались из земли. И между ними мелькали тени, ложившиеся на землю линиями запутанного лабиринта. Где-то там… дальше, дальше… Он должен идти дальше…
— Рей! Рей!
Этот зов был слабым, словно голоса атлантов, когда Наакали послали его к ним сквозь черный занавес, но он был повелительным, он требовал, чтобы Рей его услышал… Услышал и остановился бы между деревьями в неведомой дали, и вернулся назад.
— Рей!
Его схватили за руки. Он пытался вырвать их, но не мог.
— Вернись!
Этот зов раздался над ним, как громовой удар, и в нем была такая сила, что Рей съежился, боясь, что сейчас его пронзит молния.
— Вернись! — снова прозвучал приказ, словно а неповиновении не могло быть и речи.
Рей открыл глаза. Рядом с ним стояла на коленях леди Эйе. Это ее руки держали его. А за ней стоял старый Наакаль, положив ладони ей на плечи, словно это должно было как-то связать их, объединить их силу.
— Встань! — повелел женщине Наакаль. Он убрал руки с ее плеч и наклонился над Реем. В его руках неизвестно откуда возник хрустальный шар. Свет от стенных панелей, казалось, устремился к нему, чтобы превратиться в сверкающее облако, окутавшее Рея. Он снова закрыл глаза. Деревьев больше не было, не было и необходимости что-то искать… Был только исцеляющий сон.
Длинноногая птица бежала по берегу, по волнистой линии на песке, отмечавшей высоту прилива. Она уже закусила маленьким скатом и предвкушала другие богатые находки. Но, обойдя скалу, вдруг пронзительно крикнула и повернула обратно.
Рей, потревоженный этим испуганным криком, поднял голову и оглядел маленькую бухточку. Бабочка с металлически-синими крыльями, порхавшая над его головой, только что улетела. Бухта была пустынной. Рею хотелось побыть совершенно одному. В каком-то смысле он был всегда одинок. Несмотря на теплый прием мурийцев, между ними и Реем всегда оставался барьер, его не покидало ощущение, что все это нереально, по крайней мере, для него.
Что в конце концов случилось с этой страной и народом? Какая мировая катастрофа изменила все лицо планеты, разделив ее на части суши и моря, известные в его время? Может, остатки мурийской расы бежали в более спокойные земли, а может, неожиданное землетрясение захватило их на островах, которые стали вершинами гор, поднявшимися над исчезнувшими равнинами Му? В таком хаосе цивилизация должна была быстро погибнуть. Выжившие впали в дикое состояние, исчезло все, осталась только легенда. Короли Му, наверное, стали полузабытыми богами дегенерировавших рас.
Что сейчас — первые дни Му или последние Бесплодные Земли были его землей — если что-нибудь здесь могло быть связано с ним. Когда-нибудь… Когда-нибудь он, может быть, вернется туда.
Жадная птица, обманутая неподвижностью Рея, рискнула вернуться. Но недоверчиво поглядев на него, заторопилась к скале на другой стороне бухточки и тут же бросилась обратно с испуганным криком, и Рей услышал плеск, словно кто-то брел по мелководью. Он надеялся, что сюда, в его укромный уголок те, кто пришли, не заглянут. Они и вправду остановились поодаль, но благодаря какому-то акустическому трюку скал, голоса он слышал хорошо. Одно слово привлекло внимание американца.
— Храм Баала празднует ночь середины года. Рисковать шеей ради Му? Если они верят в это, они дураки. Я думаю, надо освободиться самим, как сделала Атлантида, и выгнать Солнцерожденных. Не захотят уходить — что ж, пусть встретятся с Баалом. Как я понимаю, он умеет пользоваться такими, — говоривший захохотал.
— Значит, ты плывешь на восток? — спросил другой голос.
— Через три дня, а, может быть, раньше, если успеем. Это мурийское дурачье не спрашивает моих морских полномочий — зачем им? Я всего лишь торговец зерном из Уйгура, который направляется к окраинам Майякса и который проделал такой же путь два года назад. Они узнают меня только по одежде. Одно плохо: сейчас здесь, в городе, одна из этих проклятых Солнце рожденных — леди Эйе, она знает меня в лицо. Я был в ее доме до дела тайных кораблей, когда получил пять лет. Если она увидит меня здесь, на запретной территории, то сообщит об этом Солнце рожденным, так что надо мне поскорей убираться к Баалу, вот что я говорю!
— Как же ты пройдешь мимо восточной стражи?
— Это мой секрет. Дай мне те сведения, которые ты добыл, и я унесу их с собой, не бойся. Не в первый раз. И твои братья в Тени будут рады мне.
— Я не рискую слишком долго заниматься разведкой. У этих опекаемых Пламенем жрецов есть способы читать не только поверхностные мысли. Хорошо, что меня вообще приняли, пусть даже учеником.
— Ты узнаешь то, что нам нужно, — с угрозой сказал первый голос. — Стало известно, что они недавно каким-то образом проникли сквозь темный занавес и обнаружили Преданного Тьме. Ты должен узнать, как они это сделали и какую защиту планируют, — это для нас жизненно важно. А теперь уходи, пока никто не спросил, почему того, кто пошел к постели больного отца, видели на взморье с торговым капитаном из Уйгура.
— Видели? — в этом вопросе слышался откровенный страх. — Ты же сказал, что здесь можно встретиться без опаски?
— Совсем безопасных мест нет, дурень! В наших делах всегда есть доля риска. Если ты не веришь этому, то ты хуже, чем дурак. Несмотря на свой охранный талисман, никогда не забывай, что ты ходишь по веревке, протянутой над ямой с огнем. А теперь уходи!