— Это для нас все это история, а для них практически вчерашний день. Думаю, некоторые из их старейшин могли лично знать воинов, носивших эти доспехи. Так что для них это действительно хлам, не более.
— Ну да, ну да, — не стал спорить гном, покосившись на своего товарища.
За последнее время тот сильно изменился, еще больше похудел, а все его черты заострились и теперь в свете магического факела он чем-то напоминал огромного нахохлившегося стервятника, которому неведомый шутник зачем-то водрузил на клюв старые поломанные во многих местах очки. От былого чудака-ученого не осталось и следа. Нынешний Дворкин был угрюм, серьезен и до ломоты в зубах уныло саркастичен.
«Прям как я», — с грустью подумал Баркин, поднимая с пола плечевую пластину от полного доспеха и не глядя кидая ее в кучу.
Благодаря протекции коммандера им позволили набрать определенное количество артефактов, что будут вместе с ним дирижаблем отправлены в столицу Родарии, где они смогут связаться со своим консульством. Только вот времени на это дали всего пару дней. И все бы ничего, но, во-первых, куда-то пропал полковник, а во-вторых, Баркину сильно не нравилось все происходящее в последние дни и тот факт, что все его попытки встретится с Элларом или его сестрой для улаживания некоторых текущих вопросов пресекались различными способами. К тому же куда-то потихоньку «испарились» солдаты из их старой команды, с которыми они много перенесли в этом походе, а их заменили новоприбывшие вперемешку с родарцами. Хорошо хоть удалось пересечься с Сагером и поделиться своими опасениями, многие из которых молодой археолог поднял на смех, но все же пообещал поговорить со своей пассией. Вот только это было еще позавчера утром.
— Как я понимаю, тут изображена встреча архимага Тавора со своими учениками, и он показывает….показывает…. Вот демон, не тут все скололось. А если посмотреть так… Бормочущий голос Тавикуса выдернул гнома из пучин раздумья, заставив обернуться и вопросительно посмотреть на историка, который отступив от стены на десяток локтей, пристально всматривался в стену, то и дело нервно поправляя свои очки. Тойран отряхнул руки, подошел ближе и, встав рядом с историком, попытался понять, что же тот увидел интересного в куске древне фрески, но ничего нового для себя не обнаружил. Все те же четыре фигуры, стоящие друг напротив друга, которые время превратило в безликие тени, стерев краски и выщербив камень.
— И что ты тут интересно увидел? — устало спросил он. — За прошедшие дни мы десяток подобных видали, но влюбился ты почему-то именно в эту, с утра от нее не отходишь.
— Что ты там все не то, — замахал руками Дворкин. — Те фрески изображали истории учеников Райзена. Нет, конечно сами по себе они интересны, но эта….эта особенная.
Баркин лишь саркастически хмыкнул.
— И в чем же ее особенность, просвети. Ты же знаешь, я никогда особо не увлекался историей Лайморелии, а легенды о Таворе считал детскими сказками. И если бы не тот дурацкий спор с Сагером…
Он замок, пытаясь вспомнить, почему тогда, на заседании географического сообщества, решил выступить против молодого археолога и его изысканий, прилюдно высмеяв его. Возможно из-за того, что тот просто всегда раздражал его своей неуемной энергией, а возможно все из-за того, что многие, по сути, великие открытия Адрия делал как-то не задумываясь, мимоходом, причем даже сам не мог оценить их значения, зачастую бросая дело на полпути. А возможно все дело было в том, что он в ту ночь не выспался и был раздражен. В любом случае все получилось несколько не так, как он рассчитывал, и его глупая привычка ввязываться в словесные перепалки вылилась в то, что он оказался за тысячи лиг от дома, чистой постели и мягких объятий милой Лагилы. Тойран невольно вздохнул и вновь, вернувшись в реальность из воспоминаний, попытался вслушаться в то, что все это время, не переставая пояснял ему Дворкин, постоянно размахивая рукой с зажатыми в ней очками.
— …и приглядись, все они смотрят и указывают в одну точку. Вот сюда, — край его очков указал куда-то в угол. — Словно что-то хотят сказать. Нет, дружище, это не просто фреска — это намек. Вполне возможно…. Посвети.
Он отдал гному факел и, шагнув к стене, принялся елозить по ней ладонями, словно что-то ища, при этом постоянно бурча под нос какую-то околесицу.
— Указательный загнут, а мизинец в сторону… заклятие сокрытия…в глазе солнце…нога на ступени…и…..
Где-то в глубине стены раздался отчетливый щелчок, и ее часть просто провалилась внутрь, увлекая за собой испуганно вскрикнувшего историка.
— Тав! — Баркин кинулся к образовавшемуся пролому и, просунувшись внутрь по пояс, посветил факелом, обнаружив за ним широкую покрытую пылью лестницу, ведущую к высокой почти в три человеческих роста двухстворчатой двери, около которой в дрожащий свет факела выхватил корчащегося от боли Дворкина. Тойран торопливо протиснулся внутрь дыры и, сбежав по лестнице, склонился над постанывающим другом.
— Тав, что с тобой.
— Кажется, ногу сломал, — прошипел тот. — И может быть ребро. Шевелиться больно.
— Понял, потерпи, я за помощью.
Оставив рядом с историком факел и мысленно поблагодарив древних богов гномьего народа, что наделили их расу возможностями довольно неплохо видеть в темноте и ориентироваться в подземельях практически с закрытыми глазами, он кинулся к выходу.
Как назло, ни в коридорах развалин, ни в пробитой к ним штольне, никого не было. Эльфы посчитали дальнейшие раскопки здесь не перспективными, предоставив их в полное владение двум, по их мнению, не очень нормальным ученым, которым почему-то очень нравилось копаться в древнем никому не нужном хламе. К счастью лестница, ведущая на поверхность, была на месте и Баркин буквально «взлетел» по ней, почти врезавшись в стоящего около небольшого веревочного ограждения Эллара, который о чем-то горячо спорил с Кайшаром.
— О, господин Баркин, — удивился эльф, делая шаг вперед и хватая за пояс едва не свалившегося обратно в штрек Тойрана. — Что-то случилось?
— Да, там. Дворкин ему нужна помощь. Стена рухнула, а за ней проход, он упал, похоже сломал ногу и ребра, — выпалил гном, переводя дух.
— Ребра? — коммандер нахмурился. — Все так серьезно?
— Не может встать.
— Ясно, — Эллар повернулся к магу. — Позовите лекаря и пару солдат из наших, а я спущусь с господином археологом, посмотрю, что там.
— А стоит ли из-за какого-то человека…, - Кайшар презрительно скривился. — Днем раньше, днем позже…
Коммандер нахмурился, сделал шаг вперед и буквально впился своими глазами в лицо магу, прошипев сквозь зубы
— Талкрант Кайшар, в последнее время, вы, кажется, все чаще забываете, кого Великая назначила командующим этой операцией, слишком своевольничаете. Вам напомнить о субординации?
Правая щека мага нервно дернулось, он несколько долгих секунд выдерживал взгляд Эллара, затем медленно и явно нехотя отвел глаза.
— Будет сделано, коммандер.
— Вот и хорошо. Пойдемте, господин Баркин.
Они быстро спустились вниз, бегом миновали череду коридоров и остановились у проема. Точнее остановился эльф, причем резко, словно налетел на невидимую стену, уставившись на фреску, которая была видна куда лучше в свете кружащих вокруг них магических светильников, и Тойрану пришлось даже хлопнуть его по спине, привлекая внимание к пролому. Эллар вздрогнул, удивленно посмотрел на гнома, словно видел того впервые, затем мотнул головой, точно просыпаясь от долгого сна, а взгляд его прояснился.
К счастью историк был еще жив, это было понятно по его сбивчивому тяжелому дыханию, но на прикосновение к плечу и окрик, даже не пошевелился. Эллар быстро огляделся, на миг остановив взгляд на двери, затем опустился рядом с Тавикусом на одно колено и впечатал ладонь в пол. На мгновение Баркин почувствовал, как плитки пола задрожали мелкой дрожью, которая тут же передалась всему его телу, но тут же это неприятное ощущение пропало.
— Два ребра сломаны, еще в одном трещина. Перелом запястья и нога выбита, — наконец сказал коммандер поднимаясь. — Сейчас придут солдаты, перенесем его в лагерь, там наши лекари его быстро на ноги поставят.
— Слава богам, — Баркин облегченно выдохнул. — Хорошо, что я на вас наткнулся, а то чую…
Дворкин неожиданно застонал и, перевернувшись на спину, открыл глаза, уставившись на них мутным взглядом.
— Ыыыы.
Гном переглянулся с эльфом, и они дружно склонились над явно что-то хотевшим сказать историком.
— Ты, — его мутный взгляд сфокусировался на коммандере. — Это ведь ты…ты…на этих фресках….один из учеников…. ты, я тебя узнал.
Он резко обмяк, потеряв сознание, а Тойран непонимающе уставился на эльфа, который резко выпрямился и стоял, смотря перед собой пустым взглядом, нервно кусая губы.
— Я забыл, совсем забыл, — бормотал он растерянно. — Почему я забыл?
Его рука ухватила гнома за плечо, резко развернув к себе.
— Почему я забыл? — почти прокричал он ему в лицо. — Забыл учителя, Арина, Элрика. Почему? Зачем?
Пальцы разомкнулись. Эллар пошатнулся и нервно провел растопыренной ладонью по лицу, словно стирая посетившее его видение. Миг и перед Баркиным вновь стоял привычный ему коммандер, смотря на него спокойным и несколько высокопарным взглядом.
— Господин археолог, — произнес он сухим голосом. — Надеюсь, вы понимаете, что все происшедшее здесь должно остаться между нами. Об этом никто не должен знать и в первую очередь моя сестра. Я могу рассчитывать на вас.
Тойрану ничего не оставалось делать, как только молча кивнуть.
В дверь скорее поскреблись, чем постучали. Эндрис Варк стоящий у иллюминатора очнулся от раздумий, удивленно приподнял правую бровь и, не оборачиваясь, бросил:
— Входите, открыто.
Дверь с легким поскрипыванием отворилась.
— Я вас слушаю, — сказал маг, не оборачиваясь.
— Может, вы хотя бы взгляните на меня, уважаемый господин имперский прокурор, — едва слышный шелест шагов и Варк почувствовал, как его спине на миг прижалось гибкое женское тело. — Или вам не интересно.