- Ты знаешь, где ее искать?
- Примерно догадываюсь, - на самом деле, это единственный возможный вариант. – Мне нужно забраться в дом к отцу.
- Забраться? – Илья вскинул бровь, а я со вздохом рассказала о звонке папе.
- Если не получится вернуться, что ты будешь делать?
- Пожалуйста, не задавай вопросы, ответов на которых нет.
- Я тебя понял.
Снова молчание наполняет комнату, Илья выходит из нее, а я смотрю на свое отражение в зеркале. Кажется, как будто оно усмехается надо мной, и я торопливо отхожу в сторону, хватая книгу со стола. «Сто лет одиночества», - читаю название и удивляюсь. Знаю ли я этого человека? Знаю ли я хоть кого-нибудь настолько, чтобы быть уверенной в нем?
Невеселые ответы терзают душу, но размышлять долго мне не дают. Появляется Илья, переодевшийся в темные джинсы и серую толстовку с капюшоном.
- Поехали, - зовет он, и я хватаю сумку с вещами. Мужчина смотрит удивленно, но ничего не говорит. Понимает, что я здесь – временный гость.
Мы садимся в машину и плавно выезжаем со двора.
- Тридцатая? – спрашиваю, поглаживая панель.
- Угадала, - кажется, вопрос об автомобиле слегка прибавляет настроения и я, ободренная успехом, продолжаю:
- Прости, что тогда убежала. Я думала, что больше не увижусь с тобой, и не хотела делать больно.
- Кому?
Я наклоняю голову, пряча лицо за спадающими волосами, и снова повторяю еле слышно «прости».
Дорога до отцовского дома наполнена молчанием, разбавленным тихим голосом солиста «Сплина». Музыка играет чуть слышно, зато звонок на мобильнике раздается словно гром среди ясного неба. От неожиданности я вздрагиваю, а увидев номер звонящего, решаю не брать.
- Кто там? – вопрос Ильи звучит слегка собственнически, но я говорю:
- Дима.
- Ответь.
Нехотя нажимаю на прием и слышу отборную брань в свой адрес, срывающуюся на крики. Не отводя глаз от дороги, Сазонов забирает трубку, слушает с минуту, после чего произносит:
- Отстань от девчонки. На твоем месте я бы не раскидывался угрозами, иногда за такие слова можно неслабо схлопотать.
Говорить дальше он не собирается, протягивая смартфон обратно, а я вцепляюсь в него, ощущая чужое тепло. Дура, о чем ты думаешь…
Чем ближе мы к дому отца, тем сильнее я начинаю дрожать. Илья искоса смотрит на меня и подкручивает печку, но теплее не становится. Этот холод снова идет изнутри, и я не знаю, чем его можно согреть.
- Сверни вот здесь, - окна в доме папы не горят. Спит? Уехал? Лучше бы второй вариант, но я готова к любому.
Мне не нужно заходить в сам дом, я вовсе не уверена, что один из связки ключей подойдет к местному замку. Сзади – беседка, в ней стол, два кресла, старый сундук. Между ним и стенкой есть небольшое отверстие, размера которого хватает ровно настолько, чтобы засунуть туда руку. Я делаю глубокий вдох как перед нырком и протягиваю ладонь. Когда пальцы нащупывают шуршащий уголок пакета, сердце уже готово насквозь протаранить грудь от волнения. «Хоть бы оно, хоть бы…»
Тетрадки старые, холодные. Рада надежно запаковала записи, но не учла одного – об этом тайнике мы узнали одновременно, как и о многих других вещах, и проще было их уничтожить, а не прятать. По крайней мере, именно так я и сделаю.
Обратно к машине я бегу, оставляя следы каблуков на свежевыпавшем снегу. До утра их обязательно заметет, и вряд ли отец поймет, что я была ночью здесь. Осталось еще немного. Илья стоит возле машины, опираясь на капот. Я спешу к нему, думая, что вместе нам быть - час от силы, и вряд ли за это время я смогу узнать его лучше.
- Вот она! - я слышу крик и поворачиваясь к звуку. Яркие фары ослепляют, я инстинктивно закрываю лицо от света и теряю драгоценные секунды, стоя на месте.
Двое парней бегут в мою сторону, но Илья хватает меня за рукав и прячет за собой еще до того, как они оказываются рядом.
- Свалил, придурок! – орет один из них и сразу получает кулаком в нос. Второй бросается следом, но и он через мгновение оказывается сбитым с ног. «Морская пехота – это вам не шутки», - в голову лезут всякие глупости, и я вдруг понимаю, что вхожу в число тех людей, которые без чужой помощи в книгах и фильмах дохнут первыми, еще до того, как зрители запомнят их имя. Я – балласт. Бред, бред, бред…
Пока нападавшие не успели прийти в себя, Илья заталкивает меня на заднее сиденье и резко стартует с места. Я вижу его профиль, временами выхватываемый из темноты светом дорожных фонарей. «Он красивый», - думаю я, а вслух говорю:
- Как ты?
- Рада, в какие игры ты играешь? Расскажи правду, и я постараюсь тебе помочь, - голос спокойный, словно ничего особенного вокруг не происходит.
- Это и есть правда, Илья, - я закачала головой, горько усмехаясь. – Я не знаю, во что она меня впутала, и не знаю, как вылезти из этого дерьма.
