– Родители живут в Казани. Я им сообщил. Приедут завтра вечером или послезавтра утром. Квартира опечатана, Минихановы по приезду свяжутся со мной. Я их допрошу и отдам ключи от квартиры.
Колышкина и Беликова, как ветром сдуло. Провоторова ещё возилась со своими бумагами, и Степан Евгеньевич понял, что лучшей ситуации невозможно придумать. Только незадача, Аристархов совсем не подготовился, не прорепетировал речь, да и вообще забыл, как это делается. Он облизнул нижнюю губу, набрал больше воздуха и выпалил неожиданно не только для Зои, но и для себя самого:
– Зоя, я могу вас проводить?
В животе образовалась пустота, он увидел, как женщина перевела на него взгляд полный задорного веселья. После недолгой паузы она тряхнула головой:
– Конечно, можете Степан Евгеньевич.
Пустота в животе наполнилась горячей лавой. Аристархов резво подскочил, снял с вешалки пальто и тряхнул, распахивая изнанку. Зоя влезла в рукава, вытащила из-под воротника волосы и повернулась к Степану, который нелепо топтался, не зная, что предпринять дальше.
– Ну, Степан Евгеньевич, что стоите, увезёте меня домой?
– Может просто Степан, вроде рабочий день кончился, мы не на службе, – он схватил со стола куртку, сунул под мышку папку и распахнул перед дамой дверь.
– Не знала, что вы можете быть галантным, – Провоторова улыбнулась.
Они вышли в прохладу вечера. Ощущалось приближение весны по запаху, по красному закатному небу, по плоским сугробам. Наверное, именно поэтому открылись шлюзы, которые удерживали чувства в узде.
– Я такой, непредсказуемый, Зоя, – Аристархов специально с нажимом произнёс её имя, подчёркивая тем самым, что дистанция между ними сократилась в разы. Он давно не помнил себя таким, вдруг захотелось шутить, рассказывать анекдоты, беззаботно смеяться и сорить деньгами. Степан театральным жестом открыл дверь машины и шутливо склонился, приглашая даму.– Скажу честно, давно хотел пригласить тебя на свидание, но никак не мог вклиниться в свой график.
– Сейчас время нашлось? – Зоя села на переднее сиденье.
Аристархов в два прыжка оказался на водительском месте и продолжил разговор, только когда выехали на оживлённый проспект:
– Наверное, и сейчас не время, на раскрытие убийств осталось два дня. Только завершим это дело, появится другое, третье. Мой сын вырастет и вскоре перестанет нуждаться во мне, а я всё буду искать лазейки в плотном графике.
Мужчина замолчал. Так ехали пару минут. Зоя не заметила, как миновали поворот, за которым находился её дом. Мужчина и женщина ехали без разговоров, думая каждый о своём и в тоже время их мысли совпадали. Аристархов сбросил скорость и прижался к обочине, когда заглушил мотор, всем телом повернулся к Провоторовой и посмотрел в её глаза, уже не боясь погружения в смех.
– Вы мне нравитесь Зоя. С первых минут, как только вас увидел. Скажу честно, немного страшили новые отношения. Моя первая и единственная жена причинила нам с сыном много горя. Я испытал в своей жизни такой стыд, который не испытывал никогда. Я не хочу говорить сейчас об этом, уже не важно. Важно другое – захотите ли вы стать частью нашей семьи. У меня сын подросток. Растёт без матери и нуждается в тепле. Для вас он чужой, а я желаю, чтобы вы оба стали для меня самыми близкими людьми на свете. В будущем я не хочу жертвовать кем-то одним ради другого. Зоя не отвечайте сейчас, это сложное решение, и может я преждевременно завёл эту пластинку, но если мы проникнемся друг к другу чувствами, будет очень трудно разорвать отношения. Я однолюб, всегда буду честен с вами и никогда не предам.
Аристархов затих, словно из лёгких, как из воздушного шарика выпустили воздух. Зоя потрепала его по руке.
– Степан, мы же договорились на ты.
– Да, Зоя, – облегчённо выдохнул Аристархов, словно боялся услышать от женщины приговор их отношениям, который уже не будет подлежать пересмотру. – Я совсем забыл, – Степан хлопнул себя по ноге. – Мне же надо Петьку с тренировки забрать! Вот я тупица!
– Так поехали скорее!
Аристархов удивлённо повернулся, и ему показалось, что глаза женщины сияли в темноте салона загадочным светом. А может это синие огоньки от приборной панели? Нет, точно глаза!
