[18].
Он писал ей пламенные и нежные письма — словами, как бы сотканными из «Песни песней»: «Снова мне, как мальчишке, как последнему дураку, кажется, что я люблю тебя, как будто впервые в жизни, я ищу твои губы, твои руки, я жажду прижать тебя к себе, обхватить горящими руками, встать рядом с твоим ложем, склониться над тобой и целовать, забыв обо всем, кроме тебя; как тогда, в твоей девичьей постели, я хочу любить тебя и наслаждаться этой взаимной любовью — сплетением тел, поцелуем, единым ритмом сердец».
Тем не менее встретятся супруги нескоро, через полтора года (несмотря на пламенные речи и бушующий в крови тестостерон, на первом месте у Давида все-таки был Эрец-Исраэль). А Полина, не разделяя его восторгов, отвечала жалобами на жизнь, описывала трудности быта и осыпала упреками, что он ее разлюбил. Что ж, можно понять чувства одинокой женщины, оставшейся за тридевять земель с новорожденной дочерью без материальной и физической поддержки супруга.
Непосредственно в боевых действиях Бен-Гуриону участвовать не довелось. 30 октября Турция капитулировала. Он в это время находился в госпитале. Тем не менее в биографиях Жаботинского и Бен-Гуриона появилась единственная общая строка: служба в Еврейском легионе, участвовавшем в освобождении Палестины.
…6 ноября 1918 года капрал Бен-Гурион вышел из госпиталя — и первым делом разыскал Берла Кацнельсона, лидера близкой по духу сионистской партии, статью которого о создании союза трудящихся Палестины он прочел в журнале, издаваемом Палестинским союзом сельскохозяйственных рабочих[19]. Казалось, настало время для строительства еврейского государства, обещанного декларацией Бальфура.
Декларация Бальфура
В 1938 году Дэвид Ллойд Джордж, 53-й премьер-министр Великобритании (7 декабря 1916 — 19 октября 1922), опубликовал книгу «Правда о мирных договорах» (The Truth About the Peace Treaties), в которой поведал историю появления декларации Бальфура.
Прежде чем занять кресло премьера, с июня 1916-го Ллойд Джордж руководил военным министерством. Одним из первых он получил донесение разведки, что германский генеральный штаб, выполняя личное пожелание кайзера, благосклонно относившегося к сионистам, настойчиво рекомендует туркам уступить им в вопросе о Палестине. Евреи оказались по обе стороны — ив том числе в нейтральной Америке, и каждая из воюющих сторон хотела привлечь их на свою сторону. Возглавив правительство, Ллойд Джордж решил действовать на опережение. Он дал указание Бальфуру, министру иностранных дел, обменяться письмами с лордом Ротшильдом о целях сионизма.
«Это была «пропагандистская акция» в благодарность сионистам за помощь, оказанную в войне против Турции», — спустя двадцать лет писал Ллойд Джордж, намекая на изобретение Хаима Вейцмана, разработавшего во время войны по заказу адмиралтейства жидкий легковоспламеняющийся ацетон, позволивший наладить производство взрывчатых веществ.
Словами «пропагандистская акция» прагматичный Ллойд Джордж как бы подчеркнул несерьезность появления декларации Бальфура. Правительство Великобритании решало сиюминутные задачи и далеко вперед не заглядывало. Бывший премьер признался, что аналогичные публичные обращения англичане делали, обращаясь ко всем угнетенным народам, подвластным Турции, Германии и Австро-Венгрии. За проявление дружеских чувств к Антанте после завершения победоносной войны им были обещаны независимость и самоопределение, но по отношению к евреям слово «государство» не было произнесено. Из-за боязни «обидеть» арабов дальновидные стратеги заменили его нейтральным словосочетанием «еврейский национальный очаг».
Сперва декларация Бальфура была одобрена кабинетом министров Великобритании. Преподнесена она была осторожно. 2 ноября 1917 года она была опубликована в виде письма лорду Ротшильду. Но независимо оттого, в какой форме она была презентована, лорд Бальфур от имени правительства Великобритании обещал способствовать созданию в Палестине еврейского национального очага:
«Правительство Его Величества с одобрением рассматривает вопрос о создании в Палестине национального очага для еврейского народа и приложит все усилия для содействия достижению этой цели; при этом ясно подразумевается, что не должно производиться никаких действий, которые могли бы нарушить гражданские и религиозные права существующих нееврейских общин в Палестине или же права и политический статус, которыми пользуются евреи в любой другой стране».
Позже в этой хитро составленной фразе радикальные лидеры арабского националистического движения выискали лазейку, позволившую им, учитывая обещание не производить никаких действий, способных повредить интересам существующих нееврейских общин в Палестине, требовать прекращения еврейской иммиграции. Раз новые эмигранты готовы работать за полцены — то, отбирая рабочие места, они ущемляют гражданские права арабов. Циничная логика, которая, тем не менее, срабатывала.
