Полчаса Эрни орал, что это произвол, и пусть эти сраные немцы сами докажут, что облигации краденые. Но потом успокоился и решил, что не все так плохо.
На счетах его компании лежали миллионы, которые он не успел потратить на скупку облигаций. Эрни взял в аренду роскошный особняк, гоночный автомобиль и дюжину прелестных женщин. Два года жил как падишах… а потом был суд.
Разъяренные инвесторы требовали крови Эрни, но его договоры были составлены так хитро, что все растраты списывались на представительские расходы. А что облигации не удалось реализовать — так то вина не Эрни, а правительства Германии.
Джош с уважением посмотрел на Пола.
— Ты бумаги составлял?
Тот неопределенно качнул головой.
— Не имеет значения. Я надеюсь, ты понял, что с Эрни можно связываться только ради криминального репортажа?
Джош уныло листал буклеты.
— Все-таки ты, Пол, нехороший человек. Тебе ничего не стоит убить чужую мечту… У меня ж душа пела!
Пол хмыкнул.
— И я даже знаю, какую песню.
Money, money, money
Must be funny
In the rich man’s world[12]
Остаток вечера Джош посвятил критике мира капитала вообще и торгашеской системы Америки в частности.
— Мне нужна другая страна! — заявил он и пошел ужинать в «Макдоналдс».
РОДИНА
3 мая 2007 г.
Когда я рассказала папе, что Джошу наскучила Америка, он ликовал как Александр Невский, заваливший псов-рыцарей.
— Скажи ему, чтоб приезжал к нам! Я его в Музей Красной Армии свожу! На рыбалку съездим, в баньке попаримся!
Джош почти не общается с дедушкой: раз в год по велению Лели напишет поздравительную открытку с «Я» как «R» и раз в полгода поговорит по телефону.
Я один раз наблюдала за процессом:
— Привет, дед… Это я… Нормально… Чем занимаюсь? Ну, на интернете торгую.
Джош отставил трубку на полфута и принялся смотреть вдаль.
— Ты чего? — шепотом спросила я.
— А, дед читает лекцию о честном труде.
Через пять минут Джош вновь приник к телефону:
— Ну на фига мне базовое образование? Херня какая!
И снова отвел трубку.
Если бы не советская власть, из папы б вышел страстный проповедник. Он с таким жаром вовлекает всех в свою веру, что с ним неудобно спорить: начинаешь чувствовать себя предателем Родины в особо крупном размере.
Я понимаю, что папин патриотизм — это его стержень, но еще с подростковых времен у меня осталась бессердечная привычка спорить.
— Пап, да не поедет Джош никуда.
— Как это не поедет? Здесь его Родина! И он обязан ее любить.
Мы шумим целый час. Я спрашиваю папу, любит ли он Камчатку, на которой никогда не бывал, и отвалившиеся от СССР республики.
— Ведь так не бывает — до развала Союза «люблю», а после — «не люблю». Патриотизм не возникает по отмашке политиков, верно?
— Ты… — От возмущения папа не сразу находит слова. — Все у вас меряется хитрожопостью! Родина — это не территория!
— А что? Граждане? Убей меня, я не могу любить вашего соседа из пятой квартиры — он придурок. В России почти 900 тысяч уголовников и все — граждане. Хочешь сказать, что ты их любишь из чувства патриотизма?
— Ты, милая моя, провокатор!
— Нет, папа, я реалист. Мой бой-френд — наполовину англичанин, наполовину русский, мои друзья — американцы, китайцы, израильтяне, марокканцы, да кто угодно! Вот их я люблю. А любовь из чувства долга, это все равно что вражда из любопытства.
Маме надоедает слушать, как отец со мной перепирается, и она поднимает параллельную трубку.
— Родина — это культура!
— Мам, культура — понятие интернациональное. Великие произведения — они для всех доступны.
— Ну тогда хватит спорить: отцу ужинать пора. У него борщ остывает.
Мы расстаемся, каждый при своем. Адреналин бурлит, брови хмурятся. Мы с папой оба — за шесть тысяч миль друг от друга — думаем об одном.
Подсознательно чувствуешь, что Родина — это что-то важное, но что именно — объяснить не можешь. Не земля, не государство, не граждане, не культура…
Папа первый не выдерживает и перезванивает мне.
— Родина — это образ жизни! — кричит он в трубку. — Ты нас с матерью хоть на Северный полюс забрось — и там у нас будет Россия!
Я соглашаюсь. Да — образ жизни и ценности. У кого они схожи, те — твой народ.
Потом прихожу в ужас: мы с папой принадлежим к разным народам.
Помру — завещаю себя друзьям-генетикам. Пусть удивляются.
COSMOPOLITAN
4 мая 2007 г.
А кто мой народ?
Как раньше все было просто! Возводили крепостную стену: кто внутри — те свои; кто снаружи — те враги. За царей бились не потому, что нравилось их правление, а чтоб чужие на наш трон не лезли.
Но как быть, если в мире интернета уже не существует границ? Глобальная экономика, миграция и дешевая связь сжали Землю до размеров эдемского яблока. Бог разрешил есть с дерева познания всем, кому не лень.
