Внезапно над одним из газонов Люси заметила ястреба. Он то и дело пикировал вниз и возмущенно клекотал. На траве, среди пуха и перьев, лежал Ронский с растерзанным голубем в зубах.
— Ах ты сукин сын! Ты зачем ястреба ограбил?!
Матерясь, Люси отобрала у него птичку, надела ошейник и потащила назад. Ронский упирался и плакал.
Когда они подошли к дому, Люси остолбенела: на крыльце сидел второй Ронский-Понский. Отличить их не было никакой возможности. Ни тот, ни другой не отзывался на имя, оба зло таращили глаза и скалили мелкие кривые зубы. Люси пинками загнала обоих домой и принялась ждать моего возвращения.
Тем временем мопсы развлекались. Если одного Ронского еще можно было приструнить тапкой, то с двумя Люси не справилась: они стырили ее тапочки — каждый по штуке — и с восторженным хрюканьем удрали в спальню.
Когда я вернулась, все было вверх дном. Люси сидела с ногами на диване и газетой отгоняла от себя негодяев.
В первый момент мне показалось, что у меня двоится в глазах. Но тут мой Ронский кинулся целоваться, а чужой присоединился только через минуту.
Люси поведала мне, что случилось.
— Да ты б понюхала их! — сказала я. — Наш-то вчерашними котлетами пахнет, а чужой — собачьим кормом и еще какой-то дрянью.
— Я не нанималась к вам собак нюхать! — закричала Люси. — Все, я с ним больше не гуляю! Пусть во дворе гадит!
Я покосилась на Ронского.
— Допрыгался, беглый каторжник?
Он притворился, что ничего не слышит, не видит и делов не знает.
Его коллегу, Гамлета из соседнего дома, я отнесла хозяйке. Та уже успела объявления на деревьях развесить: «Пропала собака. Вознаграждение — 500 долларов». Но я ничего с нее не взяла, а то в последний момент тетенька могла передумать и оставить Гамлета мне. Лично я так бы и сделала.
ЭКОНОМИКА И ЖИЗНЬ
7 апреля 2007 г.
Зэк — балда. Ему надо было не бегать от меня, а прийти, обсудить все и сказать:
— А все-таки мне понравилось быть твоим мужем.
Как бы после этого я подала на развод?
Впрочем, уже поздно: сегодня Пол подарил мне обручальное кольцо с выпуклой надписью на внутренней стороне. Если его снять, на пальце останется отпечаток «Занято!»
Вечером Пол составлял нужные для развода бумажки, а я, Люси, Мелисса и Джош помогали ему советом. Происходящее напоминало картину «Запорожцы пишут письмо турецкому султану».
— Так, переходим к причине расторжения… Нужно либо «неисправимые разногласия, приведших к безнадежному разрушению брака», либо «неизлечимое безумие».
— Пиши «безумие», — подсказала Мелисса.
Безумие всеми одобрилось, но Пол заявил, что судья может потребовать медицинские справки.
— Напиши «Заколебал», — предложила Люси.
— Гы-гы-гы…
— А еще лучше: обнимается и целуется с другими женщинами. Доказательства смотри по телевизору.
Остановились на «разногласиях» и приступили к описи имущества.
Дом оставался за мной: я его купила до свадьбы, а вот нажитое барахлишко нужно было делить.
Джош ходил по комнатам и производил подсчеты:
— Занавески и тапки — тебе одну, Зэку вторую. А вот стульев у тебя семь. Один придется распиливать.
— Отдайте Зэку Ронского-Понского, — шептала Люси. — Скажите, что он совсем молоденький и появился у вас во время брака. А если им для доказательства нужно вскрытие, вы согласны.
Пол распечатал документы.
— Копии надо доставить Зэку. Свяжись с ним и скажи, что я завтра приеду. Мне нужна будет его подпись.
Я написала Зэку имейл. Ответ пришел сразу:
«Подписывать ничего не буду. Если пойдешь в суд, я заявлю, что не могу разводиться по религиозным соображениям».
Я ему: «Что ты хочешь? Найди себе другую жену, и будет тебе постоянная грин-карта. Или тебе просто нагадить нужно?»
Не ответил. Хотя я, наверное, знаю, в чем дело. У Зэка в голове не укладывается: как его — красавца и звезду — променяли на «канцелярскую крысу»? Он не в состоянии оценить Пола: все его достоинства — начитанность, аристократизм, — кажутся Зэку либо придурью, либо дешевым выпендрежем. Поэтому он воспринял мой выбор как оплеуху.
Пока я не требовала развода, он молча мусолил обиду — может, даже решил, что он меня «любит»: так проще страдается. А теперь у него появился повод наказать обидчиков. Все это такой детсад, что я даже не могу разозлиться на него как следует.
Я бы вообще не стала затевать эту эпопею с разводом. Но для Пола это важно, так что сидим и терпим.
ДЕНЬГИ
9 апреля 2007 г.
Воевала в интернете: потерпела сокрушительное поражение, но не сдалась.
Битва разгорелась из-за денег. Враги утверждали, что мы живем в обществе потребления, и из-за этого рушатся устои и падают надои. В погоне за наживой люди тупеют (см. пример Мардж Тенш).
— Быть богатым — стыдно! — говорили враги.
Ага… Это как сексом заниматься — стыдно, но очень приятно.
