— Привет, майор, чего на своих двоих?
— Пробил колесо, менять некогда было, да и запаска дырявая, никак до шиномонтажа не доеду, — пояснил он.
— Понятно. Кстати, а что по делу проститутки, все спросить забываю?
— Да мы их в тот же день взяли, — отмахнулся Агапов. — Ты верно догадался, девку они и вправду в озере утопили, убили случайно, пересрали и решили скрыть тело. Это их грызло, и, когда за ними пришла полиция, раскололись сразу. Девку нашли. Можешь себе отметить в блокноте, хорошее дело сделал. Так ты ко мне?
Радим покачал головой.
— Уезжаю, в Москву мне нужно по делу важному, но, скорее всего, вернусь. Я так понял, гости столичные вроде с маньяком разобрались, и домой направляются, вот я к ним на хвоста и прыгнул.
— Гость, — посмурнев, поправил его майор.
— В смысле? — не понял Радим.
— Все равно узнаешь через пару минут, когда подполковник появится. Вчера во время операции старший лейтенант Левашов погиб в схватке с туалетным маньяком. Не знаю, что там случилось, но все окончилось плохо. Женщина, которая должна была стать жертвой, тоже мертва, черный ходок в морге с пробитым ножом сердцем, а от старлея остался только обгоревший костяк, мясо пеплом осыпалось. Его в обед в Москву отправят спец машиной.
Радим сплюнул, хорошее утро резко испортилось.
Именно в этот момент со служебной стоянки выехал черный Гелик и, гуднув, притерся к обочине, ожидая ведомого.
— Ладно, майор, — пожимая крепкую руку Агапова, вздохнул Радим, — новости ты плохие принес. Но такова судьба зеркальщиков. Надеюсь, увидимся.
— И я надеюсь, удачи тебе, — кивнул следак и поспешил к проходной.
Радим же затушил окурок, но, не найдя, куда его выкинуть, забрал с собой. Не надо свинячить, грязи и мусора и без этого бычка хватает, потом на заправке какой-нибудь выкинет.
Он уселся поудобнее, завел двигатель и выехал с парковки, пристроившись в хвост к тут же тронувшемуся с места Гелику. На выезде из города они остановились на заправке. Платов выбрался из внедорожника и, сунув пистолет в бак, посмотрел на Радима, настроение у подпола было крайне поганым.
— Агапов уже рассказал? — спросил он.
— Рассказал, жаль Лешу.
— Жаль, — согласился Платов. — Сейчас заправлюсь, и поговорим.
И комитетчик направился на заправку. Залив полные баки, они отъехали в сторонку, где никто не мог бы подслушать.
— Спрашивай, — разрешил он.
— Как так вышло?
— Ходок оказался очень силен. Кроме того Лёша решил рискнуть и отступил от плана. Ладно, теперь уже не важно, он мертв, женщина тоже.
В голове у Радима что-то щелкнуло и он, с подозрением глянув на собеседника, все же рискнул спросить:
— Уж не хотите ли вы сказать, товарищ подполковник, что должна была умереть только она?
— Не хочу, я тебе это сказал. Есть вещи, которые нельзя изменить, и старлей, пойдя против судьбы, это доказал. Ничего не изменил и сам башку сложил. А вот это уже плохо. Пойми, Радим, нас, зеркальщиков, мало, в отделе никогда не было больше двадцати оперативников, и это на огромный мегаполис, во Владике их семнадцать, в Екатеринбурге — четырнадцать, в Красноярске — двенадцать. И каждая наша смерть — это гораздо более весомая потеря, чем простая женщина. И если ты такой щепетильный, то лучше развернись сейчас и езжай домой, сам учись, сам поступай, как считаешь нужным. — Он несколько секунд молчал, крутя в руках стаканчик с кофе. — Ты — человек с понятиями и принципами, это хорошо, без них нам никуда, но при этом иногда нужно поступать так, как должно, а не как правильно.
Радим молча слушал Платова. С одной стороны он злился, а с другой он понимал, что тот прав, иногда нужно пожертвовать одним человеком, чтобы спасти десяток. Хотя он ведь спас Владу, но это была случайность.
— Я с вами, — наконец, произнес он. — Без знаний мне не выжить.
— Тогда вперед, — скомандовал подполковник. — Пойдем ходко, к пяти нам нужно быть в Москве.
Стела с надписью «Энск» осталась позади, начинался новый этап в жизни Радима Вяземского.
Глава 9
Глава 9
Радим с трудом открыл глаза. В щель между плотных темных штор пробивался тусклый серый свет. Зима в этом году пришла в Россию рано — в середине ноября, снег лег почти мгновенно, со второго раза. Выбравшись из-под одеяла, он резким движением распахнул занавески, уставившись в окно. Его все же поселили в служебную квартиру, только коммуналку оплачивать, одна комната со столом и полуторной кроватью, ванная, вернее, душевая кабина, кухня, крохотная прихожая. Как он не заработал на тридцати квадратах клаустрофобию, было для Радима загадкой. Но ничего, прижился. У квартиры имелся единственный плюс — она была рядом с отделом. Зеркальщики занимали трехэтажное здание в глубине закрытой территории, принадлежащей Федеральной Службе Безопасности, хотя, мало кто знал, кому принадлежит комплекс зданий в самом центре столицы в пяти минутах ходьбы от Кремля.
