Зеркальщик — страница 43 из 51

Выйдя из ванной, он столкнулся нос к носу с Бобровым.

— Ты? — выдал он ошарашено, разглядывая Радима, не укрылось от него и рожа поцарапанная, и во что превратились его шмотки, да и запах. Но вопросы он задавать поостерегся, видимо, хорошо ему по ушам Бушуева проехалась, сказав, что с ним будет, если он окажется слишком любопытным.

— В общем так, Роман Сергеевич, — глядя подполковнику в глаза, произнес Вяземский, -мальчишка в комнате, спит на кровати. Вы все дружно, в один голос, рассказываете всем, какие вы недалекие, и не догадались проверить шкаф, в котором он спал, зарывшись в одежду. Меня тут не было, никто никого не похищал.

Бобров несколько раз моргнул, после чего рванулся в детскую, открыл дверь, заглянул внутрь, после чего резко развернулся и уставился на Радима.

— Кто ты такой? Где был мальчишка? Кто тебя отделал и почему от тебя так несет?

— Не будет подробностей, — тихо ответил Дикий. — Вам ведь Ольга Ивановна все доступно объяснила, и насчет государевой тайны, и насчет длинного языка. Я свою работу сделал, ребенок жив, здоров, разве что простыть может. Его спрашивать ни о чем не советую, спал он все это время. В шкафу, — добавил Радим с сарказмом и, развернувшись, пошел прочь из квартиры. — И вот еще что, товщ подполковник, — стоя уже возле входной двери, тихо произнес Радим, — второго ребенка, что пропал при таких же обстоятельствах, можете не искать, мертв он, только кости остались. Понимаю, что висяк у вас получается, но ничем тут помочь не могу. Если вас это успокоит, похититель, во всяком случае, этот, больше не появится. — Кивнув на прощание остолбеневшему подполковнику, Радим вышел в подъезд.

Дома было пусто. На кухонном столе его ждала записка, полная волнения, с просьбой, чтобы он отзвонился, как только прочтет ее.

Радим достал телефон и отбил в мессенджере текст: «Со мной все хорошо, жив, здоров, вымотался, ложусь спать. Целую».

Достав служебный телефон, он вздохнул. Несмотря на не убиваемую модель, после всех ночных приключений на экране появилась тонкая трещина. Открыв контакты, он нажал вызов последнего номера.

— Слушаю, — тут же раздался из трубки властный голос.

— Это Дикий, — на всякий случай представился Радим. — Похититель уничтожен, Ярослав возвращен. Второй ребенок, которого украли три недели назад, мертв, висяк, но ничего сделать нельзя.

— Хорошая работа, лейтенант, — похвалила его Бушуева. — Задание вам зачтено, оплата будет произведена в ближайшее время на ваш счет. Но нам надо встретиться и поговорить.

— Встретимся, Ольга Ивановна, — заверил ее Вяземский, — но не сегодня. Сегодня я буду спать и пить, и пить я буду ни хрена не воду, мне нужно забыть то, что я там увидел. Эта ночь далась мне крайне тяжело.

— Хорошо, Дикий, — легко согласилась Бушуева, — не сегодня, и не завтра, я уезжаю в область. Давай, в пятницу. И не в отделе, ресторан «Небо» в торговом центре «Корвет», семь вечера. Посидим в тишине у окна с видом на город и тихонько поговорим. Там отдельные кабинеты, для ВИП-персон, никто не подслушает. Ты, конечно, отличился ночью, влез в дело, создал проблему, пришлось действовать грубо, давить на Боброва. Но ты спас ребенка, и это тебя извиняет. Но на будущее нам нужно продумать план на такие случаи, чтобы информация никуда не уходила, и ты не светился.

— Согласен, тогда до пятницы, — выдал Вяземский и нажал отбой.

Прежде чем завалиться спать, Радим отправил майку в пакет, который был плотно завязан и засунут в мусорное ведро, а штаны, выглядевшие просто грязными, и воняли тухлым мясом, в стиральную машинку, где и принялись бултыхаться с кое-какой другой одеждой. Быстрый душ — смыть грязь и вонь отбить, и теперь можно спать.

Пискнул мессенджер. Вяземский бросил взгляд на сообщение от Влады: «Можно я после работы к тебе?».

«Да», — ответил Дикий, поскольку ему требовалась разрядка, а секс с златовлаской был отличным.

Радим посмотрел на бар, несмотря на озвученный план нажраться, пить совсем не хотелось. Да, этой ночью он увидел много жутких вещей, его трясло от ауры смерти, и детские кости хрустели под подошвами его ботинок, но это не раздавило его и не сломало, не было никакого душевного надрыва и страдания, наоборот, он чувствовал себя отлично. Он остановил стрижига, и тот больше не заберет детей, оставив безутешных родителей жить в неизвестности. Нет, не будет он пить. Вяземский открыл холодильник и матюгнулся, тот был девственно чист, даже пачка кетчупа просрочена. Единственное, на что он мог рассчитывать, это чай, вот с этим проблем не было.

Когда Вяземский открыл глаза, на улице было уже темно. Что ж, обычное состояние поздней осени и зимы, открываешь глаза утром — темно, идешь на работу — темно, выходишь с работы — темно, и так по кругу целых полгода. И спал он, как ни странно, хорошо, не донимали его кошмары с костями и подземельями. Он не помнил содержание, но сон был добрым и светлым.

Прислушавшись, он улыбнулся, на кухне тихонько позвякивала посуда, похоже, Зотова занялась хозяйством. Вопрос — где она взяла продукты, тоже не стоял, либо купила по дороге, либо заказала. Радим не имел ничего против этого, то, что его покормят и окружат любовью и заботой, пока она не будет переходить границы, все будет нормально. А вообще-то надо подумать над тем, что она говорила про теплые океаны, деньги у него есть. Правда, Мальдивы — дорогое удовольствие, но, в конце концов, жить надо сейчас, и неделька под пальмами с шумом волн под окном — самое то, чтобы отдохнуть. Надо сегодня обсудить с Владой эту тему. А вообще, нужно что-то думать насчет работы. Да, сейчас деньги есть, он хорошо поднялся на монетах, но нужно искать стабильный заработок, но с таким графиком, чтобы он в любой момент мог сорваться, никому ничего не объясняя. Кстати… Он протянул руку и проверил баланс в онлайн банке, пятьдесят тысяч, поступившие на счет от конторы, были неплохой разовой оплатой, хотя и маловато за тот риск, который он поимел, бодаясь со стрижига. С другой стороны, он влез в это дело не из-за денег, заплатили — хорошо, так что, этот полтинник — просто приятный бонус.

Радим выбрался из кровати и, натянув трусы и домашние штаны, старые, потасканные, в которых он провел в поле не один летний сезон, вышел на кухню.

Влада не сразу его заметила, она стояла у плиты, и обжаривала какие-то небольшие тонкие полоски мяса, пахло вкусно и остро.

— Привет, — поздоровался он.

Зотова подпрыгнула сантиметров на десять и резко развернулась, на ее лице отчетливо проступил страх, а потом почти мгновенно облегчение.

— Прости, что напугал, — извинился Радим и прошел к кувшину, в котором снова была простая кипяченая вода. Налив себе стакан, он залпом выпил его. — Еще раз прости.

Влада сделала шаг и уткнулась ему лицом в плечо.

— Я теперь так постоянно, — едва слышно прошептала она. — Знаю, что он не вернется, что нет его, но стоит вот так, со спины, кому-то зайти, и меня бросает в ужас. Тут приятель в магазине решил пошутить, увидел меня и подошел, я как раз взяла палку сырокопченой колбасы, а он меня игриво за талию цапнул. Ну, я от страха развернулась и засветила ему этой самой палкой в ухо. Извинилась, конечно, но он на меня, как на сумасшедшую, посмотрел.

Радим поднял руку и погладил ее по волосам. А что тут сказать? Она пережила травму, и ей бы к доктору показаться, с этим работать нужно. Надо будет потом поговорить с Ольгой, пусть устроит Владу к ФСБшному мозгоправу, она вроде как жертва теракта, таким вроде положена психологическая помощь.

Влада задрала голову, посмотреть ему в глаза, и тут ее взгляд наткнулся на свежий шрам у него на щеке. Да, небольшой, но отчетливо видимый, сложно пропустить красное, слегка шершавое пятно размером с копеечную монету. Девушка неловко подняла руку и коснулась его. Она очень хотела задать вопрос, но знала, что ответ будет один — служба. Он ушел ночью, вернулся в одиннадцать, и когда он уходил, шрама не было, а теперь есть, и он выглядит так, будто ему пара недель. А значит, ответа не будет. Где-то секунд десять она гладила его пальцем.

— Ой, мясо, сейчас сгорит, — воскликнула она и, слегка оттолкнувшись, разрывая объятия, бросилась к плите.

Вяземский несколько секунд смотрел, как ловко она орудует лопаткой, переверчивая куски, шипящие в масле, и пошел умываться. Да и побриться не мешало, трехдневная щетина выглядела так себе.

Звонка в дверь он не услышал и, когда вышел из ванной, то обнаружил, что в его небольшой прихожей вместе с Владой стоят мужчина и женщина, лет тридцати. Вроде соседи по подъезду, видел он их как-то во дворе, они еще рядом машину парковали, да и в лифте разок сталкивались.

— Вечер добрый, — озадачился Радим,- чем обязан?

— Это мы обязаны, — произнес мужчина.

Женщина вообще ничего не сказала, а только бросилась ему на шею и разревелась, уткнувшись лицом в футболку. Она что-то пыталась сказать сквозь слезы, но Дикий ничего разобрать не мог.

Радим понял, кто к нему пожаловал, счастливые родители Ярослава. Вот только говорить ничего не стал. Как они вообще узнали, что он там был, вроде не пересеклись. Утром, когда он уходил, они спали, а ночью их допрашивали на кухне, и они могли его только мельком заметить, сомнительно, что запомнили.

— Не понимаю, о чем, вы? — разыграл удивление Вяземский. — Что я для вас такого сделал?

— Сына вернул, — сказал, как отрезал, мужик.

Радим покачал головой.

— Ничего не понимаю, какого сына? Мы даже не знакомы.

Мужик упрямо набычился.

— Подполковник Бобров вас сдал, ненамеренно, в сердцах, сказал, что явился колдун из ФСБ, сосед ваш, Вяземский, велел всем убраться из комнаты.

— Ну, полковник, ну урод, язык без костей, ведь просили по-хорошему, — мысленно выругался Радим. — Забудьте, — бросил он и подмигнул. — Не было меня в вашей квартире.

— Женщина из ФСБ, красивая такая, подполковник, то же самое сказала, — кивнул мужик. — Мы ж с понятиями, мы никому, просто спасибо сказать хотели.