Песня «Стена» – главный хит группы Zero People на данный момент. Она сложилась из двух кусков, написанных мною в разные годы. Как-то я пришёл на репетицию и говорю: «Смотри, какой у меня классный куплет есть, а припева к нему нет. Но надо сначала хотя бы куплет сыграть, давай попробуем». Зара сходу начинает играть свою клавишную куплетную партию, и это настолько гениально… Думая о припеве, я начинаю смутно припоминать, что у меня вроде есть какая-то ещё заготовка. Там было всего двадцать секунд, и из них в итоге получился припев.
Когда мы соединили куплет и припев и Зараныч в первый раз сыграл их вместе, у меня были мурашки… Я ещё пел партии, у которых не было русского текста, но уже понимал, что это будет суперхит. При этом я был не готов к тому, что он станет настолько всеобъемлющим.
Если бы у нас была нормальная страна с нормальным шоу-бизнесом, «Стена» бы, конечно, уже звучала в каком-нибудь крутом фильме на титрах. В итоге она звучит на «НАШЕМ Радио» – спасибо им за это.
Текст я написал следующим образом. Моя на тот момент будущая жена уехала куда-то по делам аж на целых полдня, я остался один в квартире и чувствовал себя как-то очень подавленно. Подумал: «Блин, хорошее состояние для того, чтобы написать какой-то текст… О, “Стена“ – как раз грустная песня». Причём в итоге он не оказался таким уж грустным.
Как говорил Маяковский: «Я такой большой, – он же был высоченный, – и такой бесполезный». Вот я себя так же ощущал. Я внутри большой: у меня такая душа, у меня столько тепла… И я таким одиноким себя чувствую, таким потерянным и брошенным, никому не нужным в этом мире, и песни мои никому не нужны, и одна группа, и вторая – у нас давно концертов не было и хрен знает, когда будут (это происходило ещё не в карантин). Вот с таким ощущением я начал писать этот текст.
«Скажи, каково это жить, когда твоя любовь такая огромная…» и такая ненужная! А потом слова стали цепляться за слова. Я ходил по дому из комнаты в комнату и прямо в процессе этого путешествия по своему микромиру писал строчку за строчкой. В какой-то момент упёрся в тупик. Сел, понял, что надо отложить. И уже вечером, выпив буквально граммов 20 вискаря, сидя на нашем же балконе и куря сигары, дописал припев окончательно. Текст родился за один день. Это редчайший случай для меня. Обычно я пишу мучительно. Могу делать это месяцами, возвращаясь, исправляя… С гордостью послал написанное Заранкину, он ответил: «Офигенно!» И всё.
Когда мы начали играть «Стену», я сразу почувствовал: попадает. Прямо с первого концерта, с первого прослушивания. Я не понимаю, почему она зацепила такое количество народа, потому что эта песня изначально очень личностная. Я интроверт, я дико боюсь людей. Я их не не люблю, я не мизантроп, я их именно боюсь. Это песня человека, который просто сидит в уголке, сжавшись, смотрит на этот огромный враждебный мир и не понимает, за что он его всё время фигачит. И вдруг «Стена» обрела такую популярность у совершенно разных людей, которые явно не все интроверты. И у мужчин в том числе, хотя я изначально думал, что это очень женская песня…
«Псих». У меня тогда был такой период, когда я реально слетел с катушек. Мне понадобилась помощь психиатра. На тот момент я уже довольно долго был один – год или около того. Вообще без каких-либо отношений, просто без намёка. Жил один в квартире в Купчино.
Как-то утром я проснулся, смотрю на вещи вокруг себя и понимаю, что они не мои. Чужие. Я в чужой квартире. И джинсы эти – я не помню, когда их купил. Трусы тоже непонятно, мои ли. Они мне подойдут, конечно, я в этом уверен, потому что я их вчера снял, я это помню. Но это всё не моё. Компьютер… Кажется, я музыкант. Но, кажется, и не музыкант, потому что ни одного своего текста не могу вспомнить. А когда всё-таки вспоминаю – это как будто написано чужим человеком…
Естественно, я тут же засуетился. Понял, что это ненормально, что со мной что-то не так. Как быстро, кстати, можно найти специалиста, если тебе это реально нужно. На следующий же день я был на приёме у психиатра. Не у психолога, не у психотерапевта, а именно у человека, который прописывает таблетки и ставит диагнозы. Послушав меня, он сразу спросил: «А вы пьёте?» Я ответил: «Ну, честно говоря, да». На тот момент я конкретно пил. Не запоями, когда просыпаешься с утра – первым делом бухнуть, а по вечерам, но каждый вечер и до момента, когда ты просто отрубаешься. Я пил сам с собой. У меня был классный вид из окна. И я сидел, положив ноги на стол, смотрел в чернеющее окно и бухал виски. Мог выпить бутылку за вечер. И так продолжалось месяца полтора с перерывами на концерты, когда мне пить нельзя, потому что я пою. За неделю я мог запросто так опустошать три бутылки виски. То есть это было уже конкретное пьянство, близкое к алкоголизму в его общепринятом понимании.
И доктор мне сказал: «Так, понятно. У вас деперсонализация». – «Что?» – «То, что вы мне сейчас описываете: вещи не мои, дела не мои, компьютер не мой, – это деперсонализация. Вы не та персона, которой вы были вчера. И вы это осознаёте. Я вам, конечно, сейчас таблетки пропишу, но вам нужно бросить пить. Не снизить дозу, а именно бросить пить. Потому что вы сейчас входите в первую фазу – это деперсонализация, а дальше – вполне возможно, белая горячка…»
Я так испугался! Это на самом деле крутая история, очень полезная для самопознания. Я понял, что мне есть что терять. Наверное, с жизнью кончают люди, которые вообще ничего не боятся терять, – тогда дело плохо, тогда всё. А раз я испугался, раз я уже у психиатра сижу, значит, я хочу, чтобы это были мои вещи обратно. В такой ситуации бросить пить оказалось очень просто.
