незапной горечью добавил: — Пока не случилось это! Этой женщине надо было умереть именно здесь! Для Марины уже это — серьезное потрясение. И я не мог подвергать… да, я решил не подвергать Марину дополнительному риску — незачем ей знать, что кто-то покушался на ее жизнь. Это было бы второе потрясение, и, возможно, роковое. Оно могло бы снова надолго уложить ее в больницу.
Он посмотрел Дермоту прямо в глаза:
— Теперь вы меня понимаете?
— Ваша точка зрения мне ясна, — сказал Крэддок, — но, ради бога, извините, по-моему, вы упускаете из виду нечто важное. Вы почти уверены, что отравить пытались именно вашу жену. Но разве эта опасность исчезла? Если отравитель не добился своего, он ведь, вполне возможно, повторит попытку?
— Естественно, я об этом подумал, — сказал Джейсон Радд, — но теперь, если можно так выразиться, получив предупреждение, я приму все меры предосторожности и смогу обезопасить мою жену. Она будет под моим неусыпным наблюдением, за ее безопасностью будут следить и другие. Самое главное — она не должна знать, что ей угрожает какая-то опасность.
— И вы полагаете, — осторожно спросил Дермот, — что она этого не знает?
— Конечно, не знает. Понятия не имеет.
— Вы в этом уверены?
— Абсолютно. Ей это и в голову не придет.
— Но вам-то пришло, — заметил Дермот.
— Это совсем другое дело. Если рассуждать логично, такое объяснение напрашивается само собой. Но логика никогда не была сильным местом моей жены, она даже не сможет представить себе, что кому-то вздумалось от нее избавиться. Ей такая мысль просто не придет в голову.
— Может, вы и правы, — медленно вымолвил Дермот, — но тогда возникают новые вопросы. Позвольте опять-таки не ходить вокруг да около. Кого вы подозреваете?
— Не могу сказать.
— Простите, мистер Радд, «не могу» в смысле «не знаю» или «не хочу говорить»?
На этот вопрос Джейсон Радд ответил сразу:
— В смысле «не знаю». Не знаю, и все тут. Невзлюбить ее так сильно, возненавидеть так сильно, чтобы пойти на убийство, — я не могу себе такого представить, как не может и она. С другой стороны, простые и очевидные факты говорят нам, что произошло именно это.
— Обрисуйте, пожалуйста, факты, которые вам известны.
— Пожалуйста. Обстоятельства довольно ясны. Я налил два коктейля дайкири из кувшина, напиток был приготовлен заранее. Передал их Марине и миссис Бэдкок. Что дальше делала миссис Бэдкок, я не знаю. Видимо, отошла поговорить с кем-то из своих знакомых. Моя жена стояла с бокалом в руке. В эту минуту появились мэр и его жена. Марина поставила свой бокал, нетронутый, и встретила их. Потом еще кое-кого. Приехал наш старый друг, с которым мы не виделись несколько лет, еще кое-кто из местных, двое человек со студии. Все это время бокал с коктейлем стоял на столе позади нас, потому что мы вышли немного вперед, к самой лестнице. Когда жена разговаривала с мэром, по просьбе местных репортеров их несколько раз сфотографировали: мы решили, что местным жителям это будет приятно. Я тем временем принес напитки для новых гостей. Где-то в этом промежутке в бокал моей жены и подсыпали отраву, так мне кажется. Не спрашивайте меня, как это сделали, — задача была явно не из простых. С другой стороны, если у кого-то хватает духа провернуть нечто подобное в открытую, ничуть не маскируясь — удивительно, но факт, — почти никто этого не заметит! Вы спрашиваете, подозреваю ли я кого-нибудь конкретно. Физически отравить бокал с коктейлем могли человек двадцать. Понимаете, люди все время перемещались группками, разговаривали, куда-то отходили, разглядывали новшества после ремонта дома. Движение не прекращалось. Я уже об этом думал, думал не раз, старался что-то припомнить… но ничего, абсолютно ничего не указывает на кого-то конкретно.
Он умолк, огорченно вздохнул:
— О том, что было дальше, вы, конечно, уже слышали.
— Хотел бы услышать еще раз от вас.