Мой народ — кочевник. Живет там, где нравится. Верит фактам, ищет истину. Имя ему — Homo Legens, человек читающий.
Сила духа — наша национальная черта. Обстоятельства могут нас согнуть, но не сломать. Раз согнувшись, мы всегда распрямляем спину.
Мы не воюем со злом — мы делаем добро, вытесняя зло массой. Война — это зло само по себе, потому что оставляет после себя развалины и горечь поражений.
Мы не пытаемся изменить мир к лучшему — мы меняем себя. И в этом наша суть.
СЛИЯНИЯ И ПОГЛОЩЕНИЯ
6 мая 2007 г.
Я чуть не упала, когда Агнесса объявила мне, что ей нужен жених.
— Какой-нибудь завалящий, но только чтоб с паспортом.
Новое руководство театра не продлило ей рабочую визу.
— А, может, тебе в другое место устроиться? — предложила я.
Агнесса только вздохнула.
— Да кому надо лишний раз связываться со службой иммиграции? Я ж не примадонна.
В квартирном комплексе, где живет Агнесса, половина обитателей — иммигранты. По вечерам, когда спадает жара, они собираются вокруг бассейна и обсуждают способы получения грин-карты.
Легенды кочуют из уст в уста:
— Если жениться фиктивно, то лучше искать невесту среди актрис. Им деньги нужны на голливудскую улыбку.
— На Сансет-бульваре есть один мужик — бывший зубной техник. Он из витаминок вытачивает противозачаточные таблетки. Один в один как настоящие! Находим себе американского бой-френда, при нем пьем таблеточку и… залетаем! А там его уж можно к стенке припереть: женись, паразит!
От таких разговоров Агнессе дурно делается.
— Давай лучше тебе нормального мужика найдем? — предложила я.
Агнесса посмотрела на меня как на блаженную.
— Да где я его найду? Твой Пол — единственный нормальный мужик из всех, кого я знаю. Да и он наверняка что-нибудь скрывает.
На самом деле мест, где водятся качественные мужчины, полным-полно. Самое лучшее — Лос-Анджельский аэропорт. Это удивительно, сколько интересных дяденек летает самолетами.
Идет, скажем, джентельмен. В глазах — легкая усталость и понимание жизни. Следишь за ним: один, никто не встречает, вещей мало — значит, командировочный. Кольцо есть? Нет? Можно знакомиться.
— Мистер Смит?
— Э-э… Вы ошиблись.
— Ой, извините… (кокетливый взгляд из-под ресниц). А я бы многое дала, чтобы вы были мистером Смитом. Мы бы тогда познакомились…
Разве ж он откажется?
Еще отличное место для знакомств — Лас-Вегас. Там по дорогим казино пасется очень любопытная публика. Следишь за игрой, громко болеешь за «клиента», а по результатам либо восхищаешься, либо сочувствуешь.
Ну и открытие художественных выставок. К нашим услугам весь спектр женихов — от благородной профессуры до газетчиков. Может, и министр холостой попадется — откуда-нибудь из Японии.
В музеях знакомиться еще проще, чем в казино: спрашиваешь «клиента», нравится ли ему картина и тыкаешь наугад в любое полотно.
Агнессе ничего из предложенного не подошло.
— Да не получится у меня! Мужикам не нравятся умные и независимые женщины.
— Мужикам не нравятся угрюмые, — отозвалась я. — Привлекательность — это расправленные плечи и хороший вкус.
В конце концов я уговорила ее дать объявление на сайте знакомств.
Весь вечер мы корпели над текстом. Я, как опытная обольстительница на пенсии, советовала:
— Не пиши про ум и профессию. Поначалу мужиков интересует только приличная фотография…
— Идиоты… — заранее ужасалась Агнесса.
— Самцы других видов еще хуже. Их интересует, как пахнет дамская попа.
Агнесса долго изучала объявления «конкурирующих фирм».
— Слушай, если закрыть фотографии, то вообще непонятно, кого они рекламируют: себя или какой-нибудь вездеход: цвет, возраст, длина. Они бы еще графу «грузоподъемность» приписали.
Подумав с минуту, Агнесса застучала по клавишам:
«Требуется красавец, умница и душа компании. Желательно в одном лице (но по отдельности тоже сойдет)». А в графу «О себе» добавила: «Я маленькая, твердая и теоретически могу быть многогранной. Если меня найти и отшлифовать — буду стоить целое состояние». Подпись «С»[13].
— Не представляю, как я пойду на свидание с чужим мужиком, — сказала Агнесса, отправив анкету. — Он как взглянет на меня, так и поймет, что мне только грин-карта нужна. У меня все на лице написано.
Пи-Пи принесла свои фламастеры.
— Мам, я могу тебе лицо закрасить — ничего видно не будет.
Я спросила Агнессу, как поживает Зэк.
— Нормально, — отозвалась она. — Говорит, что все бабы — дуры, а все адвокаты — сволочи.
И это после всего, что мы с Полом для него сделали.
КРОКОДИЛ
8 мая 2007 г.
Я сидела у Пола в приемной и ждала, когда он закончит с клиентом. Мне хотелось гулять. Эрни наконец-то уехал домой, и это был отличный повод для похода в ресторан и прогулки под луной.