ни разу представитель США в Совете Безопасности ООН не применял право вето, чтобы блокировать очередную антиизраильскую резолюцию.
Хотя с февраля 1949 года ближневосточная политика СССР изменилась на сто восемьдесят градусов, став проарабской, – в споре, кто чаще использовал в Совете Безопасности право вето в защиту Израиля четверть века преимуществом владел Советский Союз, и лишь после войны Судного дня (октябрь 1973-го) США изменили своё отношение. Но только во время афганской войны, когда началась военно-политическая конфронтация СССР и США, отношение Белого Дома к Израилю претерпело качественное изменение, чему соответствовала концепция «стратегического консенсуса», выдвинутая в США в начале 1981 года, объединявшая под американским «зонтиком» Израиль и прозападные арабские страны.
А что англичане? Начиная с середины пятидесятых, их поочередно выгнали из Египта, Ирака, Ирана, Омана… Но британские лорды быстро проглотили обиду. Лишь во время Суэцкого кризиса, когда Насер национализировал Суэцкий канал, ударил по британскому кошельку и переориентировался на советский блок, Англия кратковременно стала союзником Израиля.
Советский Союз? Кратковременная дружба с Израилем завершилась в январе 1949 года. Дипломатические отношения, разорванные в феврале 1953-го, хоть и были восстановлены вскоре после смерти Сталина, 6 июля 1953 года (восстановлены тихо, без особой огласки), – но союзником или хотя бы другом Израиля Советский Союз уже никогда не был. Он последовательно выступал на стороне арабского мира и снабжал его современным оружием, а 10 июня 1967 вновь разорвал дипломатические отношения с Израилем, заставив все страны Варшавского договора (Румыния заупрямилась) повторить этот шаг.
Вооружённые силы СССР, дивизия ПВО и истребительная авиация участвовали в боях на стороне Сирии и Египта – в том числе, в войне Судного дня. В небе над Суэцким каналом и над Голландскими высотами израильские лётчики сражались с советскими пилотами, летавшими на сирийских и египетских самолётах советского производства[87].
Много ли в долгосрочном плане выиграл от этого Советский Союз и его правопреемник, Россия? Для ответа на этот вопрос достаточно взглянуть на карту Ближнего Востока. У России нет друзей и союзников в арабском мире. А Израиль остаётся единственной страной ближневосточного региона, в которой в силу исторических и культурных связей (напомним, что каждый пятый израильтянин говорит на русском языке) сильны к ней искренние чувства дружбы и симпатии. Долгие годы они были односторонними… Восстановлены дипломатические отношения были 18 октября 1991 года, за два месяца до распада СССР.
Германские репарации
На Ялтинской и Потсдамской конференции, обсуждая послевоенное устройство мира, союзники немало времени уделили репарациям, стараясь компенсировать потери, понесённые в ходе войны. Они распределяли земли, перекраивали межгосударственные границы, делили имущество и военные трофеи побеждённой Германии – не задумываясь, что среди перешедших к ним валютных и культурных ценностей есть собственность, отобранная у жертв Холокоста. Дискутируя на конференциях о размерах будущих репараций, они позаботились о поляках и щедро вознаградили их территориями, но «народ без земли» выпал из их поля зрения. Союзники не планировали ни по завершению войны, ни в отдалённом будущем выделить денежные или иные компенсации евреям, чьё имущество было разграблено нацистами и их пособниками. Шесть миллионов погибших евреев права голоса на Ялтинской и Потсдамской конференциях не имели. Потребовать справедливости они не могли, за переговорным столом не было никого, кто мог бы говорить от их имени. Но с момента образования еврейского государства Израиль получил это право.
…Экономическое и финансовое положение молодого еврейского государства было критическим. Со дня провозглашения Независимости до конца 1948 года в страну прибыло более 100 тысяч репатриантов, в основном бывших узников нацистских концлагерей, на следующий год приехало ещё 240 тысяч – подавляющее большинство составляли беженцы из арабских стран. Население 650-тысячного государства за полтора года выросло наполовину и не в состоянии было себя прокормить. Жилья не хватало. Новоприбывшие жили в палаточных лагерях с минимумом санитарно-гигиенических удобств. Страна голодала. Однако у Бен-Гуриона даже мысли не возникало временно приостановить иммиграцию.
5 июля 1950 года Кнессет принял Закон о возвращении, провозгласивший право каждого еврея на репатриацию на историческую Родину и отражавший идеологическую доктрину сионизма, лежащую в основе образования государства Израиль. Руководствуясь им, правительство распахнуло двери для неограниченной репатриации и незамедлительно столкнулось с проблемой массового принятия и абсорбцией иммигрантов. Это стало его головной болью.
