— Вам сообщили, что представителем Церкви назначили меня, — понимающе кивнул священник, — и вы решили познакомить всех до того, как вмешаются придворные охотники за наградами. Разумно. Только…
— Совет уже назначил руководить дана Стафу, — на имени императорского любимчика все невольно непроизвольно скривились, — потому я и решился пригласить остальных сюда. Представитель канцелярии внутренних дел подойдёт чуть позже. А секретарём сегодняшнего совещания я хотел бы предложить Харелта. К тому же, дану Доннахе нужен помощник, он давно не был в столице, и никого во дворце не удивит, если генерал пригласит на должность адъютанта родственника. Думаю, это самый удобный вариант…
В ответ на невысказанное «когда инициативный дурак начнёт во всё вмешиваться», священник улыбнулся. Про частые визиты младшего Хаттана к Раттреям он помнит.
Должность адъютанта оказалась не такой уж и лёгкой. На службе Доннаха относился к парню так же, как и к остальным помощникам, которые приехали вместе с ним. И никаких поблажек на родственные связи или особые соображения. Даже наоборот. Харелт знал город, дворец и обычаи вельмож лучше прочих, потому, пока остальные занимались преимущественно армейскими делами, на него легла основная тяжесть согласований, беготни с документами и самой разной дворцовой и посольской бумажной волокиты. А то, что он по дороге забежит к дане Фионе или проведает своего духовного наставника — так даже если кто и узнает, в общей суете не обратит внимания. И главное, всегда можно во время визитов тётки… Нет, не сбежать, а уехать по срочным делам.
Зато немногими свободными вечерами Доннаха менялся, из угрюмой статуи превращаясь в весёлого и жизнерадостного здоровяка, который любит ходить по гостям, коротать время с умными людьми, не обращает внимания на чины и возраст. А ещё любит весёлые розыгрыши и шутки: когда Харелт познакомил родственника со своими друзьями, в первую же поездку за город Доннаха сам вызвал Дугала Морея на состязание в скачках. А дальше сначала под общее изумление, а потом и смех, пустил коня шагом, жеребец же Дугала как приклеенный двигался следом, уткнувшись в хвост идущего перед ним коня. Оказалось, всё дело в редком корешке из Безумного леса, от его раствора лошади теряли волю и были готовы не рассуждая идти куда угодно, лишь бы попробовать — а своему коню Доннаха заранее дал противоядие.
Всё было прекрасно… из головы никак не шли слова: «Тебе стоит завязать в столице знакомства, оставить о себе хорошее впечатление». О живущих на границе с Безумным лесом ходило много слухов, о рейнджерах, которые рискуют заходить под сень деревьев, и того больше. А Доннаха, если судить по его рассказам, бывал в самой глубине не раз и не два. Нередко лично возглавлял отряды легионеров, выкуривавших какую-нибудь агрессивную тварь, охочую до человечины. Так какой он на самом деле? Вот этот весельчак или холодный воин из леденящих кровь историй, который всегда считает выгоду от своих действий, всегда думает только бездушным разумом. А его шутки — лишь маска для будущих подданных?
Не убедил Харелта даже случай на одном из обязательных приёмов. Из тех, куда они вместе с Доннахой вынуждены были приходить как наследники своих семей. Тогда какой-то светский хлыщ решил подольститься к скучающему генералу и начал расспрашивать, какую из своих побед Доннаха считает самой лучшей. Все ждали рассказа про сражение при Раппахе, после которого младший Макрэ и стал знаменит: тогда два полка остановили и полностью уничтожили впятеро большую армию орков. Но генерал вдруг негромко сказал:
— Моя лучшая победа была возле реки Брора во время пограничного конфликта с Шахрисабзсом шесть лет назад.
— Но позвольте! Тогда, помнится, даже не было битвы! Визирь просто признал себя побеждённым и согласился на мирный договор!
Остальные слушатели тоже зашумели, все ждали подробностей, кровавых деталей сражения, ведь такие события очень интересны, но всегда далеки от столицы и потому вдвойне привлекательны.
— Вот потому я и считаю её вершиной своего военного искусства. Визирь понял, что я загнал его в ловушку — а я сумел его в этом убедить, не потеряв ни одного солдата, — на этих словах Доннаха сухо попрощался и ушел.
Харелт нагнал его только на улице.
— Дело ведь не просто в потерях? — спросил он. — Эти, — махнул он рукой, — считают деньгами и стоимостью обучения нового легионера. Но ведь дело не в этом?
Доннаха остановился и посмотрел на купол звёздного неба, расчерченный тёмными полосами веток — вокруг особняка раскинулся большой парк, деревья в котором были стары и куда выше человеческого роста. Скинул модный камзол. Они отошли от дома совсем недалеко, потому в ярком свете сияющих окон можно было не просто разобрать смутные очертания фигуры, а хорошо рассмотреть собеседника. Харелт запнулся, словно увидел родича первый раз. Выглядел Доннаха сейчас как обычный вельможа средних лет, таких возле дворца и Совета лордов вьётся немало. Дорогой костюм, причёска по последней моде, аккуратный макияж делает почти незаметным шрам, да и остальные дефекты скрывает. Даже меч в потёртых ножнах не портит образа, среди столичных дворян немало тех, кто неплохо владеет оружием и презирает парадные игрушки. Глаза… в них сейчас страшно было смотреть. В них скрывались отчаяние, боль, можно было угадать внутреннюю борьбу, грозную, как рушащий плотины речной поток.
