— Он из Рода! — резко ответила Айдис.
— И имеет Власть?
— Конечно, — ответила она, может быть, чересчур поспешно.
Уж кого-кого, а номарха Речной Лошади не стоило бы обманывать, не позаботившись придать лжи видимость правды. Но Айдис, вероятно, не могла отвечать по-иному — ее подгоняле время. А ведь они могут потребовать, чтобы им предъявили жезл и ключ!
— Где Зилаз? — снова задал вопрос Такарка. — И северные номархи? Совет не в полном составе. Мы не вправе принимать решения.
— Север… — Айдис замялась. — Милорды, я должна сказать вам очень неприятную вещь: северная армия изменила нам, она стоит за Хериора. И кто, вы думаете, пошел искать нашу Солнце-Славу? Кто? — Она произнесла это, как обвинение.
— У тебя есть доказательства? — Такарка посмотрел ей в лицо.
— А почему, по-вашему, здесь нет Зилаза? Храм закрыт для оплакивания Кандис. Но мы не можем доказать того, что слышали. Только разве посмел бы Принц-Генерал тянуться к шлему Льва, если бы наша Леди была жива? Если он и нашел ее, то ничего не сказал, а решил воспользоваться временем, договориться с Наследницей и править от ее имени, как ее королевский супруг…
— Без полного состава Совета мы не можем принять решение, — твердо сказал Такарка. — Пусть Узеркоф встанет перед нами с Властью, и мы поверим в то, что Кандис действительно умерла, а Наследница отказывается от своих прав. Ведь только настоящий Правитель может так появиться перед нами.
— Хорошо сказано, — одобрил номарх Речной Лошади.
Номарх Слона поколебался было, но тоже кивнул. Генерал Айтуа уставился в пол с таким видом, словно унесся мыслями куда-то далеко от зала. Он не произнес ни слова. Но его сосед, маленький, нервный, с дергающимся веком быстро кивал.
Айдис встала. Ее лицо казалось равнодушной маской, но Талахасси чувствовала кипящую в Айдис злобу, и под этой злобой таился страх.
— Значит, это была отчаянная попытка заручиться поддержкой тех, в ком Айдис была уверена и считала, что они пойдут за ней даже против иноземца? И, значит, эта попытка была предпринята без ведома Касти? — подумала Талахасси, когда принцесса выскочила из зала, ни с кем не простившись.
— Узеркоф… — Номарх Слона произнес только одно слово, и тогда его южный собрат, широко раскрыв глаза, взглянул прямо на него.
— Да, не здесь и не теперь, — загадочно произнес генерал Айтуа и неуклюже встал, как будто был столь же тяжелым и бесформенным, как его сосед слева.
Сначала вышли южане, почти следом за ними генерал Айтуа, по-прежнему выглядевший озабоченным, словно хотел убедиться, что его отряды и вправду имеют оружие, о котором он говорил на Совете. Два оставшихся номарха тоже вышли не одновременно — сначала номарх Леопарда, а оставшийся смотрел ему вслед с выражением, которое Талахасси не могла разгадать.
Ей было жарко в своем укрытии. А мозг ее просто пылал оттого, что хитрость, на которую она пустилась, не удалась. Проследить за номархами за пределами этого зала было невозможно. Они, наверное, помещены в крыле для благородных посетителей и, скорее всего, с собственной охраной, поскольку их хозяева были явно в расстроенных чувствах. Там Талахасси не могла появиться даже в роли дворцовой служанки, так как ее легко могли разоблачить.
А она узнала так мало! Большую часть того, что она услышала, можно было угадать. Похоже, что в рядах врагов есть один ее союзник — номарх Леопарда, но она не могла доверять ему только на основании подслушанного. Тем не менее, приятно было убедиться, что там были сомневающиеся и что советники не готовы по призыву Айдис начать какие-нибудь внезапные и рискованные действия. Столько лет они были верны.
Из кого теперь состоят королевские силы в Новой Напате? Из старой женщины, переодетой амазонки, вооруженной лишь ручным оружием служанки, на которую то ли можно положиться, то ли нет. И самой Талахасси, принимавшей в этих событиях участие независимо от своего желания. Она втянута в это дело и должна сражаться в битве Ашок, если не за Ашок, то хотя бы за свою жизнь.
Талахасси вернулась в апартаменты Кандис. Она заметила, что пол галереи сильнее освещен солнцем, чем раньше, когда она проходила здесь. Пылающее солнце пустыни… Как долго сможет выдержать его Налдамак, если ее флайер действительно погиб во время шторма? Даже если она осталась жива при падении флайера, в пустыне ей не прожить больше двух дней.
Однако она не умерла. Ашок знала об этом. Почему-то Талахасси была в этом уверена. Она дошла до двери и постучала условным стуком, оглянувшись сначала по сторонам. Корзинка с талисманом небрежно болталась у ее бедра.
Видимо, они ждали ее под дверью, потому что сразу же открыли. Амазонка так волновалась за Талахасси, что, забыв о рангах, схватила ее своей крепкой рукой и мгновенно втащила в комнату.
— Они не совсем пришли к согласию, — сказала им Талахасси. — Номарх Леопарда воспротивился требованиям Айдис. Однако, она рассказала им две басни — что Кандис умерла или, возможно, пленница Хериора и что он возглавляет мятеж против трона!
