- А у Вас, значит, страсть к бандитским автомобилям, - как бы между делом заметил отец, кивая головой в сторону окна, за которым виднелся Димкин «Гелик». Я не могла не согласиться с ним, видя золотую цепочку в вороте рубашки, страсть к массивным часам с бриллиантами, огромным автомобилям и прочим атрибутам, свидетельствовавшим в конце прошлого столетия о роскоши. «Папа не знает, что у него было нищее, трудное детство, - мысленно оправдывала я его. – Зато он всего добился сам».
Ну что Вы, - мой жених, еще пять минут назад улыбавшийся дружелюбно, уже откровенно скалил зубы, – Какие бандиты? Респектабельный автомобиль с хорошим функционалом. Скоро будет сдан дом, в котором у меня две трехкомнатные квартиры. Так что не переживайте, у отца невесты я жить не буду, это был подкол в сторону отца, который на дух не мог переносить любое напоминание того, что дом построил дед, а не он.
- А я-то думал, что Вы решили у дочки моей обосноваться и потому все вещи к ней свои перевезли. А то знаете, как бывает: молодёжь последние штаны отдаст на так называемые «понты», а самому и жить негде, и взаймы попросить не против. Так сказать, «зять – неча взять»
Под конец ужина у меня невыносимо разболелась голова, и я утянула Диму в сад.
- Что ты делаешь? – я смахнула крошки снега с уличной качели и забралась на нее с ногами. – Обязательно было отца драконить?
- Он первый начал, - нахохлился тот, усаживаясь рядом, а я закатила глаза и не стала отвечать. Этот детский сад настолько мне осточертел, что требовалось время выпустить пар. Морозный воздух резал глаза, и я не понимала, отчего появляются слезы – то ли от него, то ли от скопившейся обиды. – Ладно, я поеду. Здесь сидеть холодно, а к старому Дракону – или как ты там его назвала? – возвращаться желания нет.
Он встал, торопливо поцеловал меня в губы, и отправился к автомобилю, ежась в тонком модном пальто, а я еще долго сидела, глядя перед собой и пытаясь понять, что же делать дальше.
- … Так что денек у меня выдался ужасным, - закончила я разговор, по привычке поглаживая зеркало. Рада в сочувственном движении прижалась лбом к разделявшей нас поверхности, и я повторила этот жест, ощущая исходящее тепло. После разговора с ней на душе стало легче, но зная себя, я была уверена: сегодня подушка впитает немало моих слез.
- Что случилось, Рад? – только сейчас я заметила, что девушка озабочена чем-то. Она искоса посмотрела на меня, словно раздумывая, говорить или нет, и я уловила то самое особое выражение лица. – Ну, не томи!
- Знаешь, а я ведь нашла бабушкины тетради, - призналась она. В знакомых глазах засверкали искорки, а я оживилась.
Роза не успела поделиться со мной всеми знаниями, как обещала. Ее не стало внезапно, и это оказалось еще большим ударом, чем потеря мамы. И в моем мире, и в Отражении они обе умерли одновременно, но той Раде с детства рассказывали и о зеркале, и обо мне, и о том, что у бабушки где-то есть записи, в которых хранятся знания, полученные ею в таборе.
- И что, что там?
- Нууууу, - протянула Рада и засмеялась. – Там много всего, но половину слов не разобрать. Уж больно почерк плохой у бабушки. Однако самое интересное я расшифровала - то, что касается нашего зеркала.
Рада провела рукой по деревянной резной раме, и я неосознанно повторила ее жест, ощущая, как от волнения сердце начинает разгонять ритм.
- Не тяни!
- Раньше я думала, что оно – только способ общения с тобой. Как в сказке – «свет мой, зеркальце, скажи, да всю правду покажи». Но теперь понимаю, что это портал, который позволяет нам поменяться с тобой местами.
Я замерла, пытаясь понять сказанные моим двойником слова.
- То есть … я могу оказаться в твоем мире, а ты – в моем? Ты веришь в это?
Как часто в детстве мы мечтали о том, чтобы как в сказке, очутиться по одну сторону Зазеркалья вдвоем, провести день в компании, будучи не привязанными к какому-то предмету.
- Да, - счастливо кивнула Рада. – И знаешь, на завтра у меня по расписанию посещение спа-салона, маникюры-педикюры и прочий релакс. А у тебя какие планы?
- А у меня, - протянула я, собираясь мыслями, и вдруг засмеялась. - А у меня планы сходить на спа. Рискуем?
- А то, - счастливо улыбнулась мне Рада и прижалась носом к зеркалу. – Я люблю тебя, слышишь? Все будет хорошо. Верь мне.
- Люблю тебя, - ответила я. – Что нужно сделать?
- Тащи с кухни папин нож и ничего не бойся, просто повторяй за мной.
Еще до конца не осознавая, на что подписалась, я рванула на кухню, открыла полку и вытащила старый отцовский нож. Всегда остро заточенный, с резной рукояткой, он выглядел произведением искусства, а не столовым прибором.
Следующие движения были словно во сне. Вот мы замерли с Радой возле зеркала, она шепчет что-то на романи чиб, и я краем сознания выхватывала знакомые слова – «дуй, романо рат, глындало, о ди»[1]
Синхронно мы сделали надрез на левой ладони крест-накрест, и как только на коже проступили красные капельки, прижали ее к холодному стеклу, вмиг начавшему нагреваться. Я уже не видела ничего, кроме Рады, и губы не по собственной воле повторяли незнакомые слова, будто читали по писанному.