Через четыре дня после опубликования декларации Бальфура по предложению Вейцмана для практической реализации заложенных в ней принципов была создана Сионистская комиссия (Собрание депутатов)[20] — ее Председателем автоматически стал Хаим Вейцман. Она стала представительным органом ишува, и британская администрация выделила ей ряд функций внутреннего самоуправления. В апреле 1918-го члены комиссии прибыли в Эрец-Исраэль.
Но какими бы ни были истинные мотивы и намерения англичан — благодарность доктору Вейцману за его выдающееся изобретение или хитроумная «пропагандистская акция», ставящая целью привлечь на сторону Антанты немецких и палестинских евреев, — немалая заслуга в появлении декларации Бальфура принадлежала бойцам Еврейского легиона и лично Зееву Жаботинскому. Активной политикой он заставил Лондон сделать официальное заявление о праве евреев создать в Палестине еврейский национальный очаг.
Что же еще? Дело, вроде бы, сделано! Для всех, но не для евреев.
По итогам Первой мировой войны на политических картах появились новые государства, в том числе арабские, возникшие на руинах Османской империи: Ирак, Сирия, Саудовская Аравия, Трансиордания… Еврейское государство так и не было создано.
В 1920 году декларация Бальфура легла в основу решения конференции Лиги Наций относительно будущего Палестины. Но зачастую международные соглашения не стоят даже той бумаги, на которой они записаны. Танки, самолеты и автомобили требовали все больше и больше бензина, и когда в тридцатых годах нефтяные потоки хлынули с Аравийского полуострова, развитые страны подсели на нефтяную иглу и забыли об исторической справедливости и об условиях, на которых в Сан-Ремо Великобритания получила мандат на Палестину.
Хагана — иерусалимская самооборона
После капитуляции Турции Жаботинский вернулся к политической деятельности. Еще находясь на воинской службе, 6 января 1919 года он возглавил политический отдел Собрания депутатов, став посредником между сионистской организацией в Палестине, английской военной администрацией и штабом генерала Алленби. Настало время практической реализации декларации Бальфура, время строительства еврейского национального дома. Так думали многие, в том числе Жаботинский.
Убедив лидеров еврейских организаций в благих намерениях, англичане не спешили их выполнять; они покровительствовали арабам, выступавшим против расширения еврейского присутствия в Палестине, и тайно снабжали их оружием. В июле 1919 года Жаботинский направил письмо командующему английскими войсками генералу Алленби с описанием многочисленных фактов антисемитизма, проявляемых британской администрацией, поощрявшей арабов к враждебным действиям, и попросил его о личной встрече. Генерал отказался с ним встретиться, а на факты, изложенные в письме, отреагировал просто: отправил Жаботинского в отставку, сохранив чин офицера.
Сняв военный мундир, Жаботинский поселился в Иерусалиме и вызвал из Одессы жену с сыном. Расставшись в августе 1915-го, он не предполагал, что их ожидает четыре с половиной года разлуки. Им еще повезло. Сколько семей, разделенных Первой мировой и гражданской войной, никогда больше не встретились, развеянные переменчивым ветром по странам и континентам, лагерям беженцев, концлагерям — и безвестно исчезли, оказавшись за наглухо закрытыми границами Совдепии. Но в августе 1919-го власть в Одессе перешла к Добровольческой Армии, и счастливчики, успевшие выехать до февраля 1920 года, превратившего Одессу в прямом и переносном смысле в красную Одессу[21], избежали всего того, что ожидало оставшихся: НКВД, коллективизации, Голодомора…
Не стал бы Иван Бунин, открыто поддержавший в Одессе Деникина, лауреатом Нобелевской премии по литературе — сгинул бы в ГУЛАГе, если бы при приближении большевиков едва ли не последним пароходом не уехал бы в пожизненную эмиграцию. Мать и сестра Жаботинского также успели вырваться из ожидавшего их ада (в ГУЛАГе им пришлось бы отвечать за сына и брата) — возможно, тем же пароходом, что увозил из Одессы Бунина. Кружным путем они добрались до Яффо. В феврале 1920-го семья Жаботинских воссоединилась.
1919 год в Палестине выдался мирным. Несмотря на беспорядки в Египте, спокойствие в регионе охраняли 5000 еврейских солдат, которых арабы побаивались.
Бен-Гурион в этот год также был счастлив. 17 ноября в порту Яффо он встречал Полину с 14-месячной Геулой. Дочь он увидел впервые, был потрясен ею и не переставал восхищаться. Полине в одном из писем в Нью-Йорк он беззастенчиво лгал, выманивая ее в Палестину: «Ты получишь яйца и молоко не только для утоления голода и жажды, но и для купания в них нашего ребенка». Конечно, это было образным выражением — молочные реки не текли в разоренной войной Палестине, а у капрала Бен-Гуриона других источников дохода, кроме жалования, не было.