– Если бы вы зарегистрировали брак, то Миниханов имел право прописать вас на своей жилплощади, несмотря на то, что дом признан аварийным. При рассмотрении жилищной комиссии, молодая семья могла бы получить жильё с большим метражом.
Станислав и сам не знал, к чему все эти рассуждения о квадратных метрах, просто рассуждал вслух, но неожиданно попал в точку. Глаза девушки прояснились, спала слезливая пелена, она глубоко вздохнула, допила остатки воды и поставила стакан.
– Вы правы, Игорь нашёл во мне удобную жилетку. Он звонил, когда возникала необходимость, например высокая температура или убрать в квартире, или помочь с диссертацией. Мы мало выходили вместе. Я для него была словно костыль. Вот когда нога срастётся, он выбросит подпорку за ненадобностью. Конечно, зачем ему серая музейная мышка, когда столько красавиц. Впереди его ждала успешная защита диссертации, новая квартира и совсем другая жизнь, – Маргарита глянула на полицейского глазами без тени горести. – А как вы нашли меня?
«Да, была без радости любовь, разлука будет без печали», – подумал Станислав и вслух ответил:
– Мы проверили звонки Миниханова, утром, накануне своей смерти он звонил вам, о чём вы говорили?
– Да уж, в ресторан он меня никогда не приглашал, даже в кафе мороженое или в забегаловку, типа пиццерии, – Курилина усмехнулась. – Договорились встретиться у него, чтобы поработать над монографией. Он писал об усадьбе купца Овчинникова, хотел через неделю сдать статью в один научный журнал, сам не успевал совсем. Голос Игоря звучал вполне спокойно, как всегда.
– Он рассказывал вам о том, как обнаружил труп мужчины в парке?
– Без подробностей, да меня это не особенно интересовало, но было заметно, что он нервничал.
– Как это проявлялось?
– Утром во время пробежки произошла история с обнаружением мёртвого мужчины, а вечером мы работали над статьёй. Понимаете, написание требует предельной сосредоточенности, а Игорь думал о чём-то другом. Хотя его можно понять, не каждый день спотыкаешься о покойника.
– У Миниханова были враги?
– Если и были, то я о них не знаю. У него и друзей, собственно не имелось. В студенческие годы Игорь дружил с ребятами, потом все разлетелись, кто куда, переженились, обустроились своей жизнью, и связи как-то испарились. Понимаете, он шёл к своей цели, корпел над диссертацией, раз в год навещал родителей в Казани, занимался спортом, а чтобы не тратиться на фитнес центры, просто бегал по утрам. На кафедре зарабатывал мало, приходилось экономить на всём, – она усмехнулась, – не курил и не пил пиво, которое очень любил. Он был не жадным, так как-то сложилось. Вообще он был не конфликтный, старался со всеми держать ровные отношения, наверное, от этого не имел ни друзей, ни врагов.
Маргарита замолкла на грустной ноте. Беликов не представлял, с какой стороны ещё подойти к девушке и есть ли в этих подходах смысл? Миниханов просто использовал Курилину в своих целях, и оставил бы её, когда достиг того, чего желал. Он не делился с девушкой своими переживаниями или перспективами на будущее, потому что она не входила в его жизненные планы.
– Вы знаете кого-то из его близких, родственников? Необходимо передать тело для погребения. А может, вы займётесь похоронами на правах бывшей невесты?
– Я? – Маргарита растерялась, она уже не знала, в каком статусе находится и стоит ли причислять себя к ближайшему окружению покойного. Девушка смутилась, но быстро взяла себя в руки и глянула на Беликова решительно. – Хочу, чтобы вы меня поняли, я работаю в музее и получаю зарплату близкую к символической. Такую же пенсию получает моя мать. У нас нет средств на погребение, а пользоваться сбережениями Игоря я не могу, так, как не являюсь законной женой. Его родители живут в Казани, – девушка полезла в сумочку и несколько секунд рылась, пока не нашла записную книжку. – Вот их телефон, – Курилина размашисто записала цифры, оторвала листок и протянула следователю. – Единственное, что я хочу забрать из квартиры Миниханова, это монографию о купеческой усадьбе. Я имею на неё полное право, потому что на написание потрачено много сил и времени!
– Квартира пока опечатана, вы решите этот вопрос с родителями, когда они приедут. Если вы скажете, что хотите продолжить научные изыскания и не оставите дело, которым занимался их сын, думаю, они с радостью отдадут все бумаги.
– Надеюсь так, и произойдёт, – девушка поднялась. – Я могу идти?
– Одну секундочку, – Беликов жестом вернул экскурсовода на место. – У меня вопрос, касающийся вашей профессиональной стороны.
Маргарита удивлённо воззрилась на полицейского, она не считала, что кого-то может заинтересовать её работа, так экскурсовод с указкой и монотонным голосом.
– Скажите, по каким критериям определяются здания, которые являются памятниками архитектуры, обладают исторической ценностью и подлежат сохранению?