Первая волна, 1948 года, состояла из беженцев из Европы, переживших Холокост и скопившихся на Кипре. Вторая волна хлынула в 1949 году из арабских стран и стран Северной Африки. Евреев принуждали покинуть жилища, конфисковав нажитое имущество, дома и земли, находящиеся в их частной собственности[88].
В Израиль устремилась многоязыкая алия из уроженцев семидесяти стран, не говорящая на иврите, – среди них было немало инвалидов, стариков и детей, за которыми требовался уход, их надо было обеспечить едой, одеждой, временными жилищами, работой, медицинским обеспечением, детей определить в учебные заведения…
Наплыв иммигрантов привёл к глубокому экономическому кризису, и в поисках источников финансирования социальных программ правительство Израиля решило напомнить Великим державам, что в репарациях, взимаемых ими с Германии, есть и их доля. Германия уничтожила шесть миллионов евреев и присвоила их собственность, частично перешедшую в руки союзников (частично, как выяснилось позднее, она была превращёна в золото и осела в хранилищах швейцарских банков)[89].
12 марта 1951 года Шарет обратился с нотой к четырём оккупационным державам (США, Советскому Союзу, Великобритании и Франции) с требованием выплатить компенсации в размере полутора миллиардов долларов из средств, получаемых ими в качестве репараций, для покрытия расходов по устройству в Израиле полумиллиона жертв нацистских преследований.
Однако, какая неслыханная дерзость – требовать что-либо от Великих держав!
Не желая разгневать арабов, оккупационные державы не стали делиться даже малой толикой репараций, но поступили они по-разному. Советское правительство, рассерженное независимой политикой Бен-Гуриона, проигнорировало израильскую ноту. Западные державы выступили с совместным заявлением. Зная о нежелании еврейских организаций общаться с немцами, они, тем не менее, предложили Израилю и Западной Германии[90] уладить этот вопрос путём прямых переговоров.
Израильскому правительству оставалось уповать на финансовую помощь евреев диаспоры, в первую очередь, американских, и те вновь не подкачали, откликнувшись на призыв (для сбора денег в 1951 году Бен-Гурион лично выезжал в США). Но для долгосрочной стабилизации экономики страны собранных средств не хватало.
Чуть ли не каждый вопрос, стоящий в эти годы перед правительством Израиля, был вопросом выживания, вопросом жизни и смерти. В одних случаях Бен-Гурион соглашался на уступки – так, при формировании правительства он заключил союз с религиозными сионистами, в других, когда речь касалась государственного суверенитета Израиля, он стоял насмерть. Он рассорился с раввином Сильвером, возглавлявшим Сионистскую организацию США, и отверг возможность участия еврейских организаций стран диаспоры в управлении страной, в определении её внутренней и внешней политики. Те функции сионистского движения, которые до создания еврейского государства в рамках Всемирной Сионистской организации осуществляло Еврейское Агентство, он возложил на правительство Израиля. Но после совместного заявления трёх оккупационных держав, отказавших Израилю в финансовой поддержке, Бен-Гуриону предстояло принять трудное решение – ведь абсолютно все израильские партии и движения бойкотировали любые контакты с Германией. В ООН на сессиях Генеральной Ассамблеи представитель Израиля голосовал за расширение международного сообщества и принятие стран западного и восточного блока, но он же двумя руками голосовал против возвращения Германии в международное содружество.
Конрад Аденауэр, канцлер ФРГ, понимал, что для признания Германии цивилизованным государством и возвращения страны в мировое сообщество ему надо наладить сотрудничество с международными еврейскими организациями и с Израилем, и первым шагом должна стать выплата репараций за ущерб, причиненный еврейскому народу. Получив сигнал от западных оккупационных держав, в сентябре 1951-го он с трибуны бундестага заявил о готовности Германии на длительной основе выплачивать денежную компенсацию Израилю за преступления нацистского режима.
Отношение евреев к репарациям было разное. Одни ещё в годы войны говорили, что после Победы необходимо обязать Германию выплатить компенсацию жертвам нацизма (в сентябре 1945-го в меморандуме четырём оккупационным державам от имени Еврейского агентства Вейцман потребовал включить этот вопрос в повестку дня переговоров по репарациям); другие считали безнравственным обсуждать какие-либо репарации. Никакими деньгами, говорили они, нельзя откупиться за газовые камеры и лагеря смерти[91].
Это был болезненный вопрос. Репарации не могли компенсировать утрату шести миллионов еврейских жизней и ещё большего количества искалеченных судеб, но они помогли бы пережившим Холокост вернуться к полноценной жизни и наладить послевоенный быт на исторической Родине. Все это понимали, но в то же время многие евреи выступали против прямых контактов с немцами.