Полгода учебы остались позади, не так он себе это представлял, покидая Энск. Кроме него никаких других курсантов не было. Учебные материалы крайне скупы, больше всего то, что ему предоставили, напоминало дневники предшественников. Начальник отдела, полковник Старостин, был не в восторге от того, что Радим не хочет идти на государеву службу, но ничего поделать с этим нельзя, ему приходилось утешать себя тем, что после обучения и практики Вяземский будет работать в регионе, где полностью отсутствуют его люди. Хотя Радим догадывался, что тот его попробует убедить, остаться в отделе.
Поначалу Радим только и делал, что сидел в пустом кабинете, в котором даже окна не было, и читал эти дневники. В первый же день он узнал про зеркальный мир больше информации, чем он нашел в интернете за две недели. Затем добавилась ежедневная силовая подготовка, и не просто физуху подтянуть, пробегая в день несколько километров, или потягать железо, тут все оказалось, куда серьезней, к нему был приглашен инструктор по ножевому и рукопашному бою. Теперь каждое утро в семь утра он встречал Вяземского в небольшом спортивном зале, и после разогрева начинались пытки, которые наставник ошибочно называл тренировкой. Через четыре часа избитый Вяземский заползал на второй этаж в свою каморку, чтобы продолжить изучать теорию.
Кто бы знал, как тяжело ему дался первый месяц такой учебы, но он привык, человек — такая скотина, она привыкает ко всему. Он стал сильнее, начал давать сдачи инструктору, он больше не валился на пол тушкой, стоило тому сказать: «На сегодня хватит». Теперь он лучше понимал мир, с которым соприкоснулся. Еще одним этапом обучения было посещение фермы, где ему пришлось два дня резать и разделывать свиней, поскольку зеркальщики работали исключительно холодным оружием, то требовалось привить им, не бояться крови и без колебаний забрать чужую жизнь, пусть пока что и порося. А чтобы окончательно отбить брезгливость, после фермы его отправили на три дня в морг, где прожженные патологоанатомы дозволяли ему наблюдать за вскрытием самых жутких тел, которые были в их ведении. Так вышло, что именно в эти дни произошел крупный теракт, и в морг доставили десяток обезображенных тел. Да и на самом месте трагедии Вяземскому пришлось побывать, доставая из обломком вагона искореженные взрывом трупы. Поначалу блевал, потом привык. Философия — это просто куски мяса — оказалась спасительной. Эти пять дней врезались ему в память, но навсегда избавили его и от брезгливости и от сомнений. После такой практики Радим глушил водку все выходные, но теперь его не смущало развороченное брюхо, из которого вываливаются сизые кишки, оторванные конечности. Расколотые черепа. И только после этого этапа к нему стали приходить наставники. Первым явился специалист по рунному кругу.
— Начнем, пожалуй, — произнес невысокий мужчина в черном костюме, в подобных ходили все в отделе.
— Что начнем? — не понял Радим.
— Обучение рунам, конечно, — с усмешкой произнес наставник. — Разрешите представиться, подполковник Пряхин Александр Игоревич. Вам представляться нет нужды. Итак, к делу, полный рунный круг — это девяносто один символ. Насколько мне известно, на Земле нет никого, кто бы мог использовать их все. Я считаюсь одним из сильнейших зеркальщиков страны, мне доступны пятьдесят шесть рун. Мой покойный наставник мог управляться с шестьюдесятью семью. Сколько ты сможешь, мы выясним в процессе обучения. В среднем оперативники владеют от тридцати до сорока рунами, из них половина низшие и предметные. Но чем больше знаков ты можешь использовать, тем ты сильнее. Сегодня мы выясним твой резерв, его можно будет увеличить. Как думаешь, для чего он нужен?
— Ну, это просто, — тут же ответил Радим, — все есть в материалах, которые мне выдали. Резерв силы необходим для активации рун. Чем сильнее руна, тем больше она забирает.
— Примитивно, — усмехнулся Пряхин, — и совершенно верно. Только, когда обращаешься ко мне, говоришь «наставник». Все ясно?
— Да, наставник, — отчеканил Радим.
— Молодец. Итак, ответ ты дал верный. Я знаю, что зеркальная ведьма тебе показала пару рун. Эти знаки силы, нанесенные в данном случае на нож и запитанные от твоей крови, относятся к предметным, поэтому и сработали. Но сейчас они, скажем так, сильно ограничены в возможностях, этакая демоверсия, и в них нужно влить силу, причем свою. Есть еще несколько предметных, что действуют так же, как та, что тебе продемонстрировал подполковник Платов. Я покажу сегодня все простые, их ровно восемнадцать штук, часть из них тоже будут предметными. Но сначала проверим твой резерв. Итак, резерв — это твое хранилище энергии, необходимой для напитки рун. Закрой глава и расслабься. Георгий Александрович сказал, что ты с первого раза в морге смог ощутить присутствие смерти и руну силы. Здесь схожий принцип, но ты зеркальщик, и в себе энергию не увидишь. Вопрос, где можно ее увидеть?
Вяземский озадачился, ни в одном из прочтенных им дневников этого не было, упоминания резерва имелись, но ни единого намека, как его узнать. И тут его взгляд упал на зеркало, обычное ростовое, дешевое, два на полтора, с блокирующей руной в верхнем углу. Такое было в каждом кабинете отдела.