– Так понимаю, вас интересует конкретно особняк купца Овчинникова? – Маргарита удивлённо посмотрела на Беликова. Тот кивнул, и девушка медленно, перебирая в памяти университетский курс, перечислила. – Сначала проводится анализ архивных документов, составляется историко-архитектурная справка, куда входит информация об архитекторе, о первом владельце и плановое восстановление первичного облика сооружения, для того, чтобы не утратить первоначальный облик, различные детали и элементы. На основе данных, объекты делятся на четыре категории, – Маргарита сунула мятый платок в карман куртки и начала загибать пальцы. – Первое – памятники, охраняемые государством; второе – здания, несущие архитектурную ценность и предложенные к охране; третье – постройки, представляющие интерес как этнографические застройки старых городов и четвёртое – элементы строений, например фасады, придающие городу определённый колорит.
Курилина замешкалась, собирая в памяти уже забытые знания, потом мысленно махнула рукой на точные формулировки и продолжила своими словами:
– Определить ценность и целесообразность сохранения объекта достаточно сложно, иногда легче и дешевле пустить под снос, чем восстановить, поэтому наши города потеряли всякий индивидуальный облик. На сегодняшний день, градостроительное вмешательство стало очень агрессивным. Бизнесмены рушат всё вокруг и возводят безликие жилые башни и торговые центры. В целях защиты исторической среды разработана концепция деления городских земель на защитные зоны.
Маргарита увлечённо рассказывала, пытливо уставившись на Беликова, словно спрашивая студента, усвоил ли он её слова. Полицейский заметил, что девушка часто заглядывает в глаза собеседнику, словно проверяет, соответствует ли реакция визави её ожиданию. Наверное, была бы её воля, она расхаживала по кабинету и втолковывала несведущему полицейскому основы сохранения архитектурного наследия. По большому счёту, Беликова интересовали совсем другие вопросы, например, почему усадьба так долго не находила хозяина, а тут вдруг такие перемены? Кто мог купить особняк? Сколько он может стоить? И что может получить взамен владелец кроме эстетического наслаждения от обладания отреставрированным зданием? Он отдавал себе отчёт, что заинтересовавшись историей усадьбы, он уходит в сторону от основного расследования, а именно важно выяснить, кто убил пятерых армян, что за человек лежал в виде трупа на аллее парка и наконец, кто жестоко и хладнокровно задушил самого Миниханова. Однако полицейский не перебивал девушку, внутреннее чувство подсказывало, что возрождение особняка именно в этот момент как-то связано со всеми убийствами. Но как? Может он придаёт этому факту несуществующее значение? Усилием воли, Станислав вернул своё внимание к голосу Маргариты Ивановны.
– В свою очередь, зоны делятся на три категории: первая зона – по регламенту строители не могут закрыть обзор к памятнику или возвести здание не соответствующие масштабу. К примеру, вы можете себе представить высотки в непосредственной близости к памятнику Юрию Долгорукову? Конечно, нет! Сразу потеряется величие! Во вторую зону не допускаются строительные организации с планами модернизации. Они не имеют права вести работы в пределах старой исторической части города, где находится кремль, старинные мостовые, крепостные стены. Вот к этой зоне как раз относится особняк Овчинникова. Ещё в советские времена шла ожесточённая борьба за каждый метр земли. Городской отдел архитектуры позволил снести старые дома, но возвести новые, разрешили не выше прежних строений, чтобы не нарушить ансамбль и подчеркнуть масштабность особняка. И уж конечно, не отдали ни сантиметра вокруг, чтобы не нарушить перспективный обзор с дальних подходов, – по губам скользнула улыбка. – Вы были возле особняка? – Беликов кивнул. – Впечатляет, не правда ли! Домики вокруг кажутся жалкими, рядом с монументальной величественностью, несмотря на облезлый вид.
– Разве не выделяются средства на реставрацию от государства?
– Только Московская область насчитывает 320 усадеб, не говоря о Липецкой, Тверской, Ивановской и других губерниях! Их восстановлению мешает федеральный статус, то есть государство признаёт, что это памятник федерального значения и, как собака на сене, никому не отдаёт, в то же время не находит денег на реставрацию. А это минимум полмиллиона долларов на каждую усадьбу! Постепенно ситуация меняется. Предприниматели на условиях жёстких обязательств, могут выкупать или брать в долгосрочную аренду заповедные зоны.
– То есть бизнесмен, вкладывая средства должен сохранить первоначальный облик здания и прилегающих парков?
– Именно так, вплоть до того, что реставраторы не имеют права менять колер фасада особняка! Впоследствии цена на обновлённый особняк взлетает на астрономическую высоту. Посмотрите в интернете, сколько стоит один дореволюционный кирпич царской эпохи ручной формовки!
– И такое продаётся?
– Историю можно продать на всех уровнях от смысла и идеи, до материального воплощения! Была бы цель и средства!
– И сколько же стоит один кирпич?