– Присоединишься?
– На службе и за рулём, – мотнул головой Степан Евгеньевич. – За последние полгода не происходило каких-либо происшествий на территории посёлка?
– Говорю, же, не там копаешь! – Бабич отвёл взгляд. – Здесь живут солидные люди и не надо нарушать их покой, для себя дороже сделаешь, – юрист быстро сменил тон, для того, чтобы загладить прозвучавшую угрозу. – Послушай, на нужные документы, я сделаю копии и предоставлю! Не вопрос, у нас комар носа не подточит!
– Если появятся вопросы, я буду здесь, сколько понадобится. Глупое заблуждение жить в уверенности, что обитатели закрытой территории выше правосудия!
Через несколько минут следователь появился в противоположном мире, он оглядел грязную бытовку, в которой одно окно закрывала фанерная доска, а через другое пробивался тусклый свет. Аристархов остановил взгляд на тщедушном старике. Тот сидел за столом, закинув ногу на ногу, тонкие губы зажимали давно погасший окурок, ладонь обнимала стакан.
– Эй, дед, мы можем поговорить? – Степан подошёл ближе, придвинул тяжёлый табурет и сел рядом.
– Смотря о чём, – пролепетали губы, выронив бычок.
– Да земляк, да ты совсем расклеился!
– Я ещё при памяти, – сторож криво ухмыльнулся, потянулся к стакану и глянул на гостя тяжёлым взглядом из-под нависших, лохматых бровей. – Может, составишь компанию? Самогонка «вырвиглаз»! В соседней деревне бабёха гонит, продаёт не дорого в любое время суток.
– За приглашение спасибо, только я на службе, да и пришёл к тебе за разговором.
– Что я могу сказать? Какой толк от меня? Всю жизнь на заводе горб ломал, заработал нищенскую пенсию, вот остаток дней прозябаю никому не нужный. Бабка померла давно, барак убогий сгнил, была работа, сторожил стройку, всё копейка, а сейчас и этого нет! – старик вытянул руку и посмотрел на мутный стакан, пытаясь выяснить, есть ли содержимое. Он замахнул в рот остатки самогона от чего в хибаре повис тягучий сивушный запах. – Мы старики никому не нужны, таких пачками на погост сносят. Не вписались мы в рынок!
Мужик снова потянулся к бутылке, но Аристархов перехватил полупустую ёмкость. Сторож схватил корявой рукой воздух, пьяно пробубнил ругательство и завалился на стол безвольным тюфяком, от чего на пол с грохотом посыпались алюминиевая кружка, пепельница полная окурков и ещё какая-то посуда.
– Беседы не получилось, – пробормотал следователь и поднялся с кривого стула.
Аристархов вышел на улицу, глотнул свежего воздуха и огляделся. Вокруг возвышались современные постройки из стекла и красного кирпича. Посёлок выстраивался в одной стилистике нео-лофта. Полицейский загляделся на новостройку. Прилегающая к дому территория ограждалась от соседних коваными изгородями, насаждениями рядов туи. Внутри участка ландшафтные дизайнеры размещали каменные насыпи, озёра с золотыми рыбками, декоративными мостиками, палисадниками, лужайками и фонтанчиками. Дорожки из светлого кирпича извилисто пробегали от беседки к дому и от частной парковки для гостей к гаражу. Странным образом, сохранился этот островок убогости, в котором ютился сторож. Неожиданно Степану Евгеньевичу показалось, что как только он выйдет за шлагбаум посёлка, появятся рычащие бульдозеры и сравняют с землёй трухлявые деревяшки, не обращая внимания на то, что внутри живая душа. И пусть эта душа пьяная, прокуренная и пахнущая самогоном «вырвиглаз»! Но это же человек! Степан снял фуражку и потёр затылок, внезапно чётко пришло понимание, что оставлять деда наедине с сытым, обустроенным и от этого враждебным миром нельзя! Он резко развернулся, вернулся в дом, сгрёб старика и взвалил на плечи. Что делать с ним дальше он понятия не имел. Степан сгрузил тело на заднее сиденье автомобиля и направился в город.
«Переночует в камере, – размышлял Аристархов, – попрошу, чтобы в одиночку определили. Завтра утром накормлю, допрошу, а дальше решим, куда его пристроить».
Ночное пристанище старику он устроил быстро. Голод одолевал с неимоверной силой. С восьми утра Степан не выпил даже глотка воды, не говоря уже об основательном обеде. Да и завтрак состоял из шмата колбасы и такого же куска хлеба. Ни тебе утренней каши, ни тебе салфеток и сытных сырников со сметаной! Аристархов остановился возле первого попавшегося открытого ларька. Получив заказ, пристроился тут же за высоким столиком. Он, не ощущая вкуса, глотал пироги с капустой и запивал горячим, растворимым кофе, пока желудок не сообщил мозгу, что утроба насыщена. Незаметно навалилась усталость, и захотелось вздремнуть. Аристархов тряхнул головой, вернулся в автомобиль и смачно закурил. Мысли вертелись лениво. Вечером снова мороженые пельмени или вареники, утром мятые рубашки и нечищеные ботинки. Снова он забудет с вечера привести в порядок обувь. Нечего ждать конца расследования, не надо мешкать, а пригласить Зою в кино. Рано или поздно он найдёт убийцу молодых людей, потом появятся следующие дела, и розыскная карусель ни закончится никогда! А вот Зоя встретит хорошего парня и выйдет замуж, оставив лишь воспоминания и фантазии на тему горячих поцелуев. И дело не только в том, что их маленькой семье нужна была хозяйка. Аристархов хотел взять в жёны именно Зою.
