государство. А в Палестине в условиях экономического кризиса идеологическое противостояние перекинулось на рынок труда, в борьбу за рабочие места. Гистадрут, господствовавший в рабочем и сионистском движении, усилиями своего лидера Бен-Гуриона отказывался нанимать рабочих-ревизионистов.
…В первой трети двадцатого века рабочие партии активно боролись между собой за единоличное лидерство. В Советской России большевики быстро разделались со своими союзниками: эсерами, меньшевиками, Бундом и с анархистами. В Германии, когда перед левыми рабочими партиями замаячил общий враг — национал-социализм (также рабочая партия), коммунисты и социалисты совместному противостоянию фашистам предпочли выяснение отношений в уличных боях. Это же происходило в Италии и в Испании — пролетарии, игнорируя лозунг «Пролетарии всех стран, соединяйтесь», воевали друг с другом. Такой же была ситуация в Палестине.
В декабре 1928 года Жаботинский вернулся в Палестину, поселился в Иерусалиме и стал главным редактором газеты ревизионистов «Доар ха-иом». Социалисты встретили его настороженно, увидев в его лице своего самого главного врага. Их ненависть вскоре выплеснулась наружу.
В Тель-Авиве в июле 1929-го на заседании выборных представителей около ста левых делегатов с яростью набросились на ревизионистов и избили их до крови. Жаботинского от увечий спасли бейтаровцы. «Никогда в моей жизни я не видел проявлений такой нечеловеческой ненависти — ни в России, ни даже среди арабов во время погрома в Иерусалиме. Безграничная ненависть, слепое стремление бить, разить, разорвать на клочки», — писал Жаботинский в газете «Хайнт», недоумевая, почему левые с таким же энтузиазмом не контратакуют погромщиков-арабов и проповедуют по отношению к ним политику сдержанности.
Такой была в Палестине политическая атмосфера накануне Великой депрессии.
Читатель, думаю, с интересом читал первые главы о романтической юности Жаботинского и Бен-Гуриона, об их влюбленностях и лихих похождениях и о первых шагах — несомненно, героических — на избранном ими пути. По мере их взросления изменился и стиль повествования: он стал более академичным, приправленным цифрами, цитатами и ссылками на первоисточники, а также подробностями, кажущимися скучными, — но без них невозможно обойтись, если книга предназначена не для детей и подростков, которым в первую очередь важны actions, или если автор в угоду легкому стилю изложения и погоней за «массовым читателем» не обращается фривольно с историческими документами, в чем преуспели мастера жанра поп-литературы: Пикуль, Волкогонов и иже.
Следующая глава посвящена обстановке, сложившейся в Палестине в период, предшествующий приходу Гитлера к власти, рождению Сохнута, августовским погромам и реакции англичан, катастрофической для немецких, австрийских и польских евреев, и… не станем забывать в ней наших героев. Для них это были тяжелые годы.
Рождение Сохнута, августовские погромы,«Белая книга» и Иргун
Арабам разобщенность сионистов была на руку. Новая волна еврейских погромов началась сразу же по завершении 16-го Сионистского конгресса, проходившего в Цюрихе с 29 июля по 10 августа 1929 года.
10 августа, в последний день конгресса, после длительной дискуссии было создано Еврейское агентство для Палестины (Сохнут). Его название и основные функции были установлены в британском мандате на Палестину, утвержденном в 1922 году Лигой Наций: быть официальным представителем ишува по отношению к мандатным властям, с возложением ответственности за внутренние дела ишува, за иммиграцию в рамках существующих квот и за строительство новых поселений. Мандат Лиги Наций признавал Всемирную сионистскую организацию в качестве Еврейского агентства, но его создание задерживалось из-за разногласий внутри сионистской организации. Вейцман считал, что евреи, не разделяющие идеологию сионизма, но подвергающиеся в диаспоре дискриминации и преследованиям, должны иметь возможность переселиться в Эрец-Исраэль, и ратовал за создание «расширенного» агентства, представляющего как сионистов, так и несионистов. Его предложение, призванное охватить всех евреев диаспоры, не нашло поддержки на 13-м Сионистском конгрессе в августе 1923-го, но на 16-м конгрессе ему удалось преодолеть возражения «леваков». Президентом «расширенного» Еврейского агентства автоматически становился президент Всемирной сионистской организации, которым в 1929–1931 годах являлся Хаим Вейцман.
Возможно, есть некая связь между созданием Еврейского агентства и погромами, начавшимися на подмандатной территории сразу же по завершении конгресса. Беспорядки в Иерусалиме начались 23 августа, в Хевроне — 24-го, в Цфате — 29-го. В течение недели погибло 135 евреев, более трехсот человек были ранены. В числе 67 жителей Хеврона, зверски убитых бандитами, ворвавшимися в их дома, оказалось 12 женщин и трое детей моложе пяти лет.
