луй, единственным, к чьему мнению тот прислушивался), но когда Бен-Гурион предложил ему объединить близкие по духу партии, Берл согласился весьма неохотно. Его осторожность была вызвана марксистской направленностью «Поалей Цион».
Конференция «Поалей Цион», состоявшаяся в феврале 1919 года, после жарких споров высказалась за объединение, но рядовые члены «Ха-Поэл Ха-цаир», недовольные марксистской ориентацией «Поалей Цион», проголосовали против союза с прокоммунистической партией.
Бен-Гуриона это не остановило. Из членов правого крыла «Поалей Цион» он основал новую партию, «Ахдут-ха-Авода» (Рабочий Союз), близкую по духу к немарксистской «Ха-Поэл Ха-цаир»[25].
Не сумев объединиться на партийной основе, Бен-Гурион и Кацнельсон переключились на создание надпартийного союза грудящихся Палестины, который, по их замыслу, должен был сплотить ишув под эгидой рабочего движения. К ним подключился Бен-Цви. Втроем они проделали организационную работу, сформировав подготовительный комитет для созыва учредительной конференции, в который вошли представители сионистских партий и беспартийные. Конференция состоялась в Хайфе в декабре 1920 года, на ней было объявлено о создании Гистадрута — Всеобщей федерации трудящихся Эрец-Исраэль, объединившей 4415 человека.
Бен-Гурион не принимал участия в учредительной конференции, курсируя в это время между Лондоном, Веной и… Плоньском. Тем не менее ему был выдан членский билет под номером 3, он вошел в секретариат Гистадрута и стал третьим лицом в его иерархии.
После перечисления трех европейских городов, приковавших внимание Бен-Гуриона, возникает законный вопрос: куда делась Полина, в ноябре 1919-го приехавшая с дочерью в Палестину? Ведь, помнится, капрал Бен-Гурион письменно обещал ей купать дочь в молоке? Неужто, страшно подумать, он устал от семейных забот, оставил жену с ребенком без средств к существованию и укатил в Европу, где завел молодую пассию… Нет-нет, не станем возводить на него напраслину.
Бен-Гурион: дела семейные
Полина приехала в Палестину 17 ноября и, попав на изголодавшегося по любви мужа, забеременела. А Давид вскоре после ее приезда демобилизовался из армии и целиком отдался партийной работе, забыв о молочных ваннах и прочих радостях жизни, обещанных супруге.
Полина была на седьмом месяце беременности, когда в июне 1920-го руководство Всемирного социалистического союза «Поалей Цион» решило установить связи с лидерами лейбористе кой партии Великобритании (Labour Party), придерживающейся социал-демократической ориентации и поддерживаемой британски ми профсоюзами, и предложило Бен-Гуриону отправиться в Лондон и возглавить местное отделение партии.
Рабочая (лейбористская) партия стремительно набирала силу, но тогда еще никто не знал, что она победит на ближайших парламентских выборах в 1924 году и ее лидер, Джеймс Макдональд, в 1924, 1929–1931 и 1931–1935 годах займет пост премьер-министра. Тем более никто из лидеров сионистов, ратовавших за установление связей с братской партией, не мог предположить, что в будущем внешняя политика лейбористов окажется проарабской, что перед началом Второй мировой войны они запретят еврейскую эмиграцию в Палестину и сделают все возможное, чтобы похоронить декларацию Бальфура. В руководстве «Поалей Цион» искренне полагали, что в Лондоне Бен-Гуриону удастся установить личные отношения с руководством близкой по духу рабочей партии и наладить многообещающее сотрудничество.
«Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» Не так ли учили пролетариев товарищи Маркс и Ленин? Держа в уме зажигательный лозунг, Бен-Гурион от партийного задания отказываться не стал и, хотя Полина была в близком ожидании родов, поднял ее в дорогу: вместе с двухлетней Геулой супруги отправились в дальний путь.
В августе в Вене проходил Всемирный конгресс «Поалей Цион». Полина вот-вот должна была разродиться, но Давид полагал: имея в запасе несколько недель, он может совершить быстрый вояж в Вену. Не тут-то было! На конгрессе разгорелись нешуточные страсти, грозящие расколоть партию: год-то был 1920-й, год восторгов победоносной русской революцией, а в Германии — Рурского восстания пролетариата. Левые «дышали» воздухом революции. Они требовали принять заявление о немедленном выходе из Второго (социалистического) Интернационала и присоединения к ленинскому, Коммунистическому Интернационалу. Бен-Гурион оставался на позициях социалистов. Отчаянная телеграмма жены, что она вот-вот родит, застала его в разгар бурной полемики. Он прервал участие в заседаниях и выехал в Лондон. Через неделю Полина родила сына, которого супруги назвали Амосом.
Слева направо:
Давид Бен-Гурион с дочерью Рананой
(на руках), Полина Бен-Гурион, дочь Геола,
Авигдор Грин и сын Амос. 1929 год.
В декабре 1920-го Давид вынужден был надолго отправиться в Вену. Оставлять жену в Лондоне с двумя маленькими детьми он не решился и принял, как ему казалось, разумное решение: отвез семью в Плоньск, в дом отца.