Больше не было алкоголя, я пил таблетки, которые мне доктор прописал. Естественно, сразу же ничего не прошло. Это было ужасно – просыпаться в чужой квартире каждое утро. И засыпать в ней.
Приходилось играть концерты в таком состоянии. Я просто выучивал текст каждой песни заново перед каждым выступлением. Читал и мучительно пытался не забыть. Слава богу, тогда не было концертов Animal ДжаZ. У Zero People медленное течение песни, и я успевал вспомнить следующую строчку. За те две недели, когда я выходил из этого состояния, мы успели сыграть концерта три. Ни Заранкин, ни кто-то ещё об этом не знал и не знает. Я вообще первый раз об этом рассказываю…
Неделю я думал, просыпаясь: «А вдруг так всегда теперь будет? Врач врал, и эти таблетки, которые он мне даёт, меня только “размазывают“. Они могут не помочь мне, никто же не гарантирует. И что делать?» Находясь в таком состоянии, я написал эту яростную песню.
Помогло ещё то, что я ехал на такси и водитель попался ну абсолютно неадекватный. Из разряда классических таксистов, которые всё знают про жизнь и пытаются учить других. Причём я понимал, что надо мной совершалось какое-то моральное насилие, я не хотел его слушать, но всё равно слушал. В другой момент я бы сказал: «Знаете что, молодой человек? Замолчите, пожалуйста. Дайте мне спокойно в тишине поехать». А тут я подумал вот этим своим полусознанием: «Неее, погоди, вдруг мне сейчас как раз это и нужно?» Пусть он меня абьюзит, а я потерплю. И сорок минут – сколько он меня из центра до Купчино вёз – я терпел. Сорок минут выслушивал, какой молодец Жириновский, какое дерьмо этот Путин и коммунисты, что нас чипируют, – какую-то космологическую хрень. И я ещё в такси думал: «Я про тебя напишу или допишу какую-нибудь песню точно».
Всё наслоилось друг на друга: «Проверку на дорогах не прошёл, хотя всё и до мелочи учёл». Когда ты находишься в таком состоянии, ты начинаешь стараться соблюдать все мелочи, потому что можешь всё забыть. Я клал ключи строго на одно и то же место, чтобы знать, что они там лежат. Всё равно порой забывал, но это было видное место, поэтому я так или иначе на них натыкался. То есть ты стараешься как аутист себя вести. Если сам за себя не отвечаешь, пусть отвечают твоё тело, руки… Это был очень сложный период. Страшный, честно говоря. Но он мне и дал эту песню.
Теперь многие её критикуют за то, что припев похож на «Агату Кристи». А именно: «Ты не сможешь, ты не выйдешь…» Это «Агата Кристи», какая-то песня, где «пахнет небо сапогами». Я отвечаю: «Ой, друзья мои, я вообще не думал об этом. Из меня что-то полезло, и как вылезло, так и вылезло». Учитывая, как я люблю «Агату Кристи», это могло вполне быть влиянием, но дело в том, что эту конкретную песню я терпеть не могу. Я её вообще никогда не переслушивал и пропускал на том альбоме, на котором она была. Я очень многое из творчества «Агаты Кристи» уважаю и ценю, но не эту песню! Видимо, вот от противного у меня что-то вылезло, и я свою музыку именно в таком темпо-ритме написал. Похожесть там есть, признаю, но это не плагиат вообще близко.
Сложность песни «Псих» заключается ещё и в том, что я хотел, чтобы Заранкин «шагал» ритмом в этой песне: «Там-там-там». Это легко сделать в рок-группе, но очень сложно сделать, когда у тебя под рукой только клавиши. Он же у нас всё-таки консерваторский музыкант, а у них там полагается слегка поддавать, в момент акцента немножко притормаживать: «Туп – ТАМММ! Та-да-да – ТАМММ!» А тут нужно наоборот максимально по-рок-н-ролльному: «Пам – пам». При этом мощно: вкладываясь в каждый удар, но не тормозя. Для него это до сих пор непросто. После того как мы долго не играем «Психа», каждый раз нужно вспоминать и прямо репетировать, потому что Шура инстинктивно перед каждым таким моментом пытается притормозить, а мне нужно петь: «Про-вер-ку на до-ро-гах не…» Я не могу: «Пррровер-ку…» Не могу тормозить, а его так и тянет. И у нас конфликт с ним в этой песне регулярно возникает, она такая антиконсерваторская.
«Засада». У Zero People был шанс озвучить сериал. Нам прислали три черновых эпизода, чтобы попробовать поучаствовать в конкурсе. И мы с Заранычем, будучи неопытными кинокомпозиторами, взяли конкретные сцены из фильма, поставили их перед собой на экране на репетиции и давай озвучивать. «Смотри, вот сейчас он рукой видишь как делает?» – «Баммм!» И мы придумали целый звукоряд, который, естественно, не подошёл, потому что не так это всё, оказывается, озвучивается. Ты просто отправляешь какую-то мелодию, и она либо отзывается у режиссёра, либо не отзывается – и всё. Нам прислали эти эпизоды для понимания того, о чём сериал, а мы…