В то же время приговор погромщикам был удивительно мягок. Осуждены были четверо. По три года получили два араба, изнасиловавшие еврейских девушек, и один из главарей погромщиков. Организатор погрома, Мухаммад Амин аль-Хусейни, скрылся и был заочно приговорен к 10 годам тюремного заключения. Убийцы евреев обнаружены не были. Словно в насмешку над справедливостью, англичане назвали приговор, по которому были осуждены 20 евреев и 4 араба (один из них — заочно), «политикой равновесия».
19 апреля 1920 года в Сан-Ремо открылась конференция Лиги Наций, призванная удовлетворить территориальные аппетиты стран-победительниц. Она продлилась неделю. Франция и Великобритания приступили к «честному» разделу бесхозного наследия Мехмеда VI, последнего султана Оттоманской империи.
Франция получила мандат Лиги Наций на управление Сирией и Ливаном. Англичанам достался не менее жирный кусок — Трансиордания, Месопотамия (Ирак) и мандат на управление Палестиной, вступавший в силу через два с половиной года, 29 сентября 1922 года. Вся территория исторической Палестины, от Средиземного моря до Иордана, включая Восточный берег реки Иордан, выделялась Великобритании для создания еврейского государства. Держателю мандата вменялось в обязанность оказывать местным общинам (еврейской и арабской) содействие в управлении страной, «пока они не созреют окончательно для обретения независимости». Но, забегая немного вперед: через одиннадцать месяцев, прежде чем мандат вступил в силу, правительство Великобритании, воспользовавшись «правом сильного», перекроило карты и урезало территорию, отведенную для создания еврейского государства.
В Сан-Ремо англичане получили то, что хотели. Но закрыть страницу истории под названием иерусалимская самооборона и замолчать «дело Жаботинского» они не смогли.
Жаботинский: британский узник
Жестокий приговор всколыхнул еврейское население Палестины. Солидарность с арестованными достигла такого размаха, что возглавляемая Бен-Гурионом партия Ахдут-ха-Авода призвала избирателей на приближающихся выборах Собрания депутатов вписать имя Жаботинского в предвыборный бюллетень и продемонстрировать британской администрации, что «грех Жаботинского — это грех каждого из нас».
Протестуя против несправедливого приговора, на 26 апреля Собрание депутатов объявило забастовку, к которой присоединились раввины, объявившие пост и назвавшие этот день «днем траура».
Но похороны и свадьба зачастую проходят на одной лестничной клетке, и предприимчивые гости попеременно посещают оба мероприятия, успевая и погоревать, и повеселиться.
«Траур» продлился лишь до полудня. После обеда в Иерусалим пришла телеграмма о признании Лигой Наций декларации Бальфура и вручении Англии мандата на Палестину; хотя прошла всего лишь неделя после вынесения возмутительного приговора, Собрание депутатов превратило бурный протест в не менее бурный праздник. Во главе с Вейцманом депутаты отправились в синагогу «Хурва», расположенную в Старом городе, и забыли об узниках крепости Акко.
За свою политическую карьеру Жаботинскому пришлось испытать многое: разрывы с друзьями, непонимание, анафему и предательство. В поступке Вейцмана он усмотрел грубую политическую ошибку, и из тюрьмы обратился к ишуву с возмущенным посланием: «Нет более глубокого и более горестного унижения, чем сидеть в тюрьме в качестве защитника народа, в то время как народ забыл и тебя, и твой протест, и твою борьбу… Да, вы получили указания от Вейцмана, с одной стороны, и Собрания депутатов, с другой: не продолжать борьбу, успокоить население. Послушавшись этих указаний, вы совершили большую глупость и политический грех. Вейцман — блестящий дипломат, но политического положения в стране он никогда не понимал. Не понял он и той роли, которую сыграли годы бесконечных погромов, вследствие которых пустила корни и расцвела наглость наших врагов, в чьих глазах мы стали объектом произвола».
Жаботинский был в негодовании — он считал празднование несвоевременным и говорил, что британская администрация получила наглядный урок на будущее: руководствуясь сиюминутными соображениями, сионисты легко могут забыть унижение и пожертвовать своими товарищами.
Однако протесты против несправедливого суда над бойцами хаганы продолжались. Призывы к освобождению звучали и в Лондоне, и в Нью-Йорке. В Англии пресса называла Жаботинского еврейским Гарибальди, влиятельные «Таймс» и «Манчестер Гардиан» поставили под сомнение «разумность» оккупационных властей, вынесших несоразмерно суровые приговоры.
Жаботинского хорошо знали в правительственных кругах Лондона еще со времени организации легиона. На министра по делам колоний, которому подчинялась британская военная администрация в Каире, в палате общин обрушилась критика. Правительство вынуждено было пойти на попятную. Через две недели приговор был смягчен: Жаботинскому пятнадцатилетнюю каторгу заменили годом тюрьмы, а его товарищам срок заключения сократили до шести месяцев. Жаботинского это не удовлетворило. Он требовал полной отмены приговора, понимая, что неснятое обвинение в «грабеже и убийстве» будет впоследствии использовано политическими противниками для дискредитации любой его деятельности.