Ничего не осталось, кроме нас двоих. Мир вокруг терял ясные контуры и цвета. Я чувствовала, как покрывается мурашками кожа, как покалывает в сосках и в животе, а в ушах троится наш голос, словно уносимый эхом.
И вдруг в один момент все закончилось, зеркало снова стало ледяным, а ладонь отозвалась тупой болью. Мы ошарашено отдернули руки, глядя друг на друга, и я первой решилась спросить:
- Ничего не вышло, да? – где-то в глубине души именно этого я и боялась, слишком все было просто и в тоже время - сказочно. Может, это вообще психическое расстройство или затяжной сон, и я не могу отличить реальность от лимбо?
- А ты оглядись, - откашлявшись, произнесла Рада. До того момента я не видела ничего, кроме зеркала, а теперь с удивлением покрутила головой. Вроде бы тот же чулан в родительском доме, но что-то неуловимо поменялось. Диссонанс усиливался, я узнавала и в тоже время не знала комнату, в которой находилась.
- Черт, черт, Рада! Это невероятно! – отражение захохотало звонким смехом, и через секунду я повторила ее движения. От хохота заболел живот, на глазах выступили слезы, а я все не успокаивалась, не веря происходящему. Я трогала все, что меня окружало, чуть подрагивающими пальцами, а потом провела ими по лицу, по одежде и замерла.
- Стринги? – с удивлением поинтересовалась у Рады.
- Боксеры? – скривилась она в ответ, хватая себя за пятую точку, после чего мы снова засмеялись. - Я пошла исследовать дом, - ответила она. – Все, что может тебе пригодиться, на столе в нашей комнате.
- И в сумке, - добавила я. – Завтра у меня никаких планов, Дима занят, папа на работе. Найдешь, чем развлечь себя?
- Шутить, сестренка? – улыбнулась Рада. – Да у меня в ногах весь мир.
Я вышла из комнаты, разглядывая дом. Ощущение, охватившее меня в чулане, продолжало усиливаться. Дойдя до своей комнаты, я замерла на пороге, вглядываясь в обстановку, в которой жила моя двойняшка.
- А мне здесь нравится, - хмыкнув, я запрыгнула в кровать. Шелковое белье? Кто бы сомневался.
Утром я смогла выползти из комнаты только ближе к десяти. Отца уже не было дома. Несмотря на боровшееся во мне желание увидеть его в этом мире, так, наверное, было лучше.
Программа, составленная Радой на сегодня, оказалась обширной, и я радовалась, точно дитя. Никаких ниток, иголок, примерок, звонков от клиентов, поставщиков. И Димы. Вспомнив о последнем, я поморщилась, но тут же решила – а ну все на фиг, гулять так гулять. Сегодня никто не испортит мне настроение.
Гардероб Рады заставил замереть в нерешительности. Да, в Отражении я оказалась куда раскованнее в выборе одежды. И белья, кстати, тоже. Вытянув алую юбку и черную шифоновую блузку, я закрутилась возле шкафа, чувствуя, как еще больше поднимается настроение – точно в детстве, когда видишь коробку с подарком и уже предвкушаешь, что дальше тебя ждет что-то необыкновенное.
Такси подъехало через десять минут; я накинула на плечи пальто и отправилась в салон. Четыре часа, проведенные в блаженном ничегонеделании, пролетели как пять минут. В голове не было ни одной дельной мысли, и я нехотя вышла из этого состояния. Решив, что такой красоте грех пропадать дома, направилась в торговый центр, не переставая ловить восхищенные взгляды и всматриваться в отражение в витринах магазина.
Для полного счастья не хватало чашки кофе. Я бросила вещи на кресло в кафе возле огромного окна, борясь с желанием накупить яркой одежды. Утащить ее с собой все равно не вышло бы, поэтому затею пришлось оставить. В обычной жизни, несмотря на работу, я предпочитала скромные качественные вещи, а сегодня хотелось праздника.
Улыбаясь, я наблюдала, как мимо спешат люди, с которыми, возможно, мы знакомы в моей реальности, в Оригинале, как я окрестила мысленно свой мир.
И все же, до конца поверить в действительность происходящего было сложно. Еще больше удивляла легкость, с которой мы с Радой решили поменяться местами. Подумав об этом, я покачала головой – откуда такая склонность к авантюрам? И тут же сам по себе появился ответ – я верила Раде, как самой себе, зная, что она не будет рисковать нами, не оценив все шансы. Уверенность в ней автоматом переходила и на предложения, сделанные моим двойником. Все просто.
- Рада? – кто-то коснулся плеча, и я вздрогнула от неожиданности, резко вырванная из своих мыслей. – Не хотел тебя пугать.
Подняв голову, я увидела Илью Сазонова, старого знакомого. Он широко улыбался, возвышаясь надо мной, и я ответила ему тем же. В Оригинале мы с ним ходили на свидания, но Рада в Отражении в это время была влюблена в другого человека, а с Ильей ее связывали только приятельские отношения.
- Привет, - я поднялась ему на встречу и тут же попала в крепкие объятия. Вдохнув теплый аромат цитрусовых духов, защекотавших нос, искренне ответила, - рада видеть тебя.