Мы остановили машину невдалеке от города. Заглушив мотор, Илья поправил зеркало заднего вида так, чтобы смотреть мне в глаза. Я ловлю его усталый взгляд и понимаю, что сама едва ли выгляжу лучше, и руки тянутся поправить волосы.
- Они ждали тебя возле дома отца, значит, и в квартире не безопасно. Нам обязательно туда идти?
-Мне – да, - я покусала губы, вздохнула и добавила: - А тебе нет. Спасибо за помощь, дальше я как-нибудь сама.
Я схватилась за ручку двери, намереваясь выйти из автомобиля, но Илья рявкнул:
- Сидеть! – и я дернулась всем телом. – Думаешь, это так просто? Начесала мне с три короба, а потом свалишь в неизвестном направлении во второй раз? Что это за страсть к пряткам такая, скажи?
Я откинулась на сиденье, начиная раздражаться.
- Я же уже извинилась! Что мне еще нужно сделать? Ты не веришь моим словам, я не могу тебе ничего доказать. O.K., один-один, дальше движения нет. Останови где-нибудь в городе и забудь это навсегда.
- У меня дурной характер, но если я ввязался в дело, уже не отступлю. Я могу зайти к тебе домой и вытащить это гребаное зеркало.
- Нет, - я замотала головой. От мысли, что оно при этом постарадает, меня бросило в жар. – Я не могу им рисковать, иначе застряну здесь навсегда.
- Разве этот мир так плох? – уже тише ответил он, и я удивленно посмотрела на сидевшего напротив человека.
- Нет, не плох. Но он мне чужой. Здесь я никому не нужна, никто меня не любит. Видно, не за что.
- Не тебя, а ее, - поправил Илья.
- Ты все равно в это не веришь.
Мы долго наблюдали за тем, как дворники смахивают снег с лобового стекла, а потом он заговорил, решая, как мы будем пробираться в квартиру.
- Ты сможешь повторить то, что сделала она? – поинтересовался Илья в конце разговора.
- Не знаю. Мне надо хотя бы полчаса, чтобы разобраться в записях, - я достала тетрадку и начала листать страницы, мысленно благодаря Раду за то, что она делала пометки карандашом почти к каждой строчке.
Интересующий меня ритуал нашелся во второй тетради. Он был обведен жирной линией, а рядом вложен листок с переводом и инструкцией. Прочитав его несколько раз, я покачала головой. Ничего сложного, ничего хорошего.
- Можем ехать?
- Теперь да, - я начала называть свой адрес, но Илья перебил меня:
- Я знаю, где ты живешь.
- Откуда?
- Думаешь, когда ты сбежала от меня, я не пошел следом? Я видел, как ты садишься в такси и где выходишь.
- Почему? – пораженно задала я следующий вопрос.
- Хотел убедиться, что с тобой все в порядке, - буркнул он и прибавил скорости, намекая, что разговор окончен.
Возле подъезда я отдала ключи Сазонову и принялась ждать, лежа на заднем сидении. Читай книги на Книгочей.нет. Подписывайся на страничку в VK. Минуты тянулись томительно долго, и непонятно было, чего я боялась больше: не увидеть снова Илью или остаться здесь навсегда.
Через три минуты он стукнул по окну заднего сиденья, и я тут же вылезла к нему навстречу, не забывая при этом вертеть головой по сторонам.
- Дома у тебя чисто. Не думаю, что они начнут выламывать дверь посреди ночи.
Мы спешно зашли в подъезд, поднялись на третий этаж. Оказавшись в знакомой квартире, я ощутила облегчение. Осталось еще чуть-чуть, и я буду дома, а там уже придумаю, как избавиться от этого кошмара.
Разбитое стекло существенно снизило температуру в помещение. Я скинула куртку, но чувствовала зябкий холод на плечах. Илья уселся на диване, разглядывая жилье Рады, почти полностью похожее на мое. Я не стала тянуть время, принесла зеркало в зал и приготовила все необходимое.
- Теперь ты мне веришь? – я обернулась к нему, прежде чем начать ритуал.
- Не знаю. У меня есть два варианта – либо я сейчас увижу что-то действительно необычное, либо у тебя раздвоение личности. Даже не знаю, какой из них мне ближе.
- Что ж хорошего в раздвоении? – подивилась я.
- Тогда ты останешься в моем мире, хоть и будешь чокнутой девкой.
Мы замерли, глядя друг другу в глаза, и я готова была поклясться, что вижу в них такую же тоску, как и в собственных.
- Илья…, - но он перебил:
- Ты понравилась мне с первого взгляда, а я ведь тогда еще совсем зеленым был. Год на моих глазах встречалась с другим, а потом и вовсе пропала. Я же о тебе только после института, в армии, думать перестал, - там у меня вообще мыслей о гражданке не было. А когда вернулся, первым делом на твою страничку зашел, но ты опять не одна.
- Илья, - я не знала, что добавить, и покачала головой.
- А в кафе… Я как тебя увидел, у меня сердце заколотилось, в жар бросило, пот прошиб. Сам говорю с тобой, а мозги набекрень, бред несу. А уж когда ты меня в кино позвала, и я рядом оказался – все, продолжать игру было бессмысленно. От запаха твоего, от тепла чердак слетел. Ты со мной поехала, и я счастью своему не верил: глаза большие, вид испуганный, но идешь, идешь ведь молча следом. Дома чай наливаю, руки дрожат и вот-вот мимо чашки прольют, а ты взгляда не отводишь, смотришь пронзительно.
- А потом? - я не могла оторваться от него, забыв, ради чего