— Я вернулся к лестнице. Жена обернулась к столу и как раз брала свой бокал. В этот момент ойкнула миссис Бэдкок. Кто-то, видимо, толкнул ее под руку, бокал выскользнул из ее пальцев, упал на пол и разбился. Марина поступила, как и подобает хозяйке. Несколько капель выплеснулось даже на ее юбку. Но она успокоила миссис Бэдкок, вытерла носовым платком ее платье и заставила взять свой бокал. Если не ошибаюсь, она сказала: «Я уже и так выпила достаточно». Вот и все. Но одно могу сказать точно. Роковую дозу не могли подсыпать после этой сцены, потому что миссис Бэдкок стала пить из бокала сразу, как взяла его из рук Марины. А через четыре или пять минут она умерла. Интересно, что испытал отравитель, когда увидел, как рухнул его план…
— Вы все это поняли сразу?
— Нет, конечно. Сразу я решил — вполне естественно, — что у этой женщины приступ. Сердце, коронарный тромбоз, что-нибудь такое. Мысль об отравлении мне и в голову не пришла. Да и вам бы не пришла… вообще никому.
— Возможно, вы правы, — признал Дермот. — Что ж, картину вы обрисовали довольно четко, в фактах вы не сомневаетесь. И говорите, что никого конкретно не подозреваете. Тут у меня возникают сомнения.
— Уверяю вас, это чистая правда.
— Давайте зайдем с другой стороны. Есть ли люди, которым ваша жена мешает? Это звучит мелодраматично, но кто ее враги?
Джейсон Радд выразительно вскинул руку.
— Враги? Враги? Попробуй определи, что такое враг. Мир, в котором обитает моя жена и я, полон зависти и ревности. И всегда найдется желающий сказать про тебя какую-нибудь гадость, пустить слушок, при случае подставить ножку. Но это вовсе не значит, что такой человек — убийца, его даже не назовешь потенциальным убийцей. Вы согласны?
— Да. Чтобы решиться на убийство, мелочной неприязни или зависти недостаточно. Может быть, ваша жена кому-то причинила страдания в прошлом?
На сей раз категоричного «нет» не последовало. Джейсон Радд нахмурился.
— Честно говоря, думаю, таких нет, — произнес он наконец. — Могу добавить, что я уже размышлял об этом.
— Какой-нибудь роман, связь с мужчиной?
— Романы, конечно, были. Да, можно предположить, что с кем-то из мужчин Марина обошлась не лучшим образом. Но чтобы кто-то долгие годы держал камень за пазухой… Такого не было, уверен.
— Тогда женщины? Кто-нибудь мог питать к мисс Грегг стойкую ненависть?
— Женщины — существа непростые, — сказал Джейсон Радд. — И все же так сразу никого назвать не могу.
— А кому смерть вашей жены принесет материальную выгоду?
— В ее завещании указаны многие, но суммы невелики. Материальную выгоду, как вы говорите, получу я, то есть ее муж, да, пожалуй, актриса, которая заменит ее на съемках. Хотя не исключено, что фильм теперь вообще рассыплется. Тут наверняка не скажешь.
— Ладно, пока не будем заострять на этом внимание, — предложил Дермот.
— Вы обещаете, что Марине ничего не будет сказано о возможной опасности?
— А вот этим надо заняться серьезно, — сказал Дермот. — Но я хочу, чтобы вы поняли — скрывая от жены правду, вы подвергаете ее риску. Впрочем, ближайшие несколько дней, пока ваша жена находится под наблюдением врачей, опасаться нечего. У меня к вам еще одна просьба. Составьте, пожалуйста, по возможности полный список людей, находившихся на площадке у верха лестницы или поднимавшихся по ступеням в момент убийства.
— Постараюсь, хотя не уверен, припомню ли всех. Лучше попросить об этом мою секретаршу, Эллу Зелински. У нее блестящая память, у нее же должны быть списки приглашенных. Если хотите поговорить с ней сейчас…
— Хочу, и даже очень.
Глава 11
1
Элла Зелински бесстрастно взирала на Дермота Крэддока сквозь массивные очки в роговой оправе, а он думал — надо же, чтобы так повезло! Спокойно и по-деловому она выдернула из ящика стола листок с машинописным текстом и протянула его Крэддоку.