Отношения Полины с новыми родственниками испортились с самого начала. Не привыкшая к деревенской жизни, она оказалась сварливой невесткой и со всеми переругалась: и с Авигдором Грином, и с его новой женой, и с Ривкой, сестрой Давида, выказывая недовольство бытовыми условиями, привычными для Плоньска: грязными туалетами, сырыми комнатами и водой, как она говорила, непригодной для питья…
Давид предполагал, что под опекой отца она пробудет в Плоньске несколько месяцев, а затем он заберет семью в Лондон, но обстоятельства переменчивы: зачастую то, что планируешь, не сбывается или сбывается с большим опозданием. После майских погромов в Яффо и решения Герберта Сэмюэла приостановить еврейскую иммиграцию, Бен-Гурион вынужден был срочно вернуться в Палестину. Семью он временно оставил в Плоньске, к обоюдному неудовольствию свекра и Полины, так и не примирившейся с новыми родственниками. Проживание невестки в Плоньске растянулось на год и сопровождалось конфликтами, на основе которых можно было бы сочинить новый вариант песни «Ужасно шумно в доме Шнеерсона» — «Ужасно шумно в доме Авигдора Грина».
Гистадрут — дитя Бен-Гуриона(продолжение)
Летом 1921 года Бен-Гурион возглавил Гистадрут. Первым делом он убедил коллег перенести штаб-квартиру профсоюза из Тель-Авива в Иерусалим. Несмотря на громкое наименование — Всеобщая федерация трудящихся Эрец-Исраэль — профсоюзная касса пустовала. Вместе с сотрудником секретариата Давид арендовал в беднейшем районе города комнату, в которой была всего лишь одна кровать. Спали на ней по очереди. Генеральный секретарь Гистадрута не был привередлив в быту, он привык укладываться на полу.
Почти всю зарплату Давид высылал в Плоньск. Прошло еще три года. В 1925-м, после многократных просьб отца, он перевез его в Эрец-Исраэль вместе с женой, а затем вывез семью сестры. Гистадрут к этому времени преврати лея в мощную организацию, объединявшую три четверти еврейских рабочих Палестины. Вот когда Давид пришел к убеждению, что Гистадруту надлежит заложить основы будущего государства. Как и подобает социалисту, Бен-Гурион не был религиозным, но он осознавал важность соблюдения еврейских традиций и понимал, что без союзников, религиозных сионистов[26], ему трудно будет завоевать лидерство в сионистском движении. Внепартийный союз трудящихся идеально подходил для объединения с религиозниками.
Переговоры Бен-Гуриона с раввином Иехудой-Лейб Фишман-Маймоном[27], одним из лидеров религиозно-сионистского движения Мизрахи, девизом которого был лозунг «Земля Израиля для парода Израиля, согласно Торе Израиля», завершились успешно. Ценой незначительных уступок (обещанием объявить субботу выходным днем и запретить светские браки) он вовлек эту часть религиозного сектора в органы рабочего самоуправления.
Вначале Бен-Гурион пытался превратить Гистадрут в коммуну уравнительного типа, в некое подобие большого кибуца. В 1919–1923 годах во время всемирной эпидемии восторгов ленинской революцией, охватившей рабочее движение, он также переболел «красной» болезнью. Он восхищался Лениным и большевиками, полагая, что коммунизм защитит евреев от антисемитизма, и в своих утопиях, в попытках перенести идеи «военного коммунизма» в палестинское рабочее движение, на первых порах был намного гевее большинства деятелей социалистического течения в сионизме. Его биографы называют этот период его жизни «советским».
Отрезвление пришло после поездки Бен-Гуриона в Москву в 1923 году на Международную сельскохозяйственную выставку. После посещения Советской России его взгляды претерпели качественное изменение. Теперь он уже не хотел бездумно копировать советскую систему и задумал свою модель рабочего государства.
Вернувшись в Палестину, он записал в дневнике: «Нам открылась Россия. Страна, которая призывает к всемирной гражданской войне во имя господства пролетариата и лишает своих трудящихся всех прав — человеческих, гражданских, классовых; страна ослепительного света и непроглядной тьмы, страна возвышенных устремлений к свободе и справедливости — и уродливой, убогой действительности…»
После посещения СССР он избавился от иллюзий построить государство по образцу и подобию Советской России, но не расстался с социалистическими и прокоммунистическими взглядами.
«Гистадрут — это что-то вроде рабочего государства», — говорил он, создавая внутри организации модель коммунистических отношений.
В силу характера, увлекающегося и неуступчивого, со свойственным ему напором Бен-Гурион нередко бросался в крайности, однако ему удалось сохранить золотую середину между национальной идеей и классовыми интересами. Не отказываясь от социалистической идеологии и признавая приоритет сионистской идеи, в 1924 году он добился исключения из Гистадрута коммунистов, ярко выраженная антисионистская позиция которых противоречила национальным интересам. Развеялись опасения лидеров сионистского движения Вейцмана и Усышкина, считавших, что Гистадрут — классов