«Оба Бена» не проявили политической дальновидности и сохранили преданность оттоманистам, даже когда в ноябре 1914-го начались массовые убийства армян, усилившиеся весной и летом 1915-го (под шумок досталось и христианам-маронитам в Ливане). В Нью-Йорке друзья сошли на берег, одетые, как младотурки. Они полагали, что принудительная высылка носит временный характер — время-то военное — но, раз уж это произошло, надо воспользоваться ситуацией для агитации американской еврейской молодежи к переезду в Эрец-Исраэль, как только между воюющими сторонами будет заключено перемирие и появится благоприятная возможность для репатриации.
Они вспомнили, что в 1905 году американским отделением «Поалей Цион» для подготовки еврейских юношей и девушек к переселению в Эрец-Исраэль было создано молодежное движение Хе-Халуц («Первопроходец»), не достигшее больших успехов; «два Бена» решили оживить его деятельность. Они обратились к руководству «Поалей Цион» с просьбой организовать им тур по Америке. Они купили в лавке большую карту США, разделили между собой страну и разъехались по штатам агитировать еврейскую молодежь присоединяться к халуцникам.
В разгар Мировой войны разговоры о Палестине казались несбыточными, и залы на их лекциях оставались полупустыми, но среди тех, кого они увлекли рассказами о кибуцном движении, оказалась уроженка Киева Голда Мабович (после замужества — Меерсон), вошедшая в историю как Голда Меир[16] и 5-й премьер-министр Израиля.
В 8-летнем возрасте она эмигрировала с родителями в Милуоки, под влиянием старшей сестры стала активистской «Поалей Цион», а в 17 лет (в 1915 году) присоединилась к халуцникам. Ее отец также был членом партии, их квартира в Милуоки превратилась в один из штабов «Поалей Цион» и позднее стала крышей для молодых людей, записавшихся солдатами в организованный Ру-тенбергом американский Еврейский легион и отправлявшихся в Канаду в тренировочный лагерь.
В 1916 году «оба Бена» приехали в Милуоки, и в «домашних условиях» Голда познакомилась с Бен-Цви и Бен-Гурионом. Вместе или поодиночке те часто приезжали в Милуоки, и Бен-Цви всегда останавливался в гостеприимном доме Мабовичей. Взгляды их изменились, мысли об оттоманизации умерли.
Впечатление Голды о Бен-Гурионе противоречивые. Через много лет она вспоминала, что «слушала палестинцев как зачарованная везде, где они выступали, но прошло несколько месяцев, пока я осмелилась к ним обратиться. Разговаривать с Бен-Цви и Зрубавелом[17] было куда легче, чем с Бен-Гурионом: они были сердечнее и не были такими догматиками».
Она призналась, что когда познакомилась с Бен-Гурионом, то «очень долго испытывала перед ним благоговейный страх», хотя он был всего лишь на 12 лет старше ее: «это был один из самых неприступных людей, каких я знала, и что-то было в нем, мешавшее людям его понять».
Внешне он казался ей непривлекательным и недружелюбным, и это впечатление оставалось до тех пор, пока он не начинал говорить. Все, кто его знал, признавались, что он обладал харизмой, позволившей ему стать лидером сионистов-социалистов.
Немецкий социолог Максимилиан Вебер дал следующее определение харизмы: «качество личности, признаваемое необычайным, благодаря которому она оценивается как одаренная сверхъестественными, сверхчеловеческими или, по меньшей мере, специфически особыми силами и свойствами, не доступными другим людям».
В первой половине двадцатого века было немало харизматических личностей, способствовавших созданию еврейского государства: барон Эдмон де Ротшильд, активно выкупавший в Палестине земли и финансово поддерживавший поселенческое движение; Жаботинский, преждевременно умерший; Хаим Вейцман — к его мнению прислушивались Трумэн и Черчилль; но именно к Бен-Гуриону приклеилась фраза: «человек, который создал Израиль».
Юная Голда его боготворила. Долгие годы она считала его гигантской исторической фигурой, непогрешимой в своих решениях.
Но если в партийных кругах Давид завоевал имя и авторитет, то в личной жизни дела не складывались. Девушек отпугивала его внешность, кажущаяся замкнутость, погруженность в себя и неумение ухаживать. Ему исполнилось тридцать лет, а он так и не нашел подругу сердца и в отчаянье бомбардировал из Нью-Йорка страстными письмами прежнюю любовь, Рахиль Нелкин, умоляя ее бросить мужа и перебраться к нему…
…Не он выбрал себе невесту, а женщина, потерпевшая фиаско в любви, расчетливо сделала на него ставку, решив, что Давид — человек выдающийся и не из тех, кто бегает за дамскими юбками.
