Они подошли к подножью лестницы, которая вела в большой центральный зал, в самое сердце Храма. Теперь Талахасси увидела, что жезл в руке Налдамак стал жезлом сияющей славы, загоревшись ярким светом, а ключ в руках Джейты вспыхнул в ответ.
Кандис повернулась к амазонкам:
— Сестры, здесь мы расстанемся, потому что никто, кроме обладающих Властью, не может войти во внутренний, дуть — не потому, что у нас от вас секреты, а потому, что вы сами можете сгореть в огне, живущем здесь. Только посвященные могут пройти через него.
— Солнце-Слава, — протестовала капитан, — а если варвары прошли этим путем перед тобой?..
— Тогда они уже мертвы или лишены разума, — ответила Кандис, — здесь Власть. Я запрещаю вам вашей же клятвой следовать за мной.
Капитан, казалось, хотела возразить, но Налдамак уже поднималась по ступеням. Талахасси, чуть поотстав, шла слева, Джейта — справа.
Они втроем поднялись, все время прислушиваясь к тому, что происходит в Храме, пользуясь для этого не столько данным простому смертному слухом, сколько мозгом и всем своим существом. Возможно, они войдут в обитель мертвых. Кандис сказала правду — неподготовленный не мог находиться в этом месте, не мог выжить под давлением Силы, которую призывали сюда из поколения в поколение люди Таланта. Так же, как жезл и ключ, это было много больше их, поскольку сюда стягивалась вся Власть.
Они вошли в большую комнату. Стены ее освещались волнами энергии, которые пробегали по ним одна за другой. И в этом свете они увидели тех, кого искали, — двенадцать мужчин и женщин в белых одеждах, почти все они были старыми. Впереди сидел сам Зилаз. Его темное лицо исхудало, заострилось, но по-прежнему было властным.
А напротив него сидел Касти!
И в эту минуту Талахасси почувствовала, что происходит молчаливая дуэль. Иноземец экранизировал свой мозг каким-то тайным образом, а в руках держал обруч из сияющего металла, стараясь так сфокусировать его, чтобы сломать защиту жрецов Храма.
Они были настолько погружены в это состязание силы, что казались почти мертвыми. Ни одно лицо в молчаливом собрании не изменилось, когда Налдамак и ее спутницы быстро вошли за спиной Касти.
Кандис держала пылающий жезл над плечом, как охотник копье. Она встала справа от неподвижного Касти. Обе ее спутницы встали рядом с ней. Джейта, подняв одной рукой горящий ключ, другой коснулась плеча Налдамак. Память Ашок заставила Талахасси сделать то же самое, встав с левой стороны Кандис.
По рукам как будто пробежал огонь. Плечо Кандис было таким горячим, что Талахасси чуть не отдернула пальцы. Теперь силы Талахасси переходили в тело Налдамак.
Хотя они подошли бесшумно, Касти оглянулся. Глаза его расширились, но сам он даже не шевельнулся.
Налдамак метнула жезл. Это был хорошо нацеленный бросок, и талисман прошел через обручи в руках Касти.
Касти откинул голову назад и расхохотался.
— Тебя нелегко победить, Госпожа Магия!
— Чужеземец, твое время здесь кончилось, выбирай — смерть или уход…
— Чью смерть, Кандис? Посмотри на свой жезл — он умер.
И в самом деле, жезл на полу Храма утратил свой блеск и посерел, как теряет его и покрывается пеплом остывающий уголь. Но лицо Налдамак не дрогнуло.
— Дух Амона не умрет, чужеземец!
Она протянула ладони: жезл поднялся с пола и вернулся к ней. В ее руке он снова засиял. Талахасси почувствовала, что чем больше поток энергии, льющейся от нее к Налдамак, тем ярче его сияние.
— Этим, — Касти поднял выше свой обруч, как бы привлекая к себе внимание, — я смогу отнимать силу у вашего духа снова и снова, и он не принесет мне вреда.
— Дочь Апедемека, — прозвучал голос Зилаза, обрывая надменные слова Касти, — кого ты привела с собой сюда?
Он указал в пространство между Касти и Кандис. Талахасси увидела завихрение воздуха еще до того, как почувствовала здесь ПРИСУТСТВИЕ.
— Спроси их, кто и что они, Сын Апедемека, — ответила Джейта. — Они нашли нас в темноте, но другого нашли раньше.
Касти снова засмеялся.
— Это бывшие мои инструменты, жрец. И они больше не нужны мне. Я могу уменьшить людей до такого состояния. Они служили мне, но недостаточно прилежно. Они слишком слабы, чтобы повредить мне.
— Открыватель Запретных Ворот, — ответил ему Зилаз, — не чересчур ли сильно ты распахнул их?
В воздухе клубились трое. Они двинулись к Касти с трех сторон, но он пожал плечами и улыбнулся.
— Я не из тех, кто может отказаться от цели, испугавшись призраков или же тех со «знаниями», за которых ты цепляешься, старик. Талант истощается, не так ли? И мои машины в конце концов оказываются лучше и сильней.
— Акини! — позвала Талахасси. — Я называю твое имя и даю тебе то, что могу… — Она протянула бледную руку к тому, что повисло в воздухе рядом с ней, не прерывая контакта с Кандис, а через нее с Джейтой. Одно из существ, бывших позади Касти, устремилось к ней.
