Зерна отольются в пули — страница 41 из 55

— Я не понял, ты что предлагаешь-то?! — Узкое лицо Суслова от злости пошло красными пятнами. — Предать китайцев? Да в нашу сторону коммунисты всего мира плевать будут!

— Думаю, важны ли человечеству русские! — зло огрызнулся Шелепин. — Мао, когда напрашивался на третью мировую, нас спросил? Вообще, нам этот Шанхай на кой черт нужен? Ну встанем мы скалой за Председателя, ну уступят американцы, поди разум не потеряли, да вообще, черт возьми, пусть даже НОАК Тайвань потопит к чертям собачьим, мы с этого что иметь будем? Кроме проблем, разумеется?

— В следующий раз Мао бомбой по Владивостоку жахнет, — мрачно добавил прекрасно помнящий о будущем Даманском Геннадий Иванович Воронов. — Или отправит десяток мегатонн на штатовскую военную базу?

— Ну что за неуместные шутки? — отмахнулся Мазуров. — Сотрудничество, как при Сталине в пятидесятых, разве плохо? Не испортил бы Никита отношения — до сих пор бы пели «русский с китайцем братья навек».

— Именно что при Сталине! — не удержался от злой колкости Суслов.

— Иосиф Виссарионович вообще не принимал Азию всерьез, и его можно понять, — быстро постарался уйти от скользкой темы Шелепин. — Но китайцы, как мы видим, твердо встали на путь культуры, прогресса и уже добрались до ядерного оружия.

— Товарищи, а ведь есть в Сашином предложении рациональное зерно! — неожиданно вмешался в спор Леонид Ильич. — Мне тоже очень, очень не нравится ядерная держава у наших границ. Вот не могу точно понять чем, но не нравится, и все тут.

Заявление извечного противника Шелепина враз перепутало всю интригу заседания. Мазуров недовольно откинулся на спинку стула, поморщился отвечающий за Средмаш[327] Кириленко, недовольно поджал и без того тонкие губы Суслов. Зато оживился Микоян, он всегда радовался, когда от него не требовалось выбирать «победившую» сторону. Но окончательно «добил» ситуацию вернувшийся за стол заседаний Устинов:

— Как министр обороны, я могу сказать твердо, еще полгода назад ситуация едва не дошла до стрельбы. Могу привести пример — однажды в драке наши пограничники отобрали у китайских коллег несколько автоматов. Так вот, у них в патронниках были боевые патроны. Только нажми на курок, и все!

— Помнится, Гарриман в июле шестьдесят третьего года аккуратно зондировал почву на предмет разбомбить китайский центр ядерных исследований Лоп-Нор, — «неожиданно» выступил молчавший досель Семичастный. — Тогда Никита Сергеевич не решился…

— Да вы что, всерьез все это?! — окончательно вспылил Мазуров. — Они ведь коммунисты, как и мы, несмотря ни на что!

— Кирилл! — сорвался в ответ Шелепин. — Что, коммунист с ума сойти не может? Может, Мао уже в маразм впал! Ведь завтра по всему миру газеты выйдут с фотографиями «бесчеловечных зверств коммунистов, уничтожающих своих граждан». Ты с ним за это ответственность разделить хочешь?

Последние слова буквально повисли в воздухе. Так или иначе, но оправдать ядерные удары по «своему» городу сложно даже перед привычным ко всему населением СССР.

— Все! Хватит спорить, надо срочно что-то передать в газеты, утренние теленовости тоже нельзя отложить! У них эфир через час, — конструктивно вмешался Микоян. — Предлагаю атомную бомбардировку Шанхая и продолжение братоубийственной войны осудить в спокойном тоне, без перегибов. Поддержку Мао пока не обещать, но и не отказывать, нужно подождать реакции США. Заодно товарищи Брежнев и Шелепин обсудят ситуацию с президентом Джонсоном по прямой линии, надеюсь, это поможет разрешить большую часть проблем. Кто «за»?

Проголосовали, как обычно, единогласно.


«Надо же было забыть дома солнечные очки! — протирая начавшиеся слезиться глаза, выругался Збигнев Казимеж Бжезинский. Всего пятнадцать миль по 95-му хайвею от Манхэттена, но весеннее послеполуденное солнце успело буквально выжечь глаза, не помог даже защитный козырек новенького Galaxy.[328] — Надо было задержаться до вечера», — запоздало подумал сорокалетний руководитель Institute on Communist Affairs, впрочем, нужный exit[329] риверсайдского кладбища уже рядом, а там рукой подать до маленького домика на три спальни, приготовленного Эмилией ужина[330] и вечерней возни детей.

Однако обычный сценарий дня вдребезги разбила жена, которая, против обыкновения, встретила Збигнева прямо у дверей.

— Тебе только что звонил какой-то большой начальник, — начала она еще до того, как муж миновал выложенную плитняком дорожку с парковки. — Он очень просил тебя срочно, очень срочно, приехать в аэропорт LaGuardia, там ждет самолет в Вашингтон.

— Что за проблема? — насторожился Бжезинский. — Он больше ничего не сказал?