***
– Почему ты никуда не хочешь выходить? Мы могли бы пойти в кино или в театр. На гастроли приехала балетная труппа из Москвы, – Валентин и Тоня лежали на диване и тупо пялились в телевизор. – Смотреть фильм вперемешку с рекламой сплошной мазохизм.
– Куда тебя всё время тянет? – голова девушки лежала на руке Жаворонкова, и он не видел выражения её лица. – Ведь нам так хорошо вместе!
Антонина замолчала на секунду и скривила рот.
«Здесь за каждым углом караулит прошлое, которое не надо ворошить, незачем! Если бы не обстоятельства, ни за что не вернулась в этот город! Ни одного приятного воспоминания. Может только из детства, но и они затёрлись в памяти».
– Вот когда решим все проблемы, переедем, как собирались подальше отсюда, тогда обзаведёмся знакомствами, станем ходить на приёмы, – продолжила Тоня, не меняя интонации. – Ты обоснуешься в каком-нибудь джазовом клубе, а летом поедем на море, будем посещать галереи, концерты и музыкальные фестивали.
– Да, на море отдыхать прекрасно! Жара, фрукты, песок. Снимем квартиру.
– О нет! Только отель, я не собираюсь стоять у плиты в жару, когда рядом плещется море.
Валентин взял девушку за подбородок, повернул к себе и заглянул в глаза. Он не находил ту хрупкую девушку, которую встретил тогда. Тонечка соответствовала своему имени – тростинка с огромными глазами, изящная и совсем беззащитная. Она терялась в его руках. Валентин, как пушинку носил Тоню на руках. Когда пришлось собираться в Америку, он очень горевал:
– Вот заверну тебя в платочек, как Царевну лягушку, положу в карман, буду вытаскивать разворачивать, и любоваться каждый вечер, пока не настанет время, и ты не превратишься в полноценную Царевну.
От таких слов Антонина тихо смеялась и в то же время всхлипывала от тоски. В тот момент она плохо представляла себе, как жить без любимого человека. А жить пришлось, несмотря ни на что, не в петлю же лезть! Тоня мало изменилась внешне, такая же тонкая длинная шея, пульсирующая венка на виске, копна волос и бездонные глаза. И всё же в глазах появилось дно, в которое он ударялся и отскакивал, как мячик. Невидимая мембрана закрывала вход в душу. Уже не девушка, женщина стала жёстче, появился налёт цинизма и уверенность в женских чарах. Она уже не слушала с немым восторгом его рассказы, могла перебить, если тема казалась не интересной, почти перестала готовить и потеряла интерес к обустройству квартиры. Валентин убеждал возлюбленную, что теперь это и её дом тоже, несмотря на то, что они пока не в официальном браке, но на кухне копились бутылки из-под вина и коробки из-под пиццы. Мужчина находил оправдания такой халатности, конечно, после того, что сделала мать, после всей лжи, Тоня не верит ему. Всему своё время, она вернётся в былую оболочку и снова начнёт ему доверять и беззаветно любить.
Женщина высвободилась из мужских объятий и направилась на кухню.
– Я сварю кофе. Ты будешь? Есть ещё кусок пиццы.
– Не хочу, может, сходим в кафешку за углом, там готовят отличные ростбифы.
– Хорошо, – нехотя согласилась Тоня. – Кстати, ты нашёл шнурок от саксофона?
– Какой шнурок?
– Ну не шнурок, а как его там, мундштук.
– Да, нашёл. Выронил в машине. Стал совсем невнимательный в последнее время.
– О чём думаешь? – Антонина спрашивала, не ожидая ответа.
– О нас, – он щёлкнул кнопкой телевизионного пульта, экран погас, погрузив комнату в сумерки. – Ты выйдешь за меня замуж? – Валентин потянулся, нажал переключатель, и торшер залил светом комнату. Он неожиданно уловил в глазах Алевтины смесь отвращения и досады. Она резко повернулась и пошла на кухню. – Хорошо, поговорим позже, – растерянно пробормотал Жаворонков.
Неожиданно до него донёсся голос полный сарказма:
– Ты сначала у мамы спроси, потом делай предложение.
Глава 10
Весь отдел был предупреждён об авральном режиме. Беликов лавировал в потоке автомобилей и мысленно ругал Аристархова, ну как мог он согласиться на такой сжатый срок! За три дня найти убийцу семерых человек, задача почти невыполнимая! И всё же Станислав подбадривал себя, если в мыслях проскочило слово «почти», значит, есть лазейка и надежда на раскрытие преступлений. В случае цейтнота, можно выпросить ещё день. В креслах тоже люди сидят!
Автомобиль резко затормозил возле здания местного телевидения. Беликов, перепрыгивая через две ступени, распахнул двери. Вахтёр не успел открыть рот, как перед глазами появилось удостоверение.
– Мне нужен выпускающий редактор вечерних новостей. Он у себя?
– Так точно! Второй этаж направо, пятнадцатый кабинет, – вахтёр нажал на тайную кнопку, и на турникете загорелся разрешающий зелёный огонёк.
Полицейскому уже как-то приходилось сталкиваться с редактором. Тогда пропал ребёнок, и телевизионщики оперативно включились в работу. Мальчика, который заблудился в лесу, нашли добровольцы, но именно благодаря призывам из местных новостных программ, собралось внушительное количество неравнодушных волонтёров. Станислав не сомневался, что и в этот раз сотрудники не станут медли