— Она назвала имя! — пронесся через весь зал голос Зилаза. — Да будет ее Власть!
Так же, как энергия выкачивалась из нее в Налдамак, когда та управляла жезлом, так теперь она стала возвращаться обратно к Талахасси.
Плоть ее пульсировала, этой пульсацией было охвачено все ее длинное стройное тело. Талахасси чувствовала, как шевелятся ее волосы, и каждый волосок, поднимаясь, разряжался той же силой.
Что-то коснулось ее открытой ладони — такое холодное, что стало больно, как от удара ножом. Но Талахасси держалась твердо. Вскоре она почувствовала, что от этого прикосновения, как и тогда в клетке, из нее словно бы вытекала некая субстанция, а существо в воздухе жадно поглощало ее.
Она видела, что Касти полуобернулся к ней и направил свой обруч, но между ней и Касти тут же проскользнули два других призрака и, насколько это было возможно, заслонили от нее его лицо. Талахасси не отпустила руку, и существо продолжало впитывать ее силу.
Вопреки ожиданиям Талахасси, то, что сформировалось в воздухе, ничуть не походило на человека: это была толстая змея, которая все еще тянула силу из Талахасси не только для себя, но и для других духов. Талахасси, как сквозь сон, услышала пение Джейты, увидела уголком глаза, что жрица рисует в воздухе пылающим ключом какие-то линии. Они загорелись тусклым светом и оставались висеть в воздухе даже тогда, когда Джейта опускала ключ.
Талахасси кольнул страх — а вдруг ее истраченная сила больше не вернется к ней. Однако существо, которое она укрепляла собой, продолжало высасывать ее из девушки. Может, ничего и не получится?
— Акини! — сказал Зилаз. — Дверь открыта — иди через нее.
Змей, наконец, отпустил руку девушки, и она бесцельно повисла вдоль тела. У Талахасси кружилась голова, но она видела в воздухе рисунок двери.
Касти с полубезумными глазами оскалился и поднял обруч, больше не нацеливаясь им на жрецов и жриц, которых он так долго держал в своей власти. Теперь он безумно старался сфокусировать его силу на двери в воздухе.
— Акини! — снова позвал Зилаз, и его голос стал тонким и слабым, как бы доносясь издалека.
Змей закружился в воздухе, свиваясь в кольца, словно радуясь, тому что обрел себя, пусть даже в такой форме. Однако ни он, ни другие духи не делали попытки уйти через дверь, которую открыла для них Джейта. Дверь отсюда — куда-то туда.
Призраки держались между Касти и тремя женщинами, которым он угрожал. Змей метнул в него свои кольца, как набрасывают лассо на дикого быка в родном мире Талахасси. Они охватили руки Касти и обруч, потом поползли к его голове. Касти уронил обруч и попытался высвободиться. Но усилия были напрасны: кольцо вокруг головы медленно сжалось и полностью закрыло его лицо. Касти безуспешно пытался сорвать с себя петлю.
Призраки окружили его со всех сторон. Когда чужеземец спотыкался, они заставляли его выпрямляться и толкали ослепленного, полузадушенного к двери, открытой Джейтой.
Он сделал шаг, другой… и исчез, его не стало.
Дверь исчезла тоже, оставив жуткое ощущение пустоты в зале, как будто что-то унесло часть жизни всех, кто был здесь, Как? Талахасси не могла бы объяснить этого даже самой себе.
— Ну, я уже думала, что они хотят идти сквозь нас, — слабо сказала она. Жрецы поспешили к ней. — Почему они не ушли сразу?
— Наверное, не могли, — ответила Джейта. — Они слишком давно высланы в это существование. А больше всего они хотели, — добавила она медленно, — добраться до того, кто сделал их призраками.
— Значит… он тоже будет духом… — Талахасси чудилась в этом опасность. Она чувствовала, что такая опасность исходит от Акини и других духов, хотя, по сравнению с иноземцем из пустыни, у них не было никакой силы.
— Они закрыли дверь, Дочь, — подошел к ней Зилаз. — Ты имела мужество обращаться с ними, как положено по обычаю, и теперь они удалили того, кто один имел силу разрушить все, что мы сделали.
— Он был… — начала Джейта, но Зилаз предупреждающе, поднял руку.
— Не будем говорить вслух о том, кто он был. Такое знание было похоронено в прошлом и основательно похоронено. Достаточно того, что он не нашей плоти и не из нашего мира.
— А те, кто пришел с ним? — спросила Налдамак.
— Они узнают своими методами, что он исчез. А к такому путешествию даже они не готовы. Человек, может быть, и победил время и пространство, но остаются другие измерения, и мы не рискуем путешествовать по ним, если хотим оставаться людьми.
Талахасси сидела в саду Кандис. Перепуганный город теперь патрулировался верной Кандис и Амону стражей. Храм был открыт, и оттуда истекал мир. Мир, который не возбуждал ум, но успокаивал встревоженный дух.
Встревоженный дух? С исчезновением Касти Талахасси ловила себя на том, что она время от времени вглядывается в воздух, прислушивается к окружающему с помощью того внутреннего чувства, которым Ашок так хорошо улавливала чужую мысль чужого духа.
Правда ли, что когда Касти был унесен своими «ненужными инструментами», ему был прегражден вход в этот мир? Окончательно ли он вытолкнут в другое пространство-время, как она сама была вытащена из своего мира в развалины древнего Мерсе?