Элоссу снова затошнило, когда она подошла к месту убийства. Она сунула палец в лужу крови и сделала на лбу алый знак своего греха. Она должна носить его, пока не сможет каким-нибудь образом искупить этот грех. Раски поглядел на нее с явным изумлением.
— По моей вине погибло невинное существо, — сказала она. Ей не хотелось объяснять свой позор, но она должна была это сделать. — Теперь я должна носить кровавый знак убийцы.
Его удивление не уменьшилось.
— Это же мясо, без него мы умрем. Здесь нет полей, чтобы взять урожай, нет спелых фруктов, которые можно сорвать. Разве Юрты не едят мяса? Как же они живут?
— Мы живем, — мрачно ответила она, — и мы убиваем, но никогда не забываем, что убивая, берем бремя смерти на себя, будь то человек или животное.
— Но ты не мазалась кровью саргона, — заметил он.
— Нет, потому что там была борьба на равных, обе жизни рисковали, и это остается на весах Первого Принципа.
Стэнс покачал головой в замешательстве.
— Ладно, пусть пути Юртов остаются, — он пожал плечами, — а нам нужно есть.
— Мы рискнем развести костер? — девушка смотрела на дальний конец луга, где бежал поток. Течение было быстрым и несло массу водорослей, веток, прутьев, как будто где-то наверху был шторм, и вода захватывала по пути обломки. На берегу был песок, высокие скалы и никакой растительности.
— А что говорит твой талант Юрта? — спросил он. — Если ты могла найти животное для нашего пропитания, не делая никаких долгих поисков, то можешь, наверное, сказать, одни ли мы здесь.
Элосса не была убеждена, что вопрос был задан без скрытой враждебности. У них такое разное наследие — как знать, нет ли за его словами какой-нибудь другой цели? Она замялась. Выдать свою слабость Раски — не будет ли это страшной глупостью? С другой стороны, нечего хвалиться своей силой, если она не может призвать ее в нужное время. Это может оказаться хуже, чем если она признается, что для ее действия тоже есть границы.
— Если я пошлю мысле-поиск, — тихо сказала она, — а здесь есть равно тренированный мозг, он тут же узнает о нашем присутствии.
— Но ведь это может быть только мозг Юрта, — сказал Стэнс. — Разве ты боишься собственного народа?
— Я путешествую с Раски. У нас нет ненависти или страха к твоему народу, но я покажусь странной.
— Ну да, как и я в компании Юрта! — согласился он. — Большинство моих родственников содрало бы с меня эту повязку, — он показал на свою забинтованную руку, — не спрашивая моего согласия.
Элосса приняла решение, в основном, из-за мучившего ее голода: она не могла и подумать поднести ко рту сырое мясо. Жалкая причина, по которой тело пересиливает все остальное, но тело должно питаться, иначе погибнет и мозг.
Когда Стэнс снова занялся своим мясницким делом, она встала на колени и достала зеркальце. Поверхность диска засияла на солнце. Она посмотрела на диск и послала в него резкую мысль.
— Покажи мне Юрта!
Поверхность диска покрылась рябью. Затем там появилась туманная, еле различимая фигура — возможно, та, что стояла против них в коридоре. Ее мысле-поиск достиг фигуры. Жизнь… далеко… но Юрт ли это? Она не уловила ответной вспышки мозга. Этот мозг больше походил на мозг Раски — закрытый, незнающий…
— Поблизости никого нет, — сказала она, пряча зеркальце.
— Прекрасно. По реке плывет много топлива для костра, и дыма будет мало.
Элосса пошла собирать топливо.
Они насадили куски мяса на прутья и поджарили над огнем. Элосса ела, борясь с отвращением, а Стэнс, облизывая пальцы, сказал:
— Зажарим, сколько можно, и возьмем с собой.
Не успел он это произнести, как Элосса вскочила и уставилась через поток на другой берег. Там вдруг возникла фигура. Элосса задохнулась. Это был не Юрт, а темнокожий темноволосый мужчина, похожий на Стэнса, но лицо… Это было лицо Атторна, только во плоти. Человек не носил ни меховой одежды охотника, ни грубо тканого плаща горожан, ни примитивной брони солдат Раски, его тело плотно обтягивал черный комбинезон, вроде того, что носили Юрты в своем корабле, только этот комбинезон был расписан красными узорами, как будто сквозь него проступала свежая кровь. Узор вспыхивал и угасал и снова загорался. На плечах висел короткий кроваво-красный плащ с черным узором. Голова увенчивалась гребнем густо-черных волос, то ли чем-то связанных, то ли просто растущих вверх. Более варварской фигуры Элосса еще не видела. Она инстинктивно послала мысле-зонд, но ничего не встретила.
Незнакомец вытянул руку вперед. Его губы — толстые, презрительно улыбающиеся губы Рта Атторна — выщелкивали слова, тяжело пролетавшие в воздухе, словно пули из какого-то диковинного оружия, чтобы сбить с ног двоих на этом берегу.
— Раски!
Стэнс вскрикнул. Появление человека застало его на коленях, но теперь он уже стоял, пригнувшись и крепко сжимая рукоятку ножа.
— Филбур! — выкрикнул он родовое имя, как боевой клич.
Не раздумывая, Элосса выхватила зеркальце, сорвала с шеи шнурок, на котором оно держалось, и раскрутила в воздухе.