Глава 11
Самолёт приземлился в Шереметьево вместе с сумерками. В аэропорту Шарль де Голль отправку рейса задержали почти на два часа без объяснения причин. Зайцефф мысленно хвалил себя, что отказался от встречи в аэровокзале, на которой настаивал Валерий Измайлов. Они никогда не видели друг друга, лишь пару раз разговаривали по телефону о деле. Филипп Зайцефф даже не знал, сколько лет банковскому менеджеру. По голосу вроде не древний. Сам француз русского происхождения за собой следил, но не до сумасшествия, не колол ботокс, как некоторые знакомые и друзья. Его устраивал искривлённый нос, который неоднократно ломал на ринге, устраивали морщинки на лбу и в уголках глаз, казалось, именно эти штрихи привносили в образ брутальность. Когда ему было двадцать, он считал всех сорокалетних стариками. Когда самому перевалило за сорок, вдруг добавились силы другого характера – опыт и знания. Филипп два раза в неделю занимался спортом, раз в месяц посещал парикмахера, баловал себя дорогими одеколонами, хорошими винами и одеждой из бутиков на улице Форбур-Сент-Оноре. Однажды женился на взбалмошной француженке, но не протянул более года. Брачные узы оказались настоящим ярмом. После регистрации брака лёгкость в отношениях улетучилась, и начались скандалы по самым незначительным поводам. Филипп терпел, но терпилка кончилась как раз накануне первой годовщины. Мужчина собрал пожитки и переехал в небольшую съёмную квартиру на Елисейских полях. Семья Зайцевых офранцузилась давно, во время революции прабабка вместе со своей аристократической семьёй, справедливо опасаясь гонений, переехала в Париж. Несмотря на обиду, аристократы пронесли через поколения любовь ко всему русскому, готовили пельмени, варили борщи, слушали Чайковского, читали Салтыкова-Щедрина и между собой говорили только на родном языке. По французской транскрипции фамилия Зайцев превратилась в Зайцефф, но несколько изменённое произношение и написание фамилии не изменило менталитет. Хоронили родственников только на русском кладбище Сент-Женевьев-де-Буа на одной территории с Иваном Буниным, Александром Галичем и Рудольфом Нуриевым, соблюдали православный календарь и причащались в соборе Александра Невского на улице Дарю. Филиппу не приходилось бывать в России и когда в банке возникли небольшие проблемы, именно он отправился на родину предков. Мог бы отправить другого, он всё-таки глава службы безопасности банка, но грех не воспользоваться такой возможностью для встречи с родиной.
Филипп получил багаж, прошёл паспортный контроль и покинул гулкий аэропорт. Выйдя на улицу, глотнул воздух и прислушался к своим чувствам. Он вспомнил анекдот про знаменитого Александра Вертинского, который вернувшись из эмиграции и выйдя из вагона, поставил чемодан и поцеловал русскую землю со словами:
– Не узнаю тебя, Русь!
Потом оглядывается – чемоданов нет! Он скептически произносит:
– Как же, как же, узнаю тебя, Русь!
Не взволновал российский воздух потомка. Зайцефф пробежался по памяти, точно такой же воздух в Стокгольме, Нью-Йорке и Гамбурге. Он крепче уцепил свой чемодан и махнул рукой, подзывая такси. Жёлтая машина от радости подпрыгнула. Шофёр не удивился, когда услышал конечный путь маршрута, заранее предупредил, что за доставку в областной центр возьмёт двойной тариф и, увидев кивок пассажира, вырулил на трассу. Филипп несколько минут наблюдал, как за окном пролетают фонари, когда понял, что в темноте ничего толком не увидит, достал телефон и набрал номер Измайлова:
– Добрый вечер Валерий. Я отправляюсь на такси прямиком в отель. В Москву заезжать не стану, Красную площадь посмотрю позднее, прежде дело. Завтра в девять утра я буду в банке.
– Добираться будете часа два, – Валерий глянул на настенные часы в кабинете. – Я как раз закончу свои дела, и буду ждать вас в холле гостиницы.
– Мне право неудобно отрывать вас от планов и семьи.
– Всё в порядке, покажу вам город, и поужинаем вместе.
Таксист присвистнул от радости, когда увидел вместо рублей купюры в евровом эквиваленте. Получив не по курсу, а гораздо выше, водитель попытался дать сдачи, но вальяжный гражданин в строгом кашемировом пальто лишь махнул рукой и вышел из машины. От радости таксист суетливо выскочил, вынул из багажника чемодан, отнёс к дверям отеля, раскланялся, и через минуту, взвизгнув покрышками, скрылся из виду. Зайцефф, когда бронировал жильё, выбрал самый лучший отель в городе. Он не хотел лишать себя комфорта определённого уровня. А что мелочиться, банк оплачивает все расходы! Осмотрев холл, иностранец понял, что с проживанием не прогадал. Он положил на стойку регистрации паспорт и обратился к девушке администратору:
– Добрый вечер. Моя фамилия Зайцефф. Меня должен ждать товарищ.
– Вами никто не интересовался. Подождите секунду, я заполню документы и выдам ключ. – Девушка забрала паспорт и пробежала пальчиками по клавишам компьютера. – У вас открытая дата отбытия?
Она подняла голову и внимательно посмотрела на иностранца со странной фамилией. А то, не каждый день в город прибывают французы. Китайцев полно, таджики есть, азербайджанцы, армян не счесть, а вот европейцы редкость. Мужчина притягательный, словно из рекламы средств ухода за кожей, говорил, на удивление, без намёка на акцент, на чисто русском языке.
– Дата открыта, потому что не знаю, насколько долго задержат дела.
– Надеюсь, вам понравится наш город, – девушка улыбнулась, протянула паспорт и пластиковую карточку от номера. – Комната двести двадцать, второй этаж с красивым видом из окна на город и реку.
– Огромное спасибо! – Филипп сунул паспорт в карман, взялся за ручку чемодана и краем глаза увидел, как стеклянные двери разъехались, и в холл вошёл высокий мужчина лет сорока с бледным лицом и очками на носу. Зайцефф сразу понял, что это именно Валерий Измайлов: из-под распахнутой куртки выглядывала пола тёмного пиджака, воротник светло синей рубашки стягивал галстук, брюки слегка смялись от долгого сидения, а ботинки сияли чистотой. Облик выдавал банковского клерка. Француз имел достаточно долгий стаж работы в службе безопасности банка и научился разбираться в людях. Он не стал ждать, когда Измайлов наведёт справки у администратора по поводу его приезда, а оставил чемодан и распахнул руки, словно встретил старого знакомого: