Элосса встала и принялась напряженно вглядываться в слабое мерцание огня, который был уже так далеко.
Стэнс сделал судорожное движение. Упал? У нее перехватило дух. Нет! Он стоял на ногах и размахивал факелом, как победным флагом.
Вот он снова вернулся на каменную нить, держа факел перед собой. Тело Элоссы болело от напряжения, когда она следила за его медленным возвращением. Она в первый раз глубоко вздохнула, когда он сделал последние несколько шагов и встал на губы вырезанного в камне лица, из которых выходил этот невероятный мост.
— В конце он очень узок… — Стэнс часто дышал и лицо его блестело от пота. Это путешествие далось ему нелегко. — И он самую малость не доходит до края пропасти. Можно перешагнуть.
— И ты доказал это, — Элосса старалась выглядеть спокойной. Другого пути, кроме этого опасного моста, не было. Она с детства узнала узкие горные тропки, по которым надо было идти с величайшей осторожностью, потому что все зависело от твоей ловкости и способности сохранять равновесие. Однако, путь по самой худшей из них — ничто по сравнению с тем испытанием, что предстояло ей сейчас. Элоссе приходилось отгонять страх и отвращение к форме этого единственного пути. Лицо на камне источало такое ощущение зла, что ступить на этот язык было почти выше ее сил. Этот камень может погубить того, кто боится… И в ней росло глубокое отвращение. Ее преследовало видение языка, обвившего Раски. Каменный язык тоже может схватить ее и бросить в зияющий рот…
Элосса затрясла головой. Дать этому видению хоть какое-то место в мозгу — значит позволить осуществиться целям Атторна, кто бы он ни был. Она высоко подняла голову и спросила ровным голосом:
— Как пойдем?
Стэнс поглядел на только что пройденный путь.
— Я думаю, что пойду первым. Эх, кабы у нас была веревка!
Элосса невесело усмехнулась. Связаться? В случае несчастья это означало бы гибель обоих.
— Не думаю, что у каждого из нас хватит сил удержать другого, если тот упадет. Но раз уж надо идти — пошли!
Этими последними словами она, возможно, выдала свою тревогу, но он ничем не показал, что знает о грызущем ее страхе. Стэнс поднял факел, чтобы свет падал над его плечом, я уверенно шагнул на язык. Запахнув плащ и крепко сжав посох, Элосса пошла следом.
Очень скоро им пришлось встать на колени и ползти. Элосса не сводила глаз с камня, боясь глядеть по краям языка. Но скоро эти края так сблизились, что нельзя было не видеть их, и это было пыткой. К счастью, пропасть была полна мрака. По крайней мере, только воображение могло рисовать то, чего не видели глаза.
— Здесь только верхом, — послышался голос Стэнса.
Элосса подобрала платье. Грубый холодный камень царапал внутреннюю поверхность ее бедер, она передвигалась медленно, а насест становился все уже. Болтающиеся ноги отяжелели. Она боялась потерять равновесие.
Затем Стэнс сделал прыжок, если можно так назвать его быстрое движение вперед из сидячего положения. Он положил факел на край пропасти, так что пламя освещало мост, и, стоя на коленях, протянул руки Элоссе. Девушка выпустила камень, за который крепко держалась, взяла посох, завернутый в подол платья, и протянула его Стэнсу. Стэнс взялся за посох и стал подтягивать Элоссу к себе через треснувший конец арки. Она с трудом проволоклась вперед и упала прямо на Стэнса, оттолкнув его назад. Несколько минут она вообще не могла двигаться, как будто ее силы и мужество истощились разом.
Руки Стэнса обвились вокруг нее. Элосса почти забыла о брезгливой неприязни к чужому прикосновению, унаследованной ею от клана Юртов. Она сознавала только, что тепло его тела отогнало в темноту бездны весь ее страх. Они перешли пропасть. Под ними был обычный камень.
Раски выпустил ее и занялся готовым погаснуть факелом. Он помахал им, раздувая огонь. Элосса встала, опираясь на посох, но чувствовала себя вне времени и пространства, по щекам ее катились слезы, а крепкий камень под ней качался.
Стэнс поднял факел. Пламя явно отклонялось назад. Поток воздуха, свежий, как ветер с гор, шел откуда-то спереди. Значит, тут был какой-то путь для них. Элосса была голодна, всё ее тело болело от усталости, но она не хотела отдыхать здесь. Появилась надежда наконец-то вырваться отсюда, а это самое главное.
В стене перед ними было отверстие — естественный, необработанный камень, и из него шел поток воздуха. Стэнс просунул туда голову и глубоко вздохнул.
— Мы, наверное, близко к выходу, — сказал он. — Этот ветер не пахнет подземельем.
Наверное, Стэнс почувствовал, что его слова подбодрили ее, потому что он рванулся вперед, и она поспешила за ним.
Они вышли в ночь, почти такую же темную, как проход, по которому только что шли. Небо заволокло тучами, которые закрыли луну и звезды. Ветер обещал приближение зимы. Они нашли дверь в мир, но сначала надо было кое-что узнать о нем. По молчаливому согласию они вернулись в проход, нашли нишу, укрывшую их от ветра, и сели там, решив переждать ночь.