Была ли то случайность или вмешательство сил, которые она вызвала неожиданно для себя самой? Из вытянутого пальца фигуры с лицом Атторна вылетел огненный луч и ударил прямо в зеркальце, многократно усилившееся отражение луча вернулось обратно. Черно-красная фигура исчезла.
— Кто это был? — спросила Элосса.
— Этого не может быть! — махнул рукой Стэнс. Он взглянул на девушку, и вид у него был ошеломленный. — Время не стоит на месте… Человек, умерший полтысячи лет назад, не может ходить!
— Ходит, — она бросила на зеркальце взгляд. Так случайно, почти невообразимо отразило оно то, чем незнакомец хотел уничтожить Стэнса. Диск треснул, потемнел. Элосса тщетно терла его о плащ, хотя и так была уверена, что отныне зеркальце уже действовать не будет. — Ходит, — повторила она со вспышкой гнева, — чтобы убивать!
— Это был Керн из Дома Филбура. Он правил в Кал-Хат-Тане. Он… он моей крови… вернее я его крови. Но он же погиб вместе с городом! Это точно — все об этом знают! Однако, ты видела его, правда? Скажи, видела?
— Я видела мужчину, похожего на Раски, в черном и красном, но у него лицо Атторна, а ты говорил, что не знаешь его.
Стэнс провел рукой по лбу. Он, видимо, был потрясен больше, чем она думала.
— Я знаю… Что я знаю или не знаю? — выкрикнул он ей, не ей, а окружающему миру. — Я уже ни в чем не уверен! — он прыгнул к ней, схватил ее за плечи и изо всех сил тряхнул. — Не твоих ли рук это дело, Юрт? Всем известно, что вы можете играть чужими мозгами, как настоящий человек мышками. Ты запутала мои мысли, навела чары на мои глаза, чтобы я видел то, чего нет?
Девушка яростно вырвалась из его рук и отступила, подняв к его глазам почерневшее и почти разбитое зеркало видения.
— Это сделал он — лучом, который послал в тебя. Подумай сам, Раски, что сделал бы с тобой этот луч, если бы эта сила не отразила его!
Стэнс, по-прежнему хмурый, быстро взглянул на диск.
— Я не знаю, что он хотел сделать, — угрюмо сказал он, — но здесь злая страна и… — Он не договорил: через реку перебирались, перепрыгивая с камня на камень, не Юрты и не Раски…
Элосса в страхе закричала, так чужды были эти создания всякой нормальной жизни. Искривленные тела, слишком длинные или слишком короткие руки и ноги, страшно деформированные лица… кошмарные существа, отдаленно напоминающие людей, но совершенно чудовищные. Они волной хлынули на берег и без звука напали на них.
Элосса схватилась за посох. У Стэнса все еще был в руках нож, но у них не было никакой возможности спастись. Вонючие тела окружили их со всех сторон. Четырех- и шестипалые руки, бескостные щупальца хватались за них и валили наземь. Страшное отвращение, с которым Элосса смотрела на изуродованные тела и лица, ослабляло ее, убивало силу мысли.
Чудовища повалили их на землю. Элосса содрогалась от прикосновения этих ужасных рук. Ей трудно было дышать от зловония, она с трудом сохраняла сознание. Ей крепко стянули руки и ноги, пока одно из созданий прижимало ее к земле. Хуже всего, что держала ее женщина. Нападавшие были голыми, если не считать грязных обрывков ткани вокруг бедер. И женщины были так же агрессивны, как и мужчины.
Молчание, с которым они напали, теперь нарушилось: раздался хор хрюканья, свиста и ещё каких-то звериных звуков.
Омерзительные существа окружили Элоссу со всех сторон и она не видела Раски. Теперь чудища разрешили себе некоторое развлечение: они дергали ее за волосы, царапали ногтями — у кого они были, оставляя на ее теле кровавые полосы.
Элосса стала понимать, что между ними идет какой-то спор. Дважды группа их оттаскивала ее от воды, а другая с бормотаньем и визгом отнимала ее у них и приносила обратно. Она ожидала появления Керна, поскольку была уверена, что это он выпустил на них эту ужасную свору. Но никого, кроме этих существ, не было.
Один сунул в костер прут, покрутил его в воздухе, чтобы конец загорелся, и заковылял к Элоссе, с явным намерением выжечь ей глаза, но более рослый и тяжелый мужчина схватил пальцами-щупальцами своего щуплого соратника за горло и швырнул на землю. Стоявшие у самого края воды пронзительно закричали. Крупный мужчина бросился на тех, кто окружал Элоссу, разогнал их кулаками и пинками беспалых ног, схватил Элоссу за волосы и потащил к самому берегу. Там он взял ее поперек тела, поднял и бросил в воду.
Она упала, но не в воду, а в подобие лодки, которая угрожающе накренилась, но не перевернулась. А в следующую минуту в лодку свалился Стэнс, брошенный тем же манером.
Раски лежал неподвижно, и Элосса испугалась, что он мертв. Его тело упало поперек Элоссы и придавило ее ко дну лодки, где плескалась грязная вода. Она старалась поднять голову, чтобы ей не захлестнуло лицо.
Лодка дернулась и поплыла, однако, никто из кошмарных существ не присоединился к ним, пленников просто пустили по течению связанных и беспомощных.
Подхваченная быстрым потоком, лодка, крутясь, понеслась по реке. Поле зрения Элоссы было закрыто телом Стэнса, так что она видела только небо. Но затем с каждой стороны поднялись стены и закрыли большую часть неба. Скоро Элосса могла видеть только узкий просвет между двумя отвесными темными скалами.