— Ты прав, не в этом. Генерал легиона — это не просто должность. Ты стоишь над каждым из солдат, ты направляешь его жизнь и смерть — потому именно ты провожаешь каждого в последний путь. Только тогда они пойдут за тобой по твоей воле, а не по твоему желанию, — и добавил себе под нос, так тихо, что если бы не сон, Харелт по обрывкам слов ничего не понял. — Ты был прав, дед. Это гнилое болото. Теперь я с тобой согласен.
Мгновение спустя всё исчезло, перед Харелтом стоял привычный весельчак и циник.
— Как думаешь, хозяева сильно обидятся, если мы уедем? А, впрочем, демоны с ними. Надоели. Мне здешние фальшивые улыбки уже поперёк горла, как и дураки. Представлю, что торчать в Турнейге до зимы, пока послы окончательно не поймут, что дело может закончиться войной и не подпишут все соглашения — дурно становится. От обилия идиотов. И ведь каждый будет приставать, подробности сражений им подавай. Загнать бы их к нам на восток, там вечно офицеров не хватает. Зато все очень хорошо видно, особенно когда стая корнов вылезет или несколько банд объединятся для набега.
— Можно не ходить, — предложил Харелт. — Я попрошу дану Фиону достать список планируемых балов и приёмов, и будем наносить короткий визит за день-два заранее, потом можно вежливо отказаться от приглашения на торжество. Настаивать со стороны хозяев будет неприлично. А если приглашение от одного из лордов, как сегодня — можно спрятаться во дворце. Дан Стафа любит всякие доклады о состоянии дел, а потом можно и задержаться. Тем более что там есть чего посмотреть.
— Годиться! Ты мой спаситель, Харелт. А пока… — Доннаха прислушался к перезвону колоколов. — Полночь. Поехали к твоему приятелю Дугалу. Он, помниться, звал бывать у него в любое время суток. Вот и проверим. Заодно, — обещающе улыбнулся он, — отыграемся за прошлую его шутку, как то не привык я проигрывать.
Идея сработала как нельзя лучше. Следующие полтора месяца оба были счастливы как два кота, обнаружившие неприметный лаз в кладовку, где хозяйка прячет сметану. Ведь экскурсии, которые устраивал по дворцу для своего родича Харелт, заканчивались поздно вечером, после чего оба могли со спокойной душой ехать домой. Один не боясь встретить у порога лакея с очередной карточкой из мраморной бумаги, а другой — любимую тётушку. Доннаха изучал палаты дворца и коллекции методично, не торопясь. Начал с охотничьих трофеев императора, затем, как истинный ценитель, недели три провёл рядом с собранием экзотического оружия. А потом они перешли в картинную галерею.
Коллекция живописи была во дворце местом непопулярным. Сегодня здесь было совсем пусто — если не считать пары молодых парней из лакеев, которые аккуратно вытирали пыль. Когда посетители вошли, слуги попытались прекратить своё занятие и незаметно встать в сторону, чтобы не мешать благородным господам. Доннаха махнул рукой: продолжайте. Они здесь надолго, работа должна быть сдана распорядителю в срок, а грязи очень много. Даже после всех переделок бывшая веранда местом была не очень подходящим, пыль скапливалась с ошеломительной быстротой. Но переносить картины император разрешения не давал.
Это собрание живописи вообще очень наглядно показывало и натуру, и характер правления Дайва Первого: легко загоравшегося разными идеями и проектами, начинавшего их воплощение — и столь же быстро к ним остывавшего. Но при этом император к своим затеям относился очень ревниво, и за одну попытку «нарушить» или «помешать» легко можно было угодить в опалу. А галерея вообще стояла наособицу: ещё будучи кронпринцем, Дайв прочитал историю одного набиба из страны Матарам, что лежала по другую сторону Бадахосского моря. Этот властитель правил четыре столетия назад, но его собрание скульптур до сих пор оставалось гордостью страны и обессмертило имя владыки. И став императором, Дайв Первый решил повторить великое деяние к своей славе. Потому-то коллекция до сих пор оставалась одним из немногих начинаний, которое не заглохло окончательно. И про которое император хоть изредка, но вспоминал.
В живописи ни Харелт, ни Доннаха не разбирались, потому всё обсуждение свелось к точности прорисовки портретов, пейзажей да комментариям генерала о послуживших для пленэра[9] местах — во многих он побывал за время службы. Слуги в это время спокойно трудились рядом, хотя время от времени и посматривали на господ: вдруг те передумают и прикажут не мешать. Внезапно раздался противный звук… Оказалось, у чистившего очередную картину молодого паренька лет шестнадцати дрогнула рука, и, вместо того чтобы убрать из завитушек рамы забившуюся грязь, он поставил царапину и сколол один из резных цветков.