Мы не скоро узнаем, был ли сценарий советского вторжения на Аравийский полуостров плодом воображения британских стратегов, или Secret Intelligence Service имела документальные доказательства наличия таких планов – советские архивы времён корейской войны, которые могли бы опровергнуть или подтвердить эти планы, пока ещё недоступны. Но англичане, считавшие себя хозяевами Среднего Востока, намеревались в случае «Большой войны» нанести по Советскому Союзу ответный удар и через Иран ударить по советским нефтепромыслам; затем, установив контроль над Кавказом и Каспием (неосуществлённая мечта фюрера), окончить войну победителем.
Планируя наступательную операцию, 17 февраля 1951 года Брайан Робертсон, командующий Средневосточными сухопутными войсками Великобритании[84], прибыл в Израиль для переговоров с руководством страны. Цель его визита была предельно ясна: «прощупать» Бен-Гуриона, с кем он – со Сталиным или с ООН? В ходе беседы Бен-Гурион поинтересовался: «Каковы намерения коалиции в случае войны с Советским Союзом?» Робертсон ответил не задумываясь – не сомневаясь, что он является хозяином положения: «Мы двинемся на север с наших баз в Египте через Израиль, Иорданию и Ирак».
Бен-Гурион взорвался от возмущения, услышав, что Англия, разрабатывая план введения войны с использованием территории Израиля, игнорирует мнение израильского правительства:
«Как вы смеете так говорить?!..Вы принимаете нас за британскую колонию? Или за государство, которое, как Иордания, находится под вашим контролем? Израиль маленькая, но независимая страна, – напомнил он генералу, – прежде чем она станет транзитным коридором для ваших войск, вы должны получить на это наше согласие».
Шарет, привыкший взвешивать каждое слово, прежде чем оно будет произнесено, не знал, как сгладить гневную вспышку премьера. Он взволнованно переводил глаза с Бен-Гуриона на Робертсона, вынужденного оправдываться: «Я лишь солдат и выполняю указания политиков». Но тут Бен-Гурион удивил всех присутствовавших на встрече, сделав заявление, никогда ранее не звучавшее из его уст и ни разу не обсуждавшееся израильскими политиками. Он сделал неожиданный ход, использовав визит командующего для озвучивания предложения о стратегическом партнёрстве, и через Робертсона обратился к правительству Англии с предложением установить доверительные двухсторонние отношения по типу тех, что связывают Британию и Новую Зеландию.
Положение Израиля требовало от премьера принятия смелых решений, и, «забыв» о циничной политике Великобритании, закрывшей перед евреями ворота Палестины, когда нацисты загоняли их в газовые камеры, Бен-Гурион заговорил о возможности вступления Израиля в Содружество Наций, подчеркнув, что «у нас с вами намного больше общего, чем с Цейлоном»[85].
Это суждение перекликалось с давним предложением Жаботинского о создании седьмого британского доминиона наподобие Канады, Ирландии и Новой Зеландии, но в 1928 году были другие времена. Британия тогда ещё не запятнала себя отказом спасти беженцев из Европы и открыть ворота Палестины. Джон Шакберг, помощник заместителя министра по делам колоний (в 1928 году он занимал должность начальника Ближневосточного отдела в министерстве колоний), ещё не называл поступающую в Англию информацию о планомерном уничтожении евреев нацистами «бессовестной сионистской попыткой выжимания слёз». И ещё не наступил июнь 1946 года, когда Верховный комиссар Палестины подписал ордер на арест руководителей Еврейского агентства и Национального комитета.
Что ж, настолько отчаянным было положение Израиля, что после многочисленных антиеврейских поступков, не делающих чести Великой державе, прагматик Бен-Гурион ради выживания государства был готов перевернуть мрачные страницы истории и с белого листа начать строить с Англией межправительственные и государственные отношения.
Робертсон увёз в Лондон предложение Бен-Гуриона, а в израильском руководстве мнения, как всегда, разделились: большинство высказалось против этой идеи, опасаясь, что членство в Содружестве Наций окажется новой формой зависимости от Великобритании. Однако беспокоиться было незачем. Английское правительство, обрадованное желанием Бен-Гуриона ориентироваться на Запад, не скоро ответило на его предложение, рассудив, что в случае новой арабо-израильской войны оно будет вынуждено оказывать Израилю военно-политическую поддержку. Хотя арабские страны – Египет, Ирак, Бахрейн, Иордания, Кувейт и Оман, – также имевшие формальное право стать членами Содружества, никогда не проявляли такого желания, Британия свой выбор уже сделала. В пользу нефти.
Последовавший за этим неторопливый обмен письмами между премьерами ни к чему не привёл. Англичане отвечали в привычной для себя манере, отделываясь общими фразами и избегая конкретики. А когда Израиль заговорил об оказании военно-экономической помощи, дело ограничилось отправкой в Тель-Авив в октябре 1952-го британской миссии и бесплодными разговорами. Бен-Гурион понял: на берегах туманного Альбиона обрести союзника невозможно. Тогда он обратил взоры на Вашингтон.
После двадцатилетнего перерыва, в январе 1953-го президентом США стал республиканец, Дуайт Эйзенхауэр, в годы Второй мировой войны бывший Верховным главнокомандующим экспедиционными силами в Европе, а затем, вплоть до президентских выборов в ноябре 1952-го, командовавший объединёнными вооружёнными силами НАТО.
Означал ли приход республиканцев к власти начало новой эры в американо-израильских отношениях? Это зависело от позиции нового госсекретаря, Джона Даллеса, в мае 1953-го отправившегося в ознакомительную поездку на Ближний Восток. Накануне его визита на заседании Политического комитета МАПАЙ Бен-Гурион изложил своё видение внешней политики Израиля (она, по его мнению, должна была стать проамериканской) и принцип, которым впоследствии руководствовались все израильские политики независимо от идеологических убеждений: в ближневосточном регионе Израиль является оплотом западной демократии. Бен-Гурион намеревался убедить госсекретаря, что именно на этой основе США должны строить свои отношения с Израилем.
Ранее Шарет и его сторонники, любовь которых к СССР осталась неразделённой, возражали против ориентации Израиля на страны Запада. Когда начался конфликт между Западом и Востоком («холодная война» и Берлинский кризис), возглавляемое Шаретом внешнеполитическое ведомство заявляло о нейтралитете Израиля к европейским событиям. Шарет всё ещё надеялся восстановить советско-израильскую дружбу, несмотря на антисионистскую пропаганду и государственный антисемитизм, с зимы 1949-го бурно расцветавший в СССР. Но после того как в разгар «дела врачей», 11 февраля 1953 года, воспользовавшись провокационным взрывом бомбы в саду посольства СССР в Тель-Авиве, Советский Союз разорвал дипломатические отношения с Израилем, не приняв немедленно принесенные извинения, аргументов у Шарета и его сторонников поубавилось. Израиль искал союзника, и в партийном руководстве возобладала позиция Бен-Гуриона.
Премьер встретился с госсекретарём, провёл с ним длительную беседу, но его дипломатические усилия оказались тщетными: протянутая рука дружбы осталась висеть в воздухе. Джон Даллес, прохладно относившийся к леволиберальному Израилю, прибыл на Ближний Восток для продвижения и защиты экономических интересов нефтяных компаний и, вернувшись в Вашингтон, на заседании комиссии Сената по иностранным делам провозгласил стратегическими интересами США улучшение отношений с мусульманскими странами и государствами Западной Европы. Израиль не был включён в число друзей США. В соответствии с доктриной Даллеса, Великобритания создала на Ближнем и Среднем Востоке новую военно-политическую группировку, Багдадский пакт[86], и хотя США официально в нём не участвовали, спрятавшись за британской спиной, американские представители заседали в основных комитетах.
С приходом Эйзенхауэра в Белый Дом в США наступила политическая эпоха братьев Даллес, Джона и Аллена. Младший брат госсекретаря, Аллен, руководивший во время Второй мировой войны американской разведывательной резидентурой в Берне (Швейцария), в администрации Эйзенхауэра возглавил Центральное Разведывательное Управление. Братья Даллес формировали внешнюю политику США, и их усилиями официальный Вашингтон вторично отвернулся от еврейского государства. Этим объясняется дальнейшая антиизраильская внешняя политика США, проявившаяся во время Суэцкого кризиса в 1956 году, когда США и Советский Союз единым фронтом выступили на стороне Египта, предъявив ультиматум Израилю.
В отличие от Советского Союза, в 1948 году твёрдо стоявшего на стороне Израиля, вплоть до 1972 года израильская политика США была большей частью проарабской и откровенно антиизраильской. Вопреки расхожему ныне мнению, что Израиль существует благодаря американской поддержке, без которой он и дня не проживёт, напомним, что становление еврейского государства происходило без помощи США. Всё, чего Израиль достиг в военной и экономической сфере, создано без заокеанской поддержки. Четверть века со дня провозглашения государства Израиль между Иерусалимом и Вашингтоном не было «особых отношений», о которых ныне любят твердить израильские и американские политики. У США «особые отношения» были только с мусульманскими странами, и лучшими друзьями Америки были иранский шах Мохаммед Реза Пехлеви, иракский король, Турция и нефтедобывающие монархии стран Персидского залива, представлявшиеся тогдашним администрациям Белого Дома стратегическими союзниками США на Ближнем Востоке.
Во время Шестидневной войны в июне 1967 года произошёл эпизод, характерный для тогдашней внешней политики США. Американское судно радиоэлектронной разведки «Либерти» вошло в территориальные воды Израиля и открыто начало передавать египтянам радиоперехваты разговоров израильских генералов и информацию о передвижениях войск. Это вынудило ВВС Израиля атаковать американский корабль. Президент был разгневан и готовился к решительному заявлению, но его остудил израильский посол, явившийся в Белый Дом через два часа после воздушной атаки и положивший на его стол радиоперехваты, свидетельствующие, что вооружённые силы США фактически вступили в войну на стороне враждебного Израилю государства. Во избежание скандала Линдон Джонсон попросил это умолчать, объявив обстрел американского корабля ошибкой пилотов, и взял обязательство возместить ущерб семьям погибших и не предъявлять к Израилю юридических исков. На этом инцидент был исчерпан. Но до 1972 года