— Могу сказать почти наверняка — сверх этого списка не было никого, — сообщила она. — Но, возможно, есть двое или трое лишних — кое-кто из местной публики. То ли до них не дошло приглашение, то ли они быстро ушли. Короче, я почти уверена, что этот список точен.
— Очень квалифицированная работа, позвольте сделать вам комплимент, — сказал Дермот.
— Спасибо.
— Наверное… извините, я в этом полный профан… наверное, ваша работа требует высокой квалификации?
— Все должно быть отпечатано четко и ясно, это факт.
— А каковы ваши обязанности? Вы, если можно так выразиться, осуществляете связь между студией и Госсингтон-Холлом?
— Нет. К работе студии я не имею никакого отношения, разве что отвечаю на звонки оттуда либо звоню на студию сама. На мне — светская жизнь Марины Грегг, ее деловые и личные контакты, ну и в определенной степени я слежу за ведением хозяйства.
— Работа нравится?
— За нее щедро платят, и она достаточно интересна. Впрочем, убийство в контракте оговорено не было, — добавила она сухо.
— Вы были потрясены?
— Так сильно, что хочу спросить: вы уверены, что это убийство?
— Шестикратная доза гиэтилмексина и так далее — чем еще это может быть?
— Несчастным случаем.
— Но как, на ваш взгляд, такой несчастный случай мог произойти?
— Вам трудно себе это представить, потому что вы не знаете обстановки. Этот дом — просто склад всякого снадобья. Я вовсе не имею в виду наркотики. Речь идет о лекарствах, выписанных доктором, но, как часто бывает в медицине, так называемая смертельная доза не всегда сильно отличается от дозы лечебной.
Дермот кивнул.
— У людей театра и кино разного рода провалы в памяти — дело вполне обыкновенное. Иногда мне кажется, чем больше ты талантлив как художник, тем меньше у тебя здравого смысла в каждодневной жизни.
— Вполне возможно.
— А сколько они таскают с собой всяких бутылочек, облаток, порошков, капсул и всяких коробочек! Успокоительное в кармашке, тоник в сумочке, таблетка для поднятия духа еще бог знает где — мудрено ли перепутать?
— Но все это едва ли применимо к нашему случаю.
— Как сказать. Допустим, кому-то из гостей потребовалось успокоиться или взбодриться, он (или она) достал свою бутылочку и то ли потому, что с кем-то в эту секунду разговаривал, то ли потому, что забыл дозу — давно это средство не принимал, — положил себе в бокал больше, чем полагается. Потом отвлекся и куда-нибудь отошел, а в это время появляется миссис, запамятовала ее фамилию, думает, что это бокал ее, хватает его и выпивает. По мне, такая версия куда правдоподобнее всего остального.
— Надеюсь, вы понимаете, что подобные варианты мы тоже рассматривали.
— Понимаю. И все же там бродило столько людей, столько бокалов с напитками повсюду стояло! Берешь чужой и выпиваешь из него — это не такая уж редкость.
— То есть вы не думаете, что кто-то намеренно отравил Хитер Бэдкок? По-вашему, она просто выпила из чужого бокала?
— Мне кажется, что это — самое вероятное.
— В таком случае, — сказал Дермот, тщательно подбирая слова, — это был бокал Марины Грегг. Понимаете? Ведь Марина передала умершей свой бокал.
— Может, она только думала, что это ее бокал, — поправила его Элла Зелински. — Вы ведь с Мариной еще не разговаривали? Она рассеянна до крайности. Она может взять любой бокал, похожий на тот, что был у нее, и выпить из него. Я не раз видела, как она это делала.
— А «Калмо» она принимает?
— О да, как все мы.
— И вы тоже, мисс Зелински?
— Бывает. В таких делах люди склонны обезьянничать.
— Я бы очень хотел поговорить с мисс Грегг, — сказал Дермот. — Она… на удивление долго не может прийти в себя.
— Это просто каприз, истерика, — объяснила Элла Зелински. — Она же все время себя заводит. А тут — убийство! Оно не может не выбить ее из колеи.
— А вас, мисс Зелински, не может выбить?
— Когда вокруг тебя целыми днями все только ахают да хватаются за сердце, — сухо ответила Элла, — поневоле впадаешь в другую крайность.
— Вы гордитесь тем, что и бровью не ведете, когда рядом разыгрывается трагедия?
Она обдумала его слова.
— Возможно, это не самая милая черта. Но мне кажется, если такой иммунитет у себя не разовьешь, сама живо чокнешься.
— А у мисс Грегг было… у мисс Грегг трудно работать?
Это был в некотором роде интимный вопрос, но Дермот Крэддок решил провести легкий эксперимент. Если Элла Зелински вскинет голову и глазами спросит его, какое отношение это имеет к убийству миссис Бэдкок, придется признать, что миссис Бэдкок тут действительно ни при чем. Но вдруг Элла Зелински захочет рассказать, что она думает о Марине Грегг?
— Она прекрасная актриса. Ее личное обаяние беспредельно, и оно необыкновенным образом ощущается на экране. Работать у такого человека — большая честь. Ну а в личном плане это, конечно же, чистый кошмар!
— Aгa… — пробормотал Дермот.
— Промежуточных состояний она не знает. Либо на седьмом небе от счастья, либо на дне бездны, эмоции все время через край, а на неделе у нее обязательно семь пятниц, да не дай бог упомянуть при ней третье, пятое и десятое, потому что она обязательно расстроится.
— Например?
— Ни в коем случае — про нервные срывы, про лечебницы для нервных больных. Понятно, к таким темам она особо чувствительна. Ни слова — про детей.
— А чем не угодили дети?
— Представьте, не может видеть детей, слышать о ком-то, кто счастлив с детьми. Стоит ей узнать, что у кого-то появился или вот-вот появится ребенок, она тут же становится несчастной. Ведь рожать она больше не может, а тот ребенок, что все-таки родился, оказался недоразвитым. Вы, наверное, про это слышали?
— Слышал. Печальная история, большое несчастье. Но ведь прошло столько лет, казалось бы, это должно как-то забыться.
— Не забылось. У нее это прямо болезнь. Дети наводят ее на горькие мысли.
— А как к этому относится мистер Радд?
— Ну, ребенок-то был не его. Отец — ее прежний муж, Изидор Райт.
— Прежний муж. Интересно, а где он сейчас?
— Снова женился и живет во Флориде, — без раздумья ответила Элла Зелински.
— Как вы считаете, у Марины Грегг за ее жизнь набралось много врагов?
— Не сказала бы, что сверх меры. Как у всех. Разумеется, враги возникают: из-за другого мужчины, из-за другой женщины, из-за выгодного контракта или зависти. Обычное дело.
— Вам не казалось, что она кого-то боится?
— Марина? Кого-то боится? Не казалось. Боится? С какой стати?
— Не знаю, — признался Дермот. Он взял лист с перечнем фамилий. — Большое спасибо, мисс Зелински. Появятся вопросы — я к вам снова обращусь, если не возражаете.
— Пожалуйста. Буду рада… все мы будем рады вам как-то помочь.
2
— Ну, что принес мне, братец Том?
Детектив-сержант Тиддлер понимающе ухмыльнулся. Его звали вовсе не Том, а Уильям, но коллеги просто не могли удержаться: кто же не знает Тома Тиддлера из детской считалочки!
— Сколько золота принес мне, сколько серебра? — продолжал игру Дермот Крэддок.
Они стояли возле «Синего вепря», Тиддлер провел день на киностудии и только что вернулся.
— С золотом слабовато, — сказал Тиддлер. — Сплетен мало. Пугающих слухов тоже. Кое-кто намекает на самоубийство.
— Почему самоубийство?
— Полагают, она могла повздорить с мужем и хотела, чтобы он ее пожалел. В таком духе. Но накладывать на себя руки oнa, естественно, не собиралась.
— Едва ли это похоже на правду, — заметил Дермот.
— Конечно, не похоже. В общем, они там ничего толком не знают. Варятся в собственном соку. Только и разговоров, что шоу надо продолжать, да съемку надо продолжать, да камеры должны работать. Сыплют своей терминологией, я в ней не силен. Их одно волнует: когда Марина Грегг вернется на площадку. Она уже до этого пару раз срывала съемки — устраивала истерику.
— Но в целом они ее любят?
— Я бы так сказал: они сыты ее штучками по горло, но, когда она в настроении, когда готова быть божеством — они ее обожают. Кстати, муж от нее без ума.
— Что там думают о нем?
— Что такого режиссера, или продюсера, или как там он у них называется, еще свет не видывал.
— А нет разговоров, что у него роман с какой-нибудь звездой или просто с кем-то на стороне?
Том Тиддлер внимательно посмотрел на него.
— Нет, — ответил он. — Нет. Никто и словом не обмолвился. А вы считаете, что-то такое могло быть?
— Мало ли, — уклончиво ответил Дермот. — Марина Грегг уверена, что смертельная доза предназначалась для нее — вот в чем дело.
— Она и сейчас так считает? Думаете, она права?
— Почти наверняка, — категорично заявил Дермот. — Но важно не это. Она сказала об этом не мужу, а только доктору — вот что важно.
— Вы считаете, она сказала бы и ему, если…
— Я просто подумал, — произнес Крэддок, — вдруг она заподозрила мужа, будто это его рук дело. По крайней мере, поведение доктора меня насторожило. Может, это всего лишь плод моего воображения, но обычно чутье меня не подводит.
— Во всяком случае, на студии про это не говорят, — сказал Том. — А такое обычно не скроешь.
— А у нее самой другого мужчины нет?
— Нет, судя по всему, она хранит верность Радду.
— Может, какие-то пикантные подробности из ее прошлого?
Тиддлер ухмыльнулся:
— Только то, что можно прочитать в любом киношном журнале.
— Пожалуй, мне придется их полистать, — сказал Дермот, — проникнуться атмосферой.
— Бульварные новости из мира кино! — воскликнул Тиддлер.
— Интересно знать, — произнес Дермот задумчиво, — читает ли эти журналы мисс Марпл?
— Старушка, что живет возле церкви?
— Она самая.
— Говорят, сметливая. И все, что в здешних краях происходит, ей известно. Может, насчет киношников она вас не очень просветит, но всю подноготную Бэдкоков выложит, голову даю на отсечение.
— Это раньше было просто, — возразил Дермот. — А теперь тут не такая тихая заводь, как прежде. Вон сколько нового жилья понастроили. Бэдкоки поселились как раз там, причем не так давно.
— Местные сплетни до меня, естественно, не дошли. В основном — интимная жизнь кинозвезд.
— Но и про нее вы ничего особенного не узнали, — пробурчал Дермот. — А в прошлом Марины Грегг не нашлось ничего интересного?
— Несколько раз прогулялась замуж, но не больше, чем у них это принято. Первому мужу не нравилось, что ей некогда было его ублажать, хотя сам он был человеком заурядным. Чем-то он торговал, землей, что ли.
— Наверное, был агентом по продаже недвижимости.
— Короче, в ее образ жизни он не вписывался, не хватало надлежащего блеска, она с ним развелась и вышла замуж за какого-то иностранца — то ли графа, то ли принца. Тут вообще все кончилось в одночасье, и никто сильно не убивался. Она просто стряхнула его с себя и живо нашла третьего супружника. Кинозвезду, Роберта Траскотта. Этот брак якобы был пылким и страстным. Его не хотела отпускать прежняя жена, но в конце концов ей пришлось поднять лапки. Все-таки большие алименты. Как я понимаю, эти кинознаменитости потому и стеснены в средствах, что платят своим бывшим женам бешеные алименты.
— Но и этот брак не состоялся?
— Точно. Тут, кажется, разбитым оказалось ее сердце. Но еще через пару лет — очередная великая любовь. Изидор… фамилию не помню — драматург.
— Н-да, экзотика, — резюмировал Дермот. — Ладно, на сегодня хватит. Завтра нам предстоит тяжелая работа.
— Какая?
— Перелопатить список гостей. Двадцать с лишним фамилий надо свести к минимуму, а среди оставшихся будем искать нашего икса.
— Пока никаких идей насчет того, кто он?
— Ни малейших. Если только это не Джейсон Радд, — добавил Дермот, скривив губы в ироничной улыбке. — Пойду к мисс Марпл — надеюсь, она выложит мне все местные новости и интриги.