Жаботинский и Бен-Гурион — страница 25 из 76

отзыве запрета на продажу земли евреям и обещал, что «еврейская иммиграция будет продолжена» — но с хитрой оговоркой, позволяющей вольно трактовать обещание: «с учетом экономической возможности абсорбции».

Августовские погромы 1929 года привели к реорганизации хаганы. Национальный Комитет понял, что Гистадрут не в состоянии в одиночку содержать отряды самообороны, и создал Совет Обороны, который возглавил Рутенберг, давний друг Жаботинского. Летом 1930 года Совет Обороны принял решение о создании единого командования Хаганы, в который, в том числе, вошли представители Гистадрута.

Выслав Жаботинского из страны, англичане спровоцировали раскол в иерусалимском отделении хаганы. Часть бойцов согласилась с политикой Гистадрута и отказалась от любых действий, вы ходящих за рамки самообороны, в пользу пропагандируемой социалистами «политики сдержанности». Другая часть, состоящая из сторонников Жаботинского, считала эти действия недостаточными и малоэффективными и настаивала на «операциях возмездия» против арабского населения — такой же силы и направленности. Оппозицию возглавил Авраам Силберг (уроженец Одессы, в Эрец-Исраэле сменивший фамилию на Техоми). Весной 1931-го оппозиционеры вышли из хаганы и основали «Национальную военную организацию» Иргун Цваи Леуми (сокращенно — Иргун, акроним Эцель). Техоми стал первым ее командиром (номинально руководителем считался Жаботинский, но, поскольку мандатные власти запретили ему находиться в Эрец-Исраэль, он не был активным членом правления). Бойцами Иргун стали сторонники несоциалистических движений и партий — прежде всего, ревизионисты. Бейтар влился в ее состав.

Оказавшись в изгнании, Жаботинский вновь поселился в Париже. На одном из митингов, обосновывая необходимость решительных действий против погромщиков, он напомнил о роли самообороны: «Всем известно, кто спас ишув, когда правительство оставило его без вооруженной охраны. Мы должны пасть ниц перед нашими героями из хаганы, склониться перед погибшими и перед теми, кто живет среди нас, ибо именно хагана спасла ишув в эти четыре страшные дня».

…Приближался 17-й сионистский конгресс. Он проходил в Базеле с 30 июня по 15 июля 1931 года. Жаботинского возмущали попытки Вейцмана исказить смысл политического сионизма. Перед еврейской и нееврейской аудиторией он неустанно повторял: цель сионизма — создание в Палестине еврейского государства с еврейским большинством. Его позицию поддержали многие еврейские общины, число его сторонников стремительно росло — в том числе и среди религиозных сионистов.

На 17-м конгрессе ревизионисты попытались внести в повестку дня проект резолюции, в которой четко была бы определена конечная цель» сионизма. Выступая в общей дискуссии, Жаботинский потребовал принять резолюцию, объявляющую, что окончательной «целью сионизма, выражающейся в терминах «еврейское государство», «национальный очаг» или «убежище, обеспеченное публичным правом», является создание еврейского большинства среди населения Эрец-Исраэль на обоих берегах Иордана. Любое иное понимание сионизма, в частности, высказанное «Белой книгой», считается недействительным».

Разразился скандал. Когда Гроссман, делегат ревизионистов, выступая следом за Жаботинским, попытался обосновать предложенную резолюцию, социалисты устроили ему обструкцию и настояли на том, чтобы резолюция не была вынесена на голосование. В знак протеста Жаботинский демонстративно разорвал свою делегатскую карточку, возмущенно воскликнув: «Это не сионистский конгресс!» — и вместе со своими сторонниками покинул зал заседаний.

Но даже в отсутствие ревизионистов Вейцману тяжело было получить большинство голосов при выборе председателя Всемирной сионистской организации. Его авторитет резко упал. Депутаты все чаще прислушивались к голосу лидера Гистадрута. Понимая, что без поддержки Бен-Гуриона он не сможет вновь возглавить организацию, в один из дней Вейцман обратился к нему с просьбой о тайной встрече — она состоялась 10 июля. На ней он сообщил Бен-Гуриону о только что полученном письме Макгольма Макдональда[31], сына премьер-министра; тот сообщал, что его отец, возможно, даст согласие на создание в Палестине еврейско-арабского законодательного собрания, избранного на паритетной основе. Это было важное сообщение. Чтобы обеспечить победу «своего кандидата», Джеймс Макдональд впервые согласился в этом вопросе с сионистами — до этого он поддерживал требование арабов, соглашающихся только на пропорциональное избрание депутатов, что автоматически гарантировало им большинство.