Хагана не смогла защитить ишув от погромов. Малочисленные отряды самообороны, находившиеся под эгидой Гистадрута и финансировавшиеся из местных источников, действовали автономно. Они не имели центрального штаба и четких инструкций о действиях в случае массированных и хорошо спланированных атак, ныли ослаблены политикой сдерживания — и не сумели организованно противостоять погромщикам, когда начались беспорядки.
Мандатная администрация попустительствовала бандитам. Были случаи, когда арабы-полицейские, служившие в британских частях, также участвовали в погромах. Когда беспорядки были подавлены (войскам пришлось применить силу), британские власти эвакуировали еврейское население Хеврона, Рамаллы, Дженина и Газы (еврейские общины в этих городах так и не были восстановлены).
Для расследования причин погромов лейбористское правительство направило в Палестину специальную комиссию. Возглавил ее Хоуп Симпсон. Нерешительная политика руководства Всемирной сионистской организации означала, что ублажать надо агрессора, а не жертву, и комиссия Симпсона заняла позицию арабов.
Политика компромиссов привела к тому, что сионизм в том виде, в каком его представлял Герцль, стал постепенно сдавать позиции — сионистская мечта подменялась расплывчатыми фразами. В Берлине на заседании Сионистского исполкома, проходившем в разгар работы комиссии Симпсона, 27 августа 1930 года Вейцман ошарашил всех заявлением: «В Базельской программе ничего не говорится о еврейском государстве. В декларации Бальфура о нем нет ни слова. Задача сионизма — это создать в Эрец-Исраэль материальную базу, на которой будет построено автономное продуктивное общество».
Его склонность к уступкам повлияла на комиссию Симпсона, завершившую расследование публикацией «Белой книги». Признав, что виновниками августовских беспорядков были арабы, она переложила ответственность на евреев, заявив, будто «истинной причиной напряженности является еврейская репатриация и приобретение евреями земель». «Белая книга» приостанавливала еврейскую иммиграцию, запрещала создание новых поселений и продажу евреям земли в Палестине. В ноябре 1930-го она была одобрена правительством Джеймса Макдональда.
Для евреев это означало одно: предательство. Через тринадцать лет после провозглашения декларации Бальфура выяснилось, что правительство Великобритании в большей степени озабочено умиротворением арабов, чем выполнением условий мандата, и под предлогом «поддержания равновесия» отреклось от обещания содействовать в создании еврейского национального очага.
Реакция Бен-Гуриона на «Белую книгу» вначале была предельно жесткой. Он был взбешен вероломным предательством и призывал к немедленному восстанию против Англии. Его безудержные речи и готовность поставить все на карту испугали однопартийцев. Они старались остудить его пыл, и, поддавшись уговорам, через месяц Бен-Гурион поостыл (прагматик победил бунтаря), забыл о восстании и вернулся к тому, о чем говорил в сентябре 1930-го в Берлине, на сионистском конгрессе, посвященном осуществлению его второй «великой мечты»: построению социалистической Палестины.
Тогда во вступительной речи он заявил: «Еврейское государство, общество рабочих, еврейско-арабское сотрудничество — вот три задачи, стоящие сегодня перед еврейскими трудящимися на их родине», — и вместе со всеми делегатами спел в последний день конгресса на иврите «Интернационал», в котором одинаково главными для него были две первые и две последние строки припева:
«Весь мир насилья мы разрушим
До основанья, а затем
Мы наш, мы новый мир построим —
Кто был ничем, тот станет всем».
Реакция Жаботинского на «Белую книгу» также была негативной. После ее опубликования он выехал в Южную Африку, намереваясь рассказать о погромах, о позиции англичан, поддержавших арабов, и о предупреждении, сделанном им Великобритании: если она продолжит одностороннюю политику, забыв о международно признанных обязательствах, то евреи найдут других партнеров для решения своих национальных задач. Несговорчивый и несгибаемый Жаботинский, призывающий к решительным действиям и имеющий под рукой отряды бейтаровцев, готовых к активному сопротивлению, был неудобен мандатным властям (с левыми легче было сговариваться), и, воспользовавшись его отъездом, Верховный комиссар Палестины пошел навстречу арабам, потребовавшим запретить Жаботинскому въезд в Палестину, и аннулировал ему въездную визу. Семья снова оказалась разъединена, теперь — по воле арабов и англичан.
Зеев и Анна Жаботинские с сыном
Однако размах антибританских выступлений в еврейском мире ныл столь внушителен, а пробританская политика Вейцмана подверглась настолько суровой критике, что после опубликования «Белой книги» Вейцман в знак протеста подал в отставку с постов президента всемирной Сионистской организации и председателя Еврейского агентства. Его демонстративная отставка встревожила премьер-министра Великобритании. 13 февраля 1931 года Джеймс Макдональд обратился к нему с личным письмом, в котором аннулировал наиболее скандальные положения «Белой книги». Он сообщил об