Но потом я понял, что пою про отца, и это удивительно. Я переключился полностью, когда вдруг осознал, что успеть сказать – это мне. Я сам себе говорю. Это я ему не успел сказать. В то же время он умер и не успел сказать мне никакой правды о наших с ним отношениях. Мы говорили только о каких-то делах, о новостях, обсуждали, он интересовался моей жизнью, но никакой сути мы не затрагивали. И эта суть останется теперь во мне зияющей раной до конца дней моих просто по той причине, что он свалил из этой жизни очень рано.
Эту песню я адресую самому себе. И на особо проникновенных концертах, когда получается крутой контакт с публикой, я не могу сдержать слёз, когда пою «Успеть сказать».
«Пит-стоп» – это одна из тех песен, которые мы записали и никогда не будем играть, потому что она совсем уж неактуальная. Это был какой-то дикий эксперимент, который сейчас кажется чем-то вроде аппендикса. Мертворождённая песня. Пусть Зараныч про неё расскажет, он там играет с мелодионом – было у него такое крутое увлечение. Правда, я не помню, как он это делал. Мелодион – это такие клавиши с трубкой, в которые надо дуть. И мало того что он сам требует двух рук, нужно же было при этом ещё как-то умудряться нажимать на биты…
Говорит Заранкин: Это тоже период бури и натиска, смелых экспериментов, когда я покупал себе разные интересные девайсы и думал, что чем больше их у меня будет, тем лучше. Отчасти это работало, я их тогда и в Animal ДжаZ тоже использовал. У нас был терменвокс, заказанный мной на e-Bay. Там же в японском интернет-магазине я купил замечательнейший мелодион фирмы Hammond, которым был очень доволен. По-моему, я увидел, как классно используют его Gorillaz на концертах, и мне очень захотелось воплотить что-то такое у нас.
Я написал на мелодионе рифф – мелодическую короткую фразу, предложил её Михалычу. И мы сделали такую танцевальную композицию. Я включал мелодион в примочку, он шёл в дилэй и даже, наверное, в некий лупер, что позволяло мне, сыграв один раз эту последовательность, зациклить её и дальше уже нанизывать поверх биты и одновременно начинать играть на клавишах. Потом я снова возвращался к мелодиону, чтобы сыграть какие-то другие партии. Это тоже было из серии «человек-оркестр». Тогда я был этаким осьминогом, который пытался это всё сделать одновременно.
Но это тоже одна из моих любимых песен. Очень её ценю. Редкий трек, сделанный в таком танцевальном ключе с прямой бочкой. Мало кто знает, но у нас с Михалычем было чуть ли не ещё на пол-альбома подобных аранжировок и заготовок. Но в итоге есть только ещё одна песня такого плана – «Моя М», которая вышла бонус-треком на переиздании «Ловца тишины». У меня до сих пор хранятся в компьютере проекты для такого поп-дэнс Zero People, там даже есть какие-то потенциальные хиты. Может быть, их время ещё придёт.
«Танго». Для меня танго – это музыка для ресторана. Всегда так было. Хотя есть Пьяццолла гениальный, который убил бы меня за такие слова. Мы просто стебанули кабаки, спели про кальян. Кто ж знал, что он станет символом музыки? Кальян-рэп, кальян-поп – мы предсказали их в этой песне. А ещё там есть кусок из «Кармен» Бизе в проигрыше. Это было первое использование чего-то чужого.
Уже на концертах до меня допёрло, что эта песня очень круто переходит в похоронный марш. На альбоме этого нет, а когда мы её играем живьём, частенько заканчиваем на «Тан-дан-да-дан»… И в этот момент я обязательно начинаю петь: «Link it to yourself, link it to the world», – из песни Muse New Born. Потому что для меня Muse – это кавер-бэнд. Я понимаю, что люди выстроили всё своё «гениальное» творчество на музыке Чайковского, на цыганщине, на русских романсах – на всём том, что было придумано за них и до них. Группа периодически использует цитаты, за которые нельзя поймать за руку, потому что музыканты меняют пару нот. Похоронный марш очень хорошо для меня ассоциируется с группой Muse.
«Моя М». Песня про Марину (певицу МакSим. – Прим. авт.). Это бонус к альбому, который вышел в 2011-м, когда никакой Марины ещё не было. Потом мы его переиздавали и решили добавить две композиции, написанные уже в 2012–13 годах: «Моя М» и «Ты не одна».
Марина написала мне как-то записку: «Я так долго ждала тебя. Твоя М.». И положила у кровати. Я проснулся, увидел, мне было очень приятно. Это было ещё в самый разгар романтических отношений, тогда же я написал эту песню. Она про нашу с ней историю, про её квартиру, до которой я периодически ездил на метро: «От метро до тебя всего десять минут» – тогда моё благосостояние ещё не позволяло часто ездить на такси.
«Ты не одна» – это очередная новогодняя колыбельная на русском языке. Есть ещё песня из мультика про Умку, кажется. Только наша обращена не к ребёнку. Когда я писал её, я прямо представлял себе среднестатистическую нашу поклонницу. Девочку лет двадцати, какой-нибудь второй-третий курс университета. Она одинокая, она не уверена в себе, она сомневается во всём – в жизни, в людях, у неё нет устоявшихся ценностных представлений… И вот этой мифической девушке я и адресовал песню: «Спи, всё неправда, ты не одна».