— Лгунья! — прошипела Сэла.
— Мы всегда это знали. Но ясно другое — Касти там не было! Видимо, она созвала Совет без его ведома. Ах, если бы мы могли воспользоваться этим и расколоть их ряды! Имей я поддержку сына Апедемека и хотя бы еще двух-трех человек из Храма, я сыграла бы на их зависти и страхе.
Талахасси стояла, держа в руках корзинку с жезлом и ключом, а душа ее была полна горечью поражения. Сэла подошла к ней:
— Великая Леди, ты держишь в руках сердце и дух Амона, разве ты не можешь призвать их силу?
Талахасси вздрогнула. Будь она настоящая Ашок — да, но этот пробел в полученной памяти был очень велик. Она могла призвать к себе жезл и ключ, как сделала это в лаборатории, но как еще пользоваться ими? Эта часть знания не была записана. Однако… она может попытаться…
Храм! Пусть он закрыт для входа физического тела, но закрыт ли он для энергии? Если ей удастся войти в контакт с Зилазом, в чьем мозгу лежат глубочайшие слои мудрости многих поколений…
Она повернулась к обеим женщинам.
— Кое-что я хочу попробовать. Вы должны хорошенько охранять меня, потому что мне, может быть, действительно придется выйти из моей телесной оболочки.
— Будь спокойна, Великая Леди, — сказала амазонка, — мы сделаем все, что в наших силах. Но куда?
— Если повезет, то к Зилазу.
— Если женщины будут знать правду, то они проявят больше рвения, — подумала Талахасси и вслух добавила. — А теперь дайте мне приготовиться.
Она парила в пространстве, которое не существовало ни в том, ни в другом из известных ей миров. Перед ней была высокая темная стена, отделявшая ее от того, кого она искала. Зилаз и другие с Высшего Пути находились по ту сторону стены. Но путь к ним был закрыт — по крайней мере, тот, который знала Ашок.
Расстроенная Талахасси снова и снова старалась пройти через стену, преследуемая мыслью, что причина неудачи кроется в ней самой, в несовершенстве полученной ею памяти. Ей не хватало глубинных тайн их школы. И она не знала, что это за стена — вражеское изобретение или вынужденная защита, к которой они прибегали сами.
Хотя Касти не мог поставить такой барьер в этом межпространстве, были люди с далекого юга (врачи из диких племен), которые пользовались извращениями, темными силами, и их боялись все, кроме тех, кто входил в Совет Храма… Вот эти ведуны со своим темным искусством вполне могли прийти на помощь мятежным силам.
Стена стояла. Талахасси устала пробиваться сквозь нее и пришла в отчаяние. Со своим полусознанием она не могла надолго задерживаться здесь, но все еще цеплялась за крохи надежды.
Затем…
Перед стеной мелькнул столб света, золотого, как маска Джейты. Из этого света перед бестелесной Талахасси появилась та же маска.
— Дочь Апедемека?
В этом месте не было речи, существовало только ощущение Образа.
— Я пришла… — ответил образ маски.
— Великая нужда…
— Ты добилась большего, чем мы, сестра-в-свете.
— Как я могу преодолеть это? — спросила Талахасси.
— Найди еще раз нижние пути. Там есть тайные ходы, которыми можешь пройти. Ты сделала все очень хорошо, и счастье сопутствовало те…
В воздухе пронесся крик, и призрачный мир распался. Талахасси отшвырнуло от стены, от света Джейты, и она не могла устоять против этой всесокрушающей силы. Затем пришло ощущение остановки, возврата в тело. Девушка открыла испуганные глаза.
Две лампы бросали на потолок странные тени. Она услышала слабый стон. Несмотря на страшную слабость, Талахасси повернула голову.
В углу кто-то скорчился, в ужасе закрыв лицо руками. Когда Талахасси встала, на полу она увидела другое тело. Маленькая смятая фигурка… Сэла! А другая — амазонка Манига. Что здесь случилось? Нападение Касти?
Она шагнула к амазонке, хотя ее качало, а ноги подгибались.
— Спокойно! — сказала она тихо, но властным тоном Великой Леди.
Амазонка не подняла головы и застонала еще громче. Талахасси подошла ближе, наклонилась над ней, рискуя потерять равновесие и ударила Манигу по щеке, потому что та подняла голову, и лицо ее было бессмысленным от страха. Зная о спартанском воспитании амазонок, Талахасси подумала, что, видимо, то, что так напугало девушку, было уж очень необычным.
— Спокойно! — жестко повторила Талахасси.
Наконец, блуждающие глаза амазонки остановились на ней, паническая пустота исчезла с лица.
Талахасси встала на колени и протянула руку Сэле. Сначала ей показалось, что старушка умерла, но пальцы нащупали слабый пульс.
— Помоги мне! — приказала она Маниге.
Амазонка двинулась, как человек, слышавший приказ, но не понимающий его. Они вдвоем положили старушку на кровать. Маленькое сморщенное лицо Сэлы было очень бледным, даже зеленоватым.
— Принеси вина, — приказала Талахасси.
Тело Сэлы было совсем холодным. Она была еще в шоке. Талахасси укрыла ее покрывалом. Когда Манига всё еще дрожащими руками подала ей чашу, Талахасси приподняла голову старой няни, влила ей в рот немного вина.