Существуют люди, которые искренне считают, что большие деньги можно «заработать», только женившись на министерше или ограбив банк.
— А образование получить слабо? — спрашивала я.
— Да оно все платное! Да у меня семеро по лавкам! Да делать мне нечего — в университете пять лет горбатиться! Духовность и культура — вот высшая ценность!
Классика жанра: ищут не то, что поможет, а то, что мешает.
Попыталась им объяснить, что единственная культура, которая выживает без финансирования — это бактерии.
— Нет потребления — нет денег у предпринимателей. Следовательно, никто не делает пожертвования на музеи, библиотеки и программы изучения человеческого мозга.
— Пусть государство спонсирует!
— Так ведь оно без потребления тоже обанкротится. Нет торговли — нет налогов.
Ничего не ответили враги. Лишь хвостом по воде плеснули и послали меня в глубокое море.
ОНА
10 апреля 2007 г.
Раз в год к Мелиссе приезжает мать, Рита, и жизнь семейства Тернеров тут же летит к чертям.
Рита — профессор Нью-Йоркского университета. Преподает математику — какую именно, ни я, ни Мелисса запомнить не в состоянии. Но математика точно из высших.
По молодости Рита двигала науку — упорно, с напряжением сил — как шкаф. Дочь родила в перерыве между конференциями. На вопрос Мелиссы, кто ее папа, морщилась и нервно терла переносицу:
— Этот… Ну, как его… в очках…
Рите тридцать пять лет было некогда, но потом что-то не сложилось в ее уравнении: пенсия на подходе, любовь — в бегах, дочь — только в документах. «Мне нужна семья», — подумала Рита и взялась за дело.
Каждый раз она приезжает с кучей подарков: Тедду — галстук от Версаче, Мелиссе — электронный разговорник, мальчишкам — набор плюшевых медведей в викторианских костюмах. Каждая вещь дорога, красива и бесполезна.
— Мардж, приходи, а то я убью Риту! — простонала в трубку Мелисса.
Ей даже в голову не приходит называть ее мамой. Только по имени, а чаще всего — «она».
Тедда с детьми не было, у плиты сидела Рита и «готовила»: намазывала на крекеры рыбный салат.
— А где Мелисса?
Рита ткнула ножом в гостинную. Мелисса лежала ничком на диване. Лицо ее было заревано.
— Она меня доведет! У нее как будто две левых руки! Все крекеры мне перепортила!
На кухне Рита действует как пьяница в караоке-баре: старается от души, ждет аплодисментов, но вечно терпит фиаско. Рачительная Мелисса от этого чуть не воет.
Она рассказывала, что в детстве не мать за ней следила, а она за матерью.
— Знаешь, как она ходила на работу? Накрутит бигуди: спереди снимет, а сзади забудет. Потому что их в зеркало не видно.
Мелиссу воспитывали знакомые — причем не кто-то конкретно, а сообща. Кто поесть принесет, кто горшок вымоет. Ключ от квартиры гулял по рукам — от одной соседки к другой.
— Я ей даже не мешала, — говорила Мелисса. — Я могла в лепешку расшибиться от рева: она все равно не слышала.
Глядя на Риту, в это сложно поверить. В ее близоруких глазах такое стремление помочь, такая готовность на жертву, какое бывает у прихожан на Пасху.
Вечный конфликт на ровном месте. Разломанные печенюшки, незапертая дверь в туалете.
— Даже закрыться не может! — возмущалась Мелисса. — Тедд к ней сунулся, а она… А еще учит меня жить!
В Ритиной научной голове не укладывается никакой оккультизм. Время от времени она пытается наставить Мелиссу на путь истинный:
— Доченька, ну с чего ты взяла, что ангелы-хранители существуют? Ты что, знаешь хоть одного человека, которого они спасли?
— Они спасли меня! Если бы не мой ангел, я бы умерла, когда ты бросила меня, трехнедельную, а сама уехала на симпозиум!
Мелисса жестока. Она жалеет о своих словах, просит прощения — но всегда отводит Ритины руки, когда та пытается ее обнять.
— Не надо.
— Все эти годы я только притворялась, что люблю ее, — всхлипнула Мелисса. — На самом деле я ее ненавижу! Она мне всю жизнь сломала!
— Иди и мирись с ней, — показала я на дверь.
Мелисса поднялась, вытерла нос рукавом. Через минуту из кухни послышался голос Риты:
— Ну почему ты никогда не слушаешь моих советов?!
— Потому что я не хочу быть тобой!
ЮНЫЙ НАТУРАЛИСТ
11 апреля 2007 г.
Джош наконец-то нашел себе дополнительный приработок: теперь он выгуливает Ронского-Понского. Песик от этого не в восторге, особенно после того, как Джош присобачил ему на спину попону с надписью «Рекламное место».
— А у Кевина есть домашние животные? — спрашивает меня Джош. — Я бы и ему мог кого-нибудь выгуливать… И его знакомым актерам…
Мальчик все жаждет попасть в высшее общество. Я ухмыляюсь.
— А что ты смеешься? — негодует Джош. — Выгульщики собак знаменитостей — это очень хорошая профессия. И высокооплачиваемая!
Он пересказывает мне легендарную статью, вот уже пару лет гуляющую по интернету: служащим звезд платят бешенные деньги не только за сплетни из дома, но и за то, что они рекомендуют своим хозяевам рестораны и магазины.