Миса Зеркальная не знает страха.
Как она, уникальный носитель иммунитета к мёртвой магии, вообще может бояться?
Впрочем, иммунитета тоже осталось лишь треть от прежнего… А значит то зло, что она получила, было тенью зарождающейся пустоты в её душе. И если так… кому мог принадлежать на самом деле этот голос?
Миса помнила существо, которого боится называть по имени любое живое существо в любом мире. Может ли это быть она? Что может вызывать такой страх?
Ночью ей снились кошмары. Миса не знала, что это, но хорошо знали Алихая и то, что осталось от Альмы. За закрытыми глазами она бегала по родному и незнакомому Зазеркалью от хтонической твари с невыговариваемым именем. Трижды просыпалась в холодном поту и дважды засыпала с чувством глубокой злости на себя.
Потянулась за водой. Не нашла. Призвала каплю цирруса и умылась. Встала. Подошла к зеркалу. Увидела кровавую тварь на фоне каши из членов Ордена. Уже не удивилась.
До того, как она вспомнила, кто она на самом деле, она позволяла себе истерику с уничтожением мебели и зеркал. Желательно, чтобы в процессе сильнее ранить себя и страдать от боли физической, а не душевной.
Хрупкая психика энирай даже после эволюции в аалорна оставалась очень чувствительной. Треть… а возможно, и две трети, любили всех этих людей. Похоже, что с приобретением частиц душ жрицы и снайперши, она сменила иммунитет к отчаянью, на просто высокое сопротивление.
«П̟̇о̼ͪк͉̊о̪̆р̝̃м̰̋и͓ͥ ͚͒м̼ͩе̘ͧн̼ͬя̘ͮ» — было написано кровью под зеркалом.
Альму прошибло ознобом. Она сжала зубы, но сдержалась. Осознанность была выше таких эмоциональных вспышек. Все тайны будут разгаданы, в своё время. Вокруг всё слишком непонятно, чтобы принимать решения.
Где-то за дверью слышались крики других несчастных. Сегодня не она одна видела плохой сон.
До того, как она вспомнила, кто она, прежняя Альма пошла бы к Рейну. Если бы не та вина, которую он на себя взвалил, и вспышки ненависти к себе, он бы сиял не менее ярко, чем Арктур. Но его душа была слишком изранена, совсем как душа самой Альмы. Попыткой сбежать от своих ошибок он сдерживал свой потенциал, но в то же время именно эта совестливость и стремление быть безупречным ей и нравились…
Ей или Алихае?
Мелькнула мысль, что Рейн чем-то неуловимо, но в то же время сильно напоминал ей отца. Именно её, а не отца Алихаи. Он тоже много времени проводил в сожалениях.
Отец говорил ей всегда анализировать то, что видишь.
Но после той модификации она больше избегала Рейна. Просто потому, что не могла понять, что ей полагается делать в такой ситуации, исходя из её статуса и всего происходящего. Нет, это всё проблемы привычки мышления Алихаи, выросшей на любовных романах, которые её семья скупала у всех странников по мирам Ленты.
Вся проблема в том, что она всё ещё мыслит, как Алихая, чью память она унаследовала больше всего. Она даже почти поверила, что и есть потерявшаяся энирай, убитая проходчиками за фрагмент, хоть и держала мысль о том, что она — это проходчик Альма, сходящий с ума из-за влияния фрагмента энирай.
А настоящая Миса бы не давала слабину ни в чём. Миса была безупречной. Значит, и она, Миса нынешняя, должна быть такой же. Прежняя Миса не оставила бы свою паству.
Потому из своей комнаты она направилась в комнату Аси. Для неё ночные кошмары и панические атаки были страшнее, чем для любого в убежище. Так что пустотнице сейчас намного хуже, чем ей.
Та, что некогда дала ей силу, не терпела никаких прикосновений. Миса была счастлива, что вместе с силой не получила такое проклятие. Всю ночь она сидела рядом и гладила подопечную по голове, сперва обещая, что скоро всё пройдёт, а затем нашла тактику лучше и заставила саму Аси думать и говорить.
Так Альма совершенно случайно узнала всю историю дочери ведьмы, которую сильно успела попинать жизнь. Стало понятно, почему так легко удалось завоевать её доверие. Добра к ней действительно мало кто проявлял.
— Я просто думаю… если у меня такая судьба, значит, я чем-то прогневала высшие силы… поэтому я ненавижу себя. Пытаюсь наказать, чтобы судьба хотя бы сжалилась, глядя на то, какая я жалкая…
— А может, всё это нужно было просто для того, чтобы мы встретились? — спросила Миса.
Затем провела рукой по её волосам.
— Спи. Не бойся утра. Я буду рядом, и принесу лекарство, — добавила она после некоторой паузы.
Дыхание Ангедонии стало ровнее. Паническая атака прошла. Но самое страшное будет не сейчас, а утром. Когда разум слаб, а организм вырабатывает кортизол для пробуждения. Хотя, у неё все эти системы контролирует механизм… В любом случае, сильное давление на разум спровоцировало пробуждение мёртвой магии и ближайшие несколько дней первую половину суток она будет овощем.
Зелье успокоения Софьи, плюс завтра, наверное, нужно взять эло у Лифы. Помножившись на ужас пустоты, противоположный эффект сделает её недееспособной. В этот момент лучше всего будет заставить её читать молитву Мисе и поддерживать пламенем Асгора.