Тем временем военная британская администрация сменилась гражданской. 1 июля 1920 года в порт Яффо прибыл первый Верховный комиссар Палестины, сэр Герберт Сэмюэль. Свою деятельность он решил начать с амнистии заключенных. Он обещал проводить «политику равновесия» и, следуя этому принципу, 7 июля освободил из тюрьмы и погромщиков, и членов хаганы. Подтвердился прогноз, который Жаботинский огласил соседям по камере, подбадривая их: «Пятнадцать лет я должен провести на каторге? Обещаю вам, что вы и я не останемся здесь долее пятнадцати недель».
Жаботинский отказался принять амнистию — в августе он выехал в Лондон требовать отмены несправедливого приговора. На это ушло более полугода.
В Лондоне в руководстве Всемирной сионистской организации Жаботинского встретили как национального героя — почти с тем же торжеством, как двадцать лет назад в Одессе встречали г-на Альталена, приехавшего из Италии. Забыты прошлые разногласия. Жаботинского избирают в правление, он становится третьим лицом организации и совместно с Вейцманом и Соколовым возглавляет политический отдел.
В марте 1921-го, через год после завершения конференции в Сан-Ремо, удовлетворившей территориальные притязания Англии, британское военное министерство переслало главному командованию в Каир судебное дело над членами хаганы. Получив указание пересмотреть дело, оно признало процесс в Иерусалиме недействительным.
Этим постановлением британское правительство решило подсластить пилюлю, подложенную евреям: ведь в этом же месяце, нарушив решение конференции в Сан-Ремо, правительство в одностороннем порядке выделило из подмандатной территории Восточный берег реки Иордан и передало его Абдалле ибн Хусейну для создания арабского эмирата Трансиордания (нынешняя Иордания). Евреям на территории нового арабского государства селиться было запрещено. Так Англия заложила фундамент арабоеврейского конфликта, который она же якобы пыталась затем разрешить. Лига Наций была поставлена перед фактом, который она смиренно приняла[24], — так же, как позже проглотила притязания Гитлера, смирилась с аншлюсом Австрии и со сдачей Чехословакии. Остается добавить, что и здесь приложил руку Уинстон Черчилль, 13 февраля 1921 года ставший министром по делам колоний.
Гистадрут — дитя Бен-Гуриона
Бен-Гуриона в руководстве Всемирной сионистской организации не жаловали. Еще до войны он конфликтовал с руководством организации на сионистских конгрессах, добиваясь самостоятельности при принятии решений, касающихся Эрец-Исраэль. Но из-за малочисленности палестинских сионистских партий (в каждой — «Поалей Цион» и «Ха-Поэл Ха-цаир» — состояло до тысячи человек), на конгрессах у делегатов Палестины было мизерное число голосов. Шансов склонить чашу весов на свою сторону не было.
Рабочие Палестины отказывались к ним присоединяться из-за их марксистской направленности и ратовали за создание беспартийного союза; такие объединения, созданные на профессиональной основе без идеологической подоплеки, существовали уже два десятилетия. В 1903 году была создана Федерация учителей, затем появились союзы сельскохозяйственных рабочих: «Пахарь» — в 1907 году, «Объединение рабочих Галилеи» и «Федерация рабочих Иудеи» — в 1911-м, «Федерация сельскохозяйственных рабочих в Самарии» — в 1916-м и, наконец, в 1919 году возникла «Всеобщая профсоюзная организация сельскохозяйственных рабочих». Беспартийные рабочие тяготели к созданию профессионального союза еврейских трудящихся, лишенного идеологической подоплеки.
Близок к реализации этих планов был Иосиф Трумпельдор, неустанно повторявший о приоритете национальной идеи над классовыми интересами. В конце 1919-го он предложил создать всеобщую надпартийную федерацию рабочих, но трагическая гибель не позволила ему завершить начатое. Однако он был не одинок в своих замыслах.
Такую же идею в 1912 году выдвинул Берл Кацнельсон, лидер «Ха-Поэл Ха-цаир», предложивший для защиты социальных и экономических интересов рабочих — городских и сельских, евреев и арабов — создать союз трудящихся Палестины. Тогда его голос не был расслышан, а затем началась война, отложившая все проекты на мирное время. Кацнельсон вернулся к своей идее, когда Палестина была освобождена от власти султана. В августе 1918-го в журнале Ba'Avodah, издаваемом Палестинским союзом сельскохозяйственных рабочих, он опубликовал статью о необходимости организационного, профессионального и политического объединения еврейских рабочих Эрец-Исраэль и высказал мнение, что такой союз станет опорой для осуществления целей сионизма.
Бен-Гурион находился на лечении в каирском военном госпитале, когда журнальный номер со статьей Кацнельсона попал ему в руки. Прочтя ее, он понял: начинается новая эра в истории сионизма. Выйдя из госпиталя, Бен-Гурион разыскал в военном лагере Кацнельсона (после занятия английскими войсками Иерусалима в декабре 1917-го Берл активно агитировал молодежь вступать в Еврейский легион и подал личный пример, записавшись солдатом). Они быстро нашли общий язык (забегая вперед: до своей кончины в 1944 году Кацнельсон оставался самым близким другом Бен-Гуриона и, пожа