Полина Мунвейс, уроженка Минска, активистка партии «Поалей Цион», стремилась к замужеству. Она пережила любовную драму, была брошена неким врачом, с которым в гражданском браке прожила несколько лет; затем безуспешно пыталась соблазнить Троцкого (на его лекциях в Нью-Йорке Полина устраивалась в первом ряду и бешено аплодировала, стремясь вызвать к себе симпатию), но тот оказался крепким орешком, к тому же женатым. Тогда она взялась за Бен-Гуриона. Узнав, что он пишет книгу, Полина предложила ему свою помощь. Вместе с ним она ходила в библиотеку, делала выписки, и вскоре библиотечные походы переросли в нечто большее. Давид влюбился. Но он был предусмотрителен. Делая через год предложение, он оговорил женитьбу с единственным и непременным условием, которое Полина с легкостью приняла, не предполагая, какие испытания ждут ее в первые годы супружества. Этим условием было обещание: когда представится возможность, репатриироваться в Эрец-Исраэль.
Брак был зарегистрирован 5 декабря 1917 года в мэрии Нью-Йорка. Медового месяца у молодоженов не было, как не было и раввина. После пятиминутной церемонии новобрачная поспешила в госпиталь, где она работала медсестрой, а Бен-Гурион отправился на встречу с руководством американского отделения «Поалей Цион», которому сухо объяснил причину 15-минутного опоздания. (Точно так же, по-деловому, прошла свадебная церемония Жаботинского — правда, с участием раввина. Прямо из синагоги жених поспешил на собрание избирателей.)
Первую брачную ночь супруги провели порознь. Полина ночевала с подружками, с которыми снимала квартиру, а Давид — в комнате, арендованной с неразлучным Бен-Цви, остававшимся холостяком, несмотря на многолетнюю связь с Рашель Янаит. Через неделю молодожены занялись поиском дешевого жилья. Они сняли квартирку в еврейском районе Бруклина, на Бедфорд авеню, поближе к Манхэттену. Как и следовало ожидать, вскоре Полина почувствовала, что она забеременела.
Женское счастье было недолгим. За восемь месяцев до регистрации брака, 6 апреля 1917 года, Америка вступила в Первую мировую войну. Выходя замуж, Полина не подозревала, что два знаменательных события, грянувшие за два месяца до бракосочетания почти в одно и то же время, — провозглашение декларации Бальфура и коммунистическая революция в России — надолго разлучат ее с мужем.
Русская секция «Поалей Цион» раскололась. Одни, оставаясь на позициях сионизма, говорили о возвращении евреев на историческую родину, другие загорелись желанием переехать в советскую Россию и строить социалистическое общество. В еврейских головах была каша. В Одессе, в родном городе Жаботинского, десятки тысяч евреев прошли по улицам города под сине-белыми сионистскими флагами с лозунгом «Свобода в России, земля и свобода в Эрец-Исраэль».
Бен-Гурион одобрительно отнесся к декларации Бальфура, но он не разделял эйфории однопартийцев, говоривших, что наступили «мессианские времена». Он считал, что путь к государственной независимости будет нелегок, хотя вступление США в войну изменило соотношение сил в пользу Антанты и означало скорое поражении Турции.
9 декабря 1917 года британские войска освободили Иерусалим. Британские еврейские батальоны, сформированные Жаботинским, готовились к отправке на палестинский фронт, и на фоне этих событий Бен-Гурион изменил мнение о целесообразности еврейского легиона. Теперь он тоже заговорил о необходимости сформировать из американских евреев боевую единицу. Президент Вильсон отверг его предложение, переданное через посредника, но Рутенберг оказался удачливее. Канадское правительство (Канада являлась членом британского Содружества наций) благожелательно отнеслось к предложению Рутенберга сформировать на своей территории американский еврейский батальон, действующий в составе британской армии. Рутенберг начал набор рекрутов.
«Два Бена» призвали своих сторонников записываться в легион и подали личный пример. 26 апреля Давид известил жену, находившуюся на четвертом месяце беременности, что отправляется на войну. Слезы и причитания не помогли. Полина заклинала мужа не бросать ее с еще не родившимся ребенком, но Давид был неумолим, напомнив ей об обещании, данном перед замужеством.
Через месяц солдат Бен-Гурион уехал в Канаду. В военном тренировочном лагере его ждали Бен-Цви, сто пятьдесят халуцников (вклад в батальон «двух Бенов») и двести американских и канадских евреев, завербованных Рутенбергом.
Военное начальство, заметив его лидерские качества и умение подчинить и дисциплинировать даже самых необузданных легионеров, произвело Бен-Гуриона в капралы (соответствует сержантскому званию).
Капрал Бен-Гурион,
Еврейский легион, 1918 год
В августе 1918 года в составе 39-го батальона британских королевских стрелков легионеры высадились в Порт-Саиде. Присоединиться к находящемуся на фронте 38-му батальону, в котором служил поручик Жаботинский, капрал Бен-Гурион не успел: он заболел дизентерией и несколько недель провалялся в военном госпитале. Там его застала телеграмма жены, сообщившая о рождении дочери, Геулы.
Он ответил Полине восторженным письмом: «Рождение нашего ребенка произошло в счастливый момент освобождения нашей земли, и величие этого момента будет освещать всю ее жизнь». Он писал жене почти каждый день — через пятьдесят лет в память о Полине, умершей в 1968 году, он опубликовал эти письма отдельной книгой, изданной на английском языке Питсбургским университетом