Встречным потоком шли покупатели, от светлобородых северян в шубах и высоких шапках до смуглолицых южан, в меховых халатах и шерстяных тюрбанах. Сновала, путаясь под ногами, вездесущая детвора… среди которой немало карманников. Один даже направился было к Харелту — но едва мальчишка понял, что его заметили, и парень уже положил руку на нож, предпочёл скрыться.
После рынка улицы казались тихими и пустыми. И одинаковыми: везде двух - или трёхэтажные каменные дома со скошенными во дворы крышами, вычищенные от снега плиты мостовых. Чувствуется, что Зимногорье очень старается походить на Империю, если отбросить возникшие из-за местного климата архитектурные особенности, столица королевства напоминает Турнейг. Харелт проходил по городу несколько часов, успел пообедать, с удивлением обнаружив даже в трактире немало блюд имперской кухни, и, слегка разочарованный, отправился на центральную площадь. Там, напротив ратуши, стоял знаменитый фонтан "Морская нимфа", по мнению знатоков лучшая работа творившего столетие назад скульптора Валлгрена. И каждый ценитель прекрасного, если поедет в Зимногорье, обязан увидеть эту выходящую из моря молодую женщину — иначе пропустит самое завораживающее зрелище в своей жизни.
Скульптура Харелта тоже разочаровала. Нет, летом, наверное, когда вокруг девушки безумствуют струи воды, стекают по каменному основанию, превращая его бешеное подобие штормовой волны, а сама обнажённая фигура словно рождается из пены и брызг — это очень красиво. Но зимой фонтан напоминал сугроб, в который по пояс спряталась озябшая нимфа. Зато бортик огромной чаши, в которую летом стекала вода, был расчищен, горожане даже прикрыли его досками — и целее будет, и сидеть удобнее: ратуша в городе небольшая, а посетителей в конце недели, когда магистрат разбирает жалобы, много, приходится по нескольку часов ждать на улице. Но сегодня среда, площадь пуста. Только с другой стороны фонтана кто-то сидит и кормит птиц крошками.
Присмотревшись внимательней, Харелт разобрал, что это девушка. И тоже приезжая, если в архитектуре зимногорцы Империю копировали с удовольствием, то в одежде блюли свою традицию очень строго. И заставить кого-то из них вместо платка надеть шапку, а вместо валенок сапоги или ботинки не смог бы, наверное, никто. Интересно, откуда она? Ботинки на ногах из Куолио, так из кожи морских рыб шьют только там, полушубок явно покупали где-то на Виумском нагорье. Зато шапка с севера, вся расшита бусинами. Часто подобные украшения не только узор, но и знак клана — парень попытался разобрать орнамент, подошёл чуть ближе и едва сдержался: девушка была очень похожа на Лейтис! Впрочем, стоило ей повернуться и заговорить, наваждение рассеялось. Похожа, конечно, так это неудивительно — Ивар и Лейтис тоже родом откуда-то из северных стран. Но если притвориться, что не знаешь языка ещё можно, да и волосы перекрасить из русых в льняные нетрудно, то сделать щёки и губы пухлыми, лицо чуть круглее, нос курносым невозможно. Да и руки за год такими стать не могли, мозоли на них весьма своеобразные и старые. Всяких мелочей немало… всё равно очень похожа.
Ошеломлённая напором и навязчивым знакомством, девушка рассердилась, но вскоре оттаяла, и через какое-то время оба уже весело болтали. Тарья, как её звали, действительно оказалась приезжей, потому на языке зимногорцев тоже понимала едва ли с десяток самых нужных фраз. Зато она хорошо говорила на имперском, хотя акцент Харелта и смешил. Тарья была ученицей алхимика, и, хотя жили они далеко на севере, наставник довольно часто ездил в Империю, и всегда брал одного-двух учеников с собой. В этом году выпала очередь Тарьи, и девушка обрадовалась возможности потренироваться в языке после долгого перерыва. Харелт же был рад не просто услышать родню речь, а пообщаться с кем-то кроме грубых возчиков и заносчивых писарей. Потому и согласился говорить на любую тему - тем более с такой замечательной девушкой, с каждой минутой Тарья нравилась ему всё больше и больше.
Когда их незаметно окутали вечерние сумерки, а на западе из-под туч зимнего неба город осветила полоса заката, оба с сожалением признали, что пора расставаться. Тарье завтра уезжать, они отправятся в Салайн, там работают лучшие алхимики Империи, Харелт рассказал, что их караван после Зимногорья закончит дорогу недалеко от столицы. А сам он постарается устроиться где-нибудь в центральных провинциях, год вышел удачный, и денег всем обещали много. Девушка посетовала: страна велика, сведут ли их тропы судьбы ещё раз?
— Там, где я жил, — подумав, ответил на её вопрос Харелт, — был один священник. Он как-то сказал: прошлое — это страницы книги жизни, в которых мы пишем настоящим, чтобы появилось будущее. Так пусть наш сегодняшний день станет страницей, в которой мы запишем нашу новую встречу. Обещаешь?
— Обещаю.
Площадь Харелт покидал в уверенности, что они больше никогда не увидятся: Империя велика. И даже родственник императора не сможет найти в ней девочку-алхимика из далёкой чужой страны… а жаль.