Джедай
Обложку мы делали вместе с моим любимым Александром Некрасовым. Я уже не помню, откуда взялся сам этот «будда», но руки ему точно Санчес дорисовывал. По-моему, это была фотография какой-то статуи в каком-то музее, он её просто вырезал и наложил на круг. Я хотел многорукого джедая, вот Санчес его и изображал. Этим всем мы с ним занимались по ночам, бухая одновременно вискарь. Ночей пять потратили, чтобы добиться нужного результата, – это не такая простая работа.
«Джедай» – на самом деле первый по-настоящему депрессивный альбом группы Zero People. Он появился на свет в процессе того, как у меня заканчивались отношения с Мариной, и уже после того, как они закончились. Это был один из самых трагичных периодов в моей личной жизни. Когда ты делаешь ставку на отношения, вкладываешь всего себя в них, а потом выясняется, что ты ошибся… Это твоя личная проблема, никто не виноват, просто не срослось. Но от этого тебе легче не становится. Ощущение катастрофы конкретно присутствует в некоторых песнях.
«После тебя» – это как раз такая история. Я думаю периодически, что пишу музыку, потому что она сама пишется. Я вроде как ни при чём. Я просто иду по улице, и она начинает вдруг играть… При этом мне важно, чтобы после меня что-то осталось. С другой стороны, какая мне разница, если я умру? Не знаю. Но у меня есть надежда, что после моей смерти меня хотя бы ещё какое-то время будут слушать. И в этой песне есть такая тема: что останется после тебя.
«Измеряли успехи-радости тем, насколько смогли понравиться» – подстраивание под другого человека, ожидание его одобрения и попытка измерить этим, хороший ты или плохой. Очень частое заблуждение в личной жизни всех нас. Похвалили – ой, какой я классный! На самом деле ты не от этого классный. Но мы всё равно хотим, чтобы нас погладили по голове и сказали: «Ой, какой ты хороший мальчик!» Потому что многим из нас этого не хватило в детстве.
Здесь я говорю про себя, про отношения, которые строятся на такой оценке, когда ты не самодостаточен, а ждёшь, что тебя сейчас похвалят. И вот это всё: «Я ради тебя! Я ради нас!» Нет, надо делать всё ради себя. Просто это «себя» должно включать отношения, тогда всё будет зашибись. В противном случае всё развалится рано или поздно, как у меня и произошло, естественно.
«Счастье». Текст я написал году в 2008-м. Изначально это был просто набор слов, даже без рифмы. В 2014 году, когда я как раз страдал после Марины, я вдруг понял, что шесть лет назад написал стих. Хотя тогда это была просто какая-то пьяная заметка о том, как всё в моей жизни происходит. В итоге я разбил её на строчки, где-то что-то чуть-чуть поменял, чтобы рифма была, но в целом оставил, как было. Понял, что из этого надо делать песню, и взял гитару.
А потом выяснилось, что это песня реально про Марину. Там даже есть строчка «Съехала резинка у неё» – и реально был один такой момент, когда она трясла головой в особо яростной ссоре… Я просто так не пишу ни стихов, ни текстов – это вообще не моё. Я делаю это, когда передо мной стоит конкретная задача. Или это какие-то очень короткие заметки – одну строчку выцепил откуда-то из космоса, записал её, и всё. Потом, когда мне нужно написать текст для песни, я поднимаю свои короткие старые наброски. Начинаю искать какую-нибудь идею из прошлого, если у меня сейчас её нет. И тут я просто офигел, когда на эту заметку наткнулся…
В итоге это всё оказалось каким-то диким адским пророчеством. «Она не может терпеть, если я с ней не о ней» – о ком я мог это писать? У меня таких отношений-то не было! Но я её при этом оправдываю: только Бог, кто же ещё на такое способен, а она не Бог, она человек… «Поцелуя пьяного» – у меня в оригинале было «поцелуя в тамбуре», но я поменял на «пьяного», потому что это у нас с ней было. А вот поцелуя в тамбуре я вообще не помню в своей жизни.
Кстати, в этой конкретной записи я сам играю на шестой струне акустической гитары. Именно так я придумываю все свои песни. Самая толстая струна звучит в этой композиции как подкладка – вот этот «дынь-дынь-дынь». Все гитарные «соляки», которые там есть, отдельные ноты я сыграл сам. Единственный раз в своей жизни. Кроме клавишных и битовых составляющих, в этой музыке всё моё.
Это одна из наших лучших песен. Редко мы её играем только потому, что она вбивает гвозди в людей. Даже если мы её исполняем в современной манере – более-менее сглажено, просто клавиши и вокал. Я понимаю, что людей выбивает из седла. Они настолько офигевают от мощности эмоций, заложенных в эту песню, что их нужно обратно втягивать в концерт, как-то возвращать к жизни. И это очень опасно. В отдельных случаях, когда мне очень хочется зацепить публику, я говорю: «Шуран, сейчас играем “Счастье“ – задолбали!» Если зрители в зале стоят, как амёбы, и их нужно как-то кольнуть – эта песня хорошо подходит. Но если концерт и так идёт хорошо, она может быть лишней.