Элосса достала последнюю лепешку. И у них была вода во фляжке. Поев, они решили спать по очереди. Стэнс вызвался первым нести вахту, и Элосса не возражала. Она так была измучена переходом по мосту, что сейчас рада была завернуться в плащ и хоть немного отдохнуть. Уснула она мгновенно.
Элосса очнулась от того, что Стэнс прикоснулся рукой к ее плечу. Он проворчал что-то неразборчивое и улегся в темноте, а она стала смотреть на необычную высокогорную местность.
Сначала Элосса стала настраивать свой затуманенный сном разум на определение места, где они сейчас находились. Они шли через равнину в основном с востока на запад. Но когда Стэнс нашел Рот, он шел явно на север. А куда они шли подземельем? Тоже на север? Она была в этом уверена. Когда ее глаза привыкли к темноте, она заметила, что горные пики значительно выше холмов, по которым они шли раньше. Она всю жизнь прожила в горах и безошибочно чувствовала высоту.
Давление, преследовавшее их, необходимость убежать от него, исчезли, и она старалась выстроить то немногое, что знала, в логической последовательности, чтобы представить себе, что ждет их в будущем.
В пути, по которому они прошли, бросались в глаза два наследия: Раски и Юртов — Атторн и таинственная фигура, пытавшаяся убить их древним оружием ее народа. Но как раз из-за этого наследия и не было причин для такой согласованной угрозы. Насколько Элосса знала, мирных встреч между Раски и Юртами никогда не существовало.
Она порылась в складках одежды и извлекла зеркальце Лунного света не было, чтобы дать ему жизнь, она видела только диск, и он был тусклым. Пользоваться им в таких условиях — значило остаться беззащитной перед чьим-нибудь мысленным взором. Она без устали вертела зеркальце, мечтая привести его в действие, но делала это осторожно, притормаживая свои желания.
Тот зов Юрта не был ошибкой. Если бы то была только мысленная иллюзия, под пару зрительной, тогда Элосса действительно пропала. Холод страха пробежал по ее телу. Мозг должен контролировать иллюзию, но если он захвачен тем, чему не может противостоять даже самый сильный Юрт, что тогда? А ведь она не обладает полной властью, как старшие.
Она поднесла к губам зеркало, подула на него и затем, держа его на уровне глаз, сосредоточилась. Если здесь был Юрт, ее зов достигнет его.
Элосса никогда еще не пользовалась диском, когда не было света. Но теперь… Нет, она не ошиблась: диск стал нагреваться. Он включился!
Она настоятельно звала. Ответа не было. Если Юрт и был здесь, то теперь уже исчез. Рискнуть попытаться с Раски? Элосса заколебалась. Воспоминание о Рте было очень свежо.
Лучше не играть с силами, которых не понимаешь. Тот темный язык, что обвился вокруг Стэнса, был за пределами ее знания. Она с сожалением сжала зеркальце в ладонях, отпустила сосредоточенность и спрятала диск.
Небо стало светлеть. Похоже, что они действительно шли на север. Скоро ли начнутся зимние бури? Зима всегда была нелегка для Юртов, а у нее со Стэнсом не было ни припасов, ни крова, и об этом они должны первым делом позаботиться.
Занялась заря, и Элосса увидела внизу новую страну. Проход, в котором они провели ночь, выходил на склон, под которым лежала долина. По сравнению с обширным пространством разрушенного города, эта долина была относительно узкой, но шла с востока на запад, и Элосса была уверена, что видит блеск водного потока. На нижних склонах была растительность, поднимались низкорослые деревья. Но во всем этом было что-то нездоровое.
Тем не менее, источник воды был важен, хотя вблизи потока могла быть жизнь, а значит и опасность. Там могут странствовать саргон и родственные ему хищники. У Стэнса было охотничье ружье, а у нее только посох. Даже защищаться нечем.
— Мрачно… — сказал Стэнс, подойдя к ней. — Эта местность не располагает к путешествию. Но там есть вода, и, вероятно, хорошая охотничья территория.
Они пошли вниз по склону. Не сговариваясь, они пользовались по пути всеми возможными укрытиями, а Элосса приоткрыла мозг, улавливая намек на жизнь.
— Двурогие… — прошептала она. Стэнс бросил на нее удивленный взгляд. — На западе, — указала она движением подбородка. — Их четверо. Пасутся.
Он быстро кивнул и повернулся в указанном направлении, уже держа лук наготове. Элосса почувствовала легкую тошноту. Правда, она не заманивала беззащитное животное подойти поближе, но от этого ее предательство было ненамного меньше. Справедливо ли это — убивать, чтобы жить. Если бы она защищалась от нападения… но двурогие не нападают. Да, она стоит перед необходимостью нарушить собственное кредо. Голодать, потому что нельзя убивать… Сильный человек может принять это, а у нее не было такой силы. А раз так, она должна принудить себя смотреть.
Животные почти скрылись в высокой траве. Их было четверо. Элосса правильно уловила излучение жизненных сил. Там была самка с полу взрослым детенышем и два самца.
Стэнс выстрелил. Младший самец конвульсивно подскочил, из его горла хлынула кровь. Другой самец громко закричал и погнал самку с детенышем пред собой, спасаясь бегством. Стэнс бросился вперед с ножом в руке и быстро прикончил раненого зверя.