А затем она поймала себя на том, что ей искренне жаль эту бедняжку, которой действительно с раннего детства не везло буквально во всём. Чьи это чувства? Жалость Алихаи ко всем подряд или сочувствие Мисы? Она ведь тоже вовсе не была бесчувственной. Нейтральное зеркальное божество… как сейчас нейтральное божество равновесия.
Утро после бессонной ночи.
Кричащая Аси с измазанными чёрными слезами и жёлтым от эло лицом, большое зеркало, в которое Миса помогла изгнать её тень. Главный обвинитель, ненавистник и враг на время был заключён в темницу душ. Жаль, это работает недолго.
Голос. Нежный, очень медленный, бархатный, убаюкивающий, будто самое дорогое и любимое существо.
— На ша-аг бли-иже…
Он проникает в само её существо, заставляя дрожать каждый мускул от контакта с чем-то невозможным, против чего она всего лишь песчинка.
Весь день она старалась быть рядом с Аси, которая делала вид, что с ней всё в порядке. Ангедония была из тех, кто будет скрывать свои проблемы до последнего и ни за что не станет делиться ими, если не тормошить специально. Она и так уверена, что все вокруг её с трудом терпят. Пустота сильно меняет мышление.
А рядом с самой Альмой весь день был Рейн, думая, что помощь нужна ей самой.
Как поступила бы Миса?
«Если я не Алихая и не Альма, значит, я Миса».
Как поступила бы Миса?
Мысль ходила по кругу, будто секундная стрелка в часах. Остановить её смог лишь вид бесконечного пересбора тридцать первого этажа.
Ей сделалось дурно. Будто она не на прочной металлической платформе, а на корабле, болтающемся на волнах. А под ногами не море, нет… некая колышущаяся масса, вызывающая кататонический ужас.
— Альма, ты в порядке? — подскочил Рейн.
— Да… — она замотала головой и хлопнула себя по щекам. — Всю ночь не спала — была с Аси.
— А что с ней? Выглядит довольной жизнью, — заметил Рейн, глядя на Ангедонию, больше похожую на девочку с аутизмом. Она сидела, свесив вниз ноги, над пропастью, посмеивалась о чём-то своём и ловила рукой пролетавшие мимо листья.
— Ещё бы, после всего того, чем я её напоила, — не сдержала усмешку Альма.
— Она под эло? — заметил он светящиеся глаза.
— Она под пустотой, Рейн. Если её не поддерживать — вопрос времени, когда она съедет с катушек.
Тем временем, Арк уже был у терминала, пытаясь узнать новые ответы на вопрос о возможности спуска вниз.
Нежный, ласковый, будто летнее солнце, голос, требовавший крови и смерти. Мёртвая магия не смогла бы подчинить Зеркальную Мису, но то, чем она стала сейчас может давать слабину. Если это то проклятие, к которому раньше она была неуязвима, то дела её очень плохи. А если нет? Тогда всё зависит от того, что это. Едва ли что-то слабее той, чьё имя лучше даже в мыслях не вспоминать, но таких существ она не знала.
В прежней жизни. В этой же… В памяти мелькнул образ «страхолюдины» из соседнего сектора и Миса поёжилась.
Сейчас она была искренне благодарна Рейну и его поддержке, как и Алихая в её голове.
— Бедненькая. Досталось же тебе, — сочувственно сказал Арктур. Не ей, а бездушной машине перед ними.
Директива не может быть отменена. Это часть базового функционала Системы.
Альма прочитала надпись на экране.
— Но она ведь зачем-то нужна? — продолжал допытываться Арк.
[ДАННЫЕ УДАЛЕНЫ]
— Я та-ак го-олоден… — пробирающий до костного мозга, нежный и ласковый, блаженный голос с самой малой толикой грусти.
Альма поймала себя на том, что готова умолять его прекратить. Но это была мысль не её, не Мисы. Миса бы никогда не стала никого умолять. Алихая…
— Кто это сделал с тобой? — снова спросил Арк.
— Ням-ням… — произнес голос у неё в голове, и она не смогла удержаться на ногах.
— Альма, что с тобой? — спросил снова вовремя поймавший её Рейн.
Миса бросила взгляд на остальных. Арк посмотрел с подозрением. Нехорошо…
— Не обращай внимания, голова закружилась… — отмахнулась девушка.
Тот кивнул. Наверняка подумал, что это усталость после бессонной ночи. Тем более, что спать и вправду хотелось.
«Наставник был бы доволен» — мелькнула мысль. Правда, самого своего учителя она помнила плохо.
После этого был долгий и такой необходимый отдых.
Работа над Аси шла с большим прогрессом. Она научила её запечатывать части души в зеркале. Подобный ритуал воссоздал один колдун из далёкого мира. Но Миса улучшила его крестраж, позволив запечатывать не просто часть души, а конкретную, повреждённую мёртвой магией часть. Миса всё делает безупречным.
Здесь нужен был немного иной подход — принудительная амальгамизация души как в изначальном ритуале была не нужна. То есть можно обойтись без ритуальных убийств — сущность Аси и так уже была расколотой. Только финальный её этап с запечатыванием, который Миса некогда и меняла.
Зеркало заволокло мраком. Ангедония по ту сторону кричала проклятия и выказывала всю возможную ненависть к самой себе.