ходимо — пару вечеров Ислуин специально посвятил нищим кварталам рядом с "Весёлым районом". За эти дни магистр вместе с ученицей обошёл, наверное, весь город — кроме улицы, на которой Лейтис жила до отъезда: девочка в первый же день резко заявила "пусть прошлое останется в прошлом". Зато когда они наконец-то отправились в ратушу, Лейтис была образцом "благопристойной девушки из хорошей семьи".
К нужным документам их пустили легко, причём не только к общедоступным книгам. За небольшую мзду архивариус разрешил копаться в торговых документах купли-продажи за последние лет десять. И хотя это было запрещено, совесть старичка-хранителя молчала — город переживал финансовый кризис, и жалованье ему изрядно сократили. Да и просил блондин-южанин доступа только к бумагам по торговле людьми, а на эту статью городских доходов у архивариуса имелся изрядный зуб: за последние десятилетия Ригулди стал почти монополистом Империи по части продажи невольников, изрядно в неё вложился — а когда торговля вдруг иссякла, в городской казне образовалась дыра.
Формально рабство ещё существовало, хотя императоры всегда относились к торговле людьми без одобрения. Разрешив её лишь в тех провинциях, где она существовала на момент присоединения к Империи — и настрого запретив в остальных местах. Меньше чем через сто лет труд невольников исчез во всех областях хозяйства, проиграв по цене производимых товаров, и владение рабами стало признаком богатства, роскошью избранных. Да ещё полулегальным предметом экспорта - ведь подданными императора торговать было запрещено. Как рассказал архивариус, всё оставалось неизменным очень долго — пока в столице кто-то из советников Дайва Первого четыре года назад не придумал способ пополнить казну и добавить популярности правителю. На владение рабами ввели ошеломительный налог, на торговлю людьми и того больше. А пограничная стража стала внимательно досматривать корабли, чтобы владельцы не пытались возить живой товар в обход казначейства. "И вот он результат, — горько посетовал старик, открывая пыльные шкафы. — За последний год ни одной новой сделки. Ладно, душегубцев то на каторгу отправили, за торговлю то детьми самое им там и место. Но сколько хороших людей разорилось…" Впрочем, понимающих слушателей в Лейтис и магистре служитель не нашёл. А получив резкий ответ: "Правильно их всех. Ещё легко отделались", — разочарованный архивариус буркнул под нос про "ничего непонимающих чужаков" и ушёл к себе. Довольно скоро хранилище документов покинула и девочка. Она рвалась помочь, но очень плохо представляла, что именно ищет наставник. Потому уже через пару часов Ислуин, не поднимая головы от очередного документа, посоветовал ей подождать на улице. Только не уходить слишком далеко от ратуши, вдруг ему срочно понадобиться проводник по городу.
День уже перевалил за полдень, но было жарко: хотя на календаре ещё красовался май, последние несколько дней погода стояла самая что ни на есть июльская. Потому Лейтис думала над тем, где ждать наставника, недолго: до Ригулди добралась столичное поветрие, когда трактирщики на лето ставят на улице рядом с заведением столики под полотняными навесами. Приманка для бездельников с деньгами, которые пришли не есть, а убивать время за мороженым или фруктовыми соками. Или шумно отметить какой-нибудь праздник — если веселье кончится потасовкой, не придётся платить за погром в заведении, а тряпкам пол семина цена.
На площади перед ратушей такими навесами могли похвастаться аж сразу три заведения, но Лейтис выбрала самое ближнее. Как только мастер Ислуин закончит, начнёт её искать именно отсюда. К тому же они здесь обедали, хозяин запомнил южанина с дочкой и потому не станет надоедать с предложениями попробовать "редкое, необычайно вкусное" и, естественно, дорогое блюдо — вряд ли отец оставил много денег. Заказав себе мороженное, Лейтис достала купленный днём раньше дурацкий любовный роман и села "читать": ещё в первые месяцы обучения наставник показал ей, как сохранять в памяти на неделю-две точный слепок увиденного даже мельком. И теперь девочка вызвала перед глазами учебник, стараясь разобраться в хитросплетениях очередных формул и диаграмм. Со стороны вид у неё конечно странноватый, взгляд отсутствующий — так для этого она модную литературную ахинею с собой и взяла. Да и не одна Лейтис такая, если посмотреть. Можно заметить на площади ещё с пяток что-то увлечённо листающих девиц.
Ей удалось прозаниматься чуть больше часа, когда за спиной вдруг кто-то произнёс:
— Вам нравится творчество господина Гилкриста? Вы так увлечённо читаете.
Лейтис с досадой пожала плечами — надо же, так увлеклась рассуждениями об энергетическом балансе заклятий, что перестала замечать окружающих. И ладно здесь безопасно — а если она забудется где-нибудь в другом месте?
— Извините, с чего вы взяли? — и нахально начала рассматривать незнакомца: мол, для таких, как ты, приличное поведение не обязательно. Да, хорош. Точнее смазлив, но лицо мужественное. Довольно высок, кожа чуть смугловата — наверное, в роду был кто-то из Бадахоса, оттуда же тёмные волосы и карие глаза. Ух, как сверкают! По идее, сейчас она должна растаять, ведь не часто красивые двадцатипятилетние мужчины обращают внимание на молодых барышень… навидалась таких, пока на улице жила.