Лейтис задержалась возле фонтана чуть дольше, вечерние сумерки почти успели превратиться в раннюю зимнюю ночь. На душе было тоскливо — хотя вообще-то стоило гордиться. Конечно, внешность на время путешествия через Зимнгорье она меняла с помощью наставника, ей до такого магического искусства расти лет десять-пятнадцать, а может и больше. Зато образ ученицы алхимика выбирала и "лепила" полностью сама, от жестов и манер до одежды. Получилось отлично, если даже имперский шпион не догадался. А то, что парень не такой уж "простой возчик", она поняла быстро: молодой ещё, да и следил, судя по всему, за чем-то не в Зимногорье, потому в конце пути, да на территории союзной страны дал слабину. Мастер Ислуин, который пока жил среди ханжаров и когда уже вернулся к эльфам, часто ездил точно так же, прикидываясь купцом или слугой. И всегда ей говорил: ошибка, сделанная за мгновение до того как старая маска летит в огонь забвения, может погубить годы труда. Потому, хотя девушка-алхимик Тарья исчезнет уже завтра или послезавтра, Лейтис до самого последнего мгновения сыграла роль безупречно… вот только душу почему-то заливала грусть. Ведь даже если случайно встретятся снова — то она его не узнает, они не вспомнят, как сидели вместе рядом с холодной каменной нимфой и держали горячие руки друг друга.
Шаг четырнадцатый. Безумный лес
На востоке Империи Ислуин был в первый раз и сразу решил, что ему здесь не нравится. Мало людей, чтобы легко затеряться, да и сами люди слишком внимательные: ночные демоны, сказки, которыми пугают детей, здесь самая обыденная жизнь. Не юго-восток и не юг страны, орки, конечно, нападают нечасто, но ближе к Безумному лесу и без них всяких чудищ хватает. На любого чужака, пока не пройдёт через церковь, и все не убедятся — это человек, а не прикрытый иллюзией оборотень, смотреть будут так, чтобы успеть схватить топор или рогатину. Хотя, как рассказал возчик, который возвращался из центральных провинций домой, и к которому набились в попутчики Ислуин и Лейтис, монстров в последние годы изрядно повыбили. Злоба и жажда человечины оказались не ровня алчности — едва среди богачей появилась мода держать в домашнем зоопарке необычную карикатуру на творение Единого, и за разных тварей начали платить бешеные деньги, желающие заработать повалили на восток толпами. Почти исчезли даже суккубы, хотя долгое время они считались неуязвимыми, мол, перед демонами похоти не устоит ни один мужчина — но вольные охотники навострились доставлять даже этих. "Счас, эть, желающих поменьше — так, это самое, и нечисть всякую ловить нынча та ой как трудно, эть поумнела она", — закончил очередной рассказ возчик — мужик до всяких разговоров в дороге оказался охоч, чем Ислуин с удовольствием и пользовался.
Вместе с попутчиком они добрались почти до нужного места, дальше пришлось расстаться — о чём магистр сильно жалел. Втроём, хоть и середина февраля, с ночлегом проблем не было, мужик ездил по дороге с запада на восток каждые несколько месяцев, знал не только всех трактирщиков, но и дворы, где пускали переночевать за плату — да и его все знали. Сами же по себе Ислуин и Лейтис превращались в подозрительных бродяг, иначе вольных охотников пейзане не звали — а за торговцев без телеги не сойдёшь. Становиться же дворянином Ислуин не хотел, такие птицы здесь редкость, и запомнят их слишком хорошо и надолго.
От самого близкого к Лесу поселения магистр особенно не ждал ничего хорошего, повезёт, если кто-нибудь даст приют хотя бы в сарае. На возможность расспросить местных жителей про то, что нынче твориться на границе, он даже не надеялся. Но село оказалось к чужакам неожиданно приветливым, а трактир, он же постоялый двор, Ислуину даже понравился: чистый и явно рассчитан на большое число постояльцев. Да и расположился трактир в середине деревни, а не на окраине — значит, к чужакам здесь относились без лишнего подозрения. О привычке встречать незнакомых людей говорило и поведение хозяина, ждавшего путников у входа в гостевой дом. Заросший до ушей густой чёрной бородой мужик не стал, как делают любители пускать пыль в глаза, с утра рядится в одежду побогаче, мол, заведение солидное, и не важно, что, если присмотреться, в кладовой мышей полно, а венцы избы давно сгнили. На трактирщике были обычные штаны и рубаха, добротные башмаки, а не сапоги. Разве что полушубок не из дешёвых — но это скорее от привычки не экономить на хороших вещах, погода в здешних краях непредсказуемая. Особенно зимой: сегодня ноль градусов и всё тает, а завтра спокойно может ударить минус тридцать.
— Чего желаете? — вопрос прозвучал без подобострастия и неприязни.
— Две комнаты. Для начала дня на три. И завтрак.
Трактирщик оглядел гостей опытным взглядом, потом предложил:
— Лучше обед. Если вас устроит вчерашнее мясо. "Белых" комнат только одна, но если…
— Сгодятся две "чёрных". Вчерашнее мясо тоже пойдёт.
— Тогда подождите в трапезной, Криси сейчас вам принесёт. За это время подготовят комнаты.