На следующий день Бен-Гурион вместе с секретарем политического отдела Сионистского исполнительного комитета вылетел в Лондон для встречи с премьер-министром. Тот подтвердил обещание (впоследствии с английской легкостью он от него откажется). Но приглашение Бен-Гуриона на секретную встречу с премьером означало, что и сам премьер, и Вейцман поняли, каким авторитетом пользуется Бен-Гурион в сионистском движении. Впрочем, что-либо изменить было уже поздно: депутаты были разочарованы политикой соглашательства. Бен-Гурион вернулся в Базель накануне голосования, на котором новым руководителем Сионистской организации был избран Нахум Соколов.

А правление Всемирного союза сионистов-ревизионистов в сентябре 1931-го приняло предложение Жаботинского: вследствие невозможности демократического обсуждения проектов резолюций, представляемых различными сионистскими фракциями, оставаясь в составе Всемирной сионистской организации, не считать себя обязанным выполнять решения ее руководства и начать проводить собственную политическую линию.

…После опубликования «Белой книги» отношение Жаботинского к мандатным властям изменилось. В 1932 году он писал: «Англия потеряла право требовать уважительного отношения к ее законам на земле Израиля. Вся ее деятельность в Палестине представляет нарушение морали; как мы презирали царские законы, так мы отнесемся и к английским властям в стране. У Англии есть все возможности и средства осуществить свою власть, но она потеряла моральное право продолжать свое господство здесь. Прошло время, когда мы были уверены, что должны поддерживать английские власти, оказывая им моральную поддержку, даже когда это давалось нам нелегко».

Отметив провал десятилетнего терпеливого выжидания и нежелание Англии выполнять взятые обязательства, Жаботинский сделал ставку на силу, настаивая на силовом давлении и на арабов, и на мандатные власти (этой цели служил Иргун). Левые сионисты, считая, что он провоцирует арабов на новые выступления, усилили персональные нападки, называя его «фашистом» и «дуче».

Неприятие левыми инакомыслия как в собственном стане, так и в лагере потенциальных союзников привело к насилию. В апреле 1933-го на митинге в Тель-Авиве в бейтаровцев полетели камни. «Отчаянные головы» не пожалели даже детей. 24 ребенка валялись на земле, избитые палками. В первомайских плакатах 1933 года, выпущенных МАПАЙ, ревизионисты назывались «учениками Гитлера с еврейской улицы». Эти обвинения продолжались, невзирая на то, что в мае 1933-го ревизионисты сорвали нацистские флаги с германских консульств в Тель-Авиве и Иерусалиме. Когда Жаботинский прибыл с лекциями в Каунас и Брест-Литовск, левые встретили его градом камней. В другом городе в него полетели куски стекла и железа.

Убийство Арлозорова

16 июня 1933 года в Тель-Авиве произошла трагедия, усилившая ненависть к ревизионистам. Во время вечерней прогулки с женой на пустынном пляже был убит Хаим Арлозоров[32], член правления Всемирной сионистской организации и глава политического отдела Еврейского агентства (Сохнут), фактически выполнявший функции министра иностранных дел ишува.

Убийство Арлозорова, одного из лидеров социалистов, привело к глубочайшему конфликту в сионистском движении, поставившему его на грань гражданской войны и ставшему причиной жесточайшего противостояния между Бен-Гурионом и Жаботинским. Левые назвали Жаботинского заказчиком убийства, а Бен-Гурион высказался еще жестче, обозвал его «Владимир Гитлер»: он проигнорировал тот факт, что именно ревизионисты первыми заговорили об опасности, угрожающей европейским евреям, и усилиями Ахимеира, главного редактора газеты «Доар ха-иом» и одного из обвиняемых по делу Арлозорова, первыми объявили бойкот товарам, производимым в нацистской Германии.

До сих пор осталось невыясненным, кто же убил Арлозорова арабы или тайные агенты английской полиции (рассматривались обе версии), но в середине тридцатых годов лидеры социалистов искренне верили, что это злодеяние — дело рук ревизионистов, преследовавших политические цели. В 80-х годах прошлого века появились неубедительные свидетельства, что убийство совершили активисты Коммунистической партии Палестины. Однако существует еще одна версия, которую без ссылок на первоисточник изложили Леонид Млечин и Захар Гельман; она выглядит