Тем временем незнакомец истолковал её заминку по-своему:
— Простите, не представился. Меэлис Тамм, но для вас, если позволите, просто Меэлис. А насчёт "вам понравилось" — вы так погрузились в книгу. Да и читали быстро, за полтора часа пролистали уже больше трети.
Неприязнь Лейтис только усилилась: этот наглец ещё и "коренной". А на себя разозлилась ещё больше — ну надо же было увлечься, чтобы перестать следить за руками! Ладно этот хлыщ решил, будто она просто читает запоем. А если бы заметил, что листает для вида? Гнать подальше, пока… Хотя почему бы и не поиграть? Заодно проверить, как ей удаётся роль "благовоспитанной девушки из хорошей семьи".
— Д-да, конечно. Лейтис, — она привстала и сделала книксен. — Но это самое первое сочинение господина Гилкриста, которое мне купили.
— Тогда советую начинать с книги "На семи ветрах", "След мечты" не самое удачное его произведение.
Меэлис торчал за её столиком два часа, пока Лейтис не заметила выходящего из ратуши наставника, коротко попрощалась и не ушла. Но, к огромному удивлению, назавтра Меэлис нашёл её снова. А дальше не только стал подсаживаться за её столик каждый день, но и ухаживать. Девочка с удовольствием бы отогнала нахала, но побоялась скандала от нежданного поклонника: поиски затянулись, на визиты уже начали поглядывать косо. Пока это привело только к дополнительным поборам со стороны архивариуса, но если Меэлис поднимет шум и привлечёт внимание стражи, рисковать местом чиновник не станет.
Следующую неделю и магистр, и Лейтис встретили в отвратном расположении духа: ничего. Девочка точно вспомнила дом и семью, где держали раба, они тщательно проверили всю цепочку продавцов — степной воин появился в Ригулди точно из воздуха, так тщательно были подделаны все документы, гласившие, что ханжар на самом деле родом с Бадахоса, и в невольники попал за долги. Один раз Ислуину показалось, что он вышел на след — но визит в трущобы оказался пустышкой, обычная контрабанда его не интересовала. Единственным намёком было услышанное на причалах прозвище некоего человека по имени Амблик — что на языке "местных", как перевела Лейтис, означало паука. Мол, он главный "ночной отец", но кто это и где его искать никому не известно.
Впрочем, хандрил Ислуин недолго: оборвать все "нитки" невозможно, стоит ещё раз просмотреть и сравнить торговые документы не только в ратуше, но и в порту. Не жалеть денег на взятки, попробовать надавить на кого-то из давно работавших чиновников. Решено! Нынешний облик для таких расспросов не очень подойдёт, потому ещё день в архивах, а потом они "уезжают". И в город вернуться подмастерье с младшим братом поисках работы — такими перекати-поле в торговых городах места никого не удивишь.
Последний день был похож на предыдущие — с утра Ислуин рылся в документах, а Лейтис ждала его на Ратушной площади. Разве что позаниматься ей удалось подольше. Играть в благовоспитанную девочку она устала, да и ухаживания Меэлиса изрядно надоели, особенно сегодняшние настойчивые предложения о совместной прогулке — потому, сделав расстроенное выражение лица, она сообщила: увы, завтра они покидают город, а ей перед отъездом ещё хочется пройтись за покупками. Потому она будет ждать отца здесь и никуда не пойдёт. После того как девочка попрощалась так, чтобы услышали за соседними столиками, настаивать дальше было неприлично. Разочарованный поклонник (Лейтис даже удивилась, неужели и правда увлёкся — огорчение Меэлиса было непритворным) вежливо попрощался и ушёл. А по дороге из ратуши в порт обнаружилась слежка.
Преследователя заметила Лейтис: спасибо наставлениям женщины-корддами из Шахрисабзса, очень уж профессионально вели себя топтуны. К огромному удивлению и девочки, и магистра, интересовала непонятных парней только Лейтис, когда она "осталась подождать в магазине" — за Ислуином не пошёл ни один. И, что неприятно, поймать и незаметно допросить в укромном уголке никого не получилось. Под вечер наставник сдался и согласился с предложением Лейтис: сделать из неё приманку. В гостинице девочка раскапризничалась, стала напоминать, что "отец ей обещал прогулку на площадь Разноцветных фонарей". Какое-то время Ислуин спорил, после чего махнул рукой, попросил портье вызвать для дочери экипаж и уехал за билетами на завтрашний дилижанс.
Портье к некрасивой сцене отнёсся с пониманием (действительно, таких магазинов, как в Ригулди, не отыщешь даже в столице, он клянётся), помог забраться в коляску и договорился с возницей, что "тот подождет леди и доставит обратно с покупками". Какое-то время девочка нервничала, что всё сорвётся: слишком респектабельно выглядела коляска, да и тёмно-синий камзол городских кучеров был настоящим, ношенным. Возница точно не "ряженый". Но едва коляска поехала дальней дорогой — ведь чужачка город не знает и ничего не поймёт — успокоилась.