— Нет… Но представляешь, этот господин попросил тебя не задерживаться даже на ужин, сразу ехать! — Эмилия протянула бумажный пакет. — Вот, приготовила тебе сэндвичей…

— Спасибо, Эмми! — Збигнев поцеловал жену, но получилось, против обыкновения, как-то очень неискренне, слишком далеко от семьи ушла мысль опытного политолога. — Съезди пока в аптеку, купи продуктов и побольше воды в бутылках. И, пожалуйста, не выключай радио или телевизор… Даже ночью оставь, пусть тихонько работает.

— Ты меня пугаешь! — отшатнулась в сторону детских комнат жена. — Неужели опять чертовы комми со своими ракетами?! Они могут на нас напасть?

— Понятия не имею, — пожал плечами Бжезинский. — Очень сомневаюсь, психа Хрущева они сами из Кремля давно выгнали, сейчас у власти крепко держится очень практичная группировка. Да я же тебе все рассказывал недавно… Но кто их до конца разберет! И не беспокойся! — вымучил он улыбку при виде испуга Эмили. — Может, мелочь какая Джонсону потребовалась.

— И скупердяй Линдон целый самолет выслал за тобой?

— Но я не могу даже представить, из-за чего могло возникнуть обострение! Последнее время русские очень редко стали вспоминать свой главный жупел про неизбежность мировой революции, уровень боеготовности в Восточной Европе понизили на радость Вилли Брандту.[331]

— Может, это хитрость? Вспомни, как Сталин моего дядю обманул после войны![332]

— Нет, — уже искренне рассмеялся Збигнев. — Такие тайны не спрячешь даже в снегах Сибири. Они реально пытаются «мирно сосуществовать». — Последние слова Бжезинский сказал по-русски, впрочем, жена его прекрасно поняла.

— Ладно, езжай уже, — поторопила мужа Эмили. — Если ты будешь в Вашингтоне, то я верю, ничего ужасного не случится!

…Уже через час в иллюминаторе VC-6A[333] показалась оранжевая от лучей заходящего солнца игла мемориала Вашингтона, на какие-то секунды мелькнули воды Потомака, и шасси самолета мягко притерлось к бетону Национального аэропорта. Неприметный старенький бьюик уже ждал вблизи полосы, и спустя двадцать минут[334] офицер, минуя похожий на растревоженный муравейник центр управления Situation Room,[335] провел Збигнева через в святая святых — маленькую комнатку, оборудованную под президентский кафетерий.

Вице-президент Губерт Хамфри, покровитель Бжезинского, как-то обмолвился, что именно тут, за чашечкой по-американски отвратительного кофе, Линдон Джонсон предпочитал решать наиболее острые задачи. Оказаться в «узком кругу» побывавших в этом месте — сама по себе немалая честь, однако из-за нервного напряжения Бжезинский на это попросту не обратил внимания.

— Добрый вечер, господа, — поздоровался он и только после этого огляделся по сторонам.

Компания подобралась по-настоящему судьбоносная. Кроме 36-го президента США, мистера Хамфри и уже знакомого по прошлой встрече министра обороны Роберта Макнамары с дальнего конца столика профессионально улыбался Роберт Кеннеди, сенатор от штата Нью-Йорк и кандидат в президенты от Демократической партии.

— О, приехал мистер Бжезинский! — на правах хозяина приветствовал гостя Джонсон. — Лучший в мире специалист по Советам!

— Присаживайся, Збигнев! — Хамфри, как старый знакомый, широким жестом показал на свободное кресло немного стушевавшемуся политологу. — Думаю, никого из нас представлять не надо, а тебя я уже и без того расхвалил до небес.

— Кофе тут все наливают сами, — добавил с легкой усмешкой Кеннеди-младший. — Пожалуйста, без формальностей.

— У нас тут проблема. Мао Цзэдун решил вычистить из Шанхая мятежников атомным оружием, — не стал затягивать с делом министр обороны. — Несколько часов назад они тремя тактическими боеголовками расчистили укрепления на одном из участков границы, а четвертой ракетой вообще угодили прямо в буддийский храм Цзинъаньсы, что посередке города. Сообщают, что по ошибке, техника подвела, но это только слова. Факт в том, что Нанкин уже по сути окружен, войска Чэнь Писяня сопротивляются отчаянно, но после таких ударов…

— Это не все, — добавил Джонсон. — Чан Кайши, никого не спрашивая, срочно признал Шанхай частью Республики Китай, чем поставил нас в изрядно глупое положение.

— И вы хотите узнать, как на это отреагирует Москва, — не дал повиснуть паузе Бжезинский.

— В точку! — подыграл Хамфри. — Сам понимаешь, от этого многое зависит.

Быстро изложенные и совершенно неожиданные новости ударили по политологу как таран. Только память о поколениях благородных предков позволила Бжезинскому сохранить самообладание, не выказать удивление ситуацией, а следом — и полную профнепригодность, ведь аналитик чего-то стоит, лишь когда способен опережать события. Окончательно ситуацию «вытащил» кофе, исключительно удобная штука, особенно когда его нужно налить в чашку, добавить сливок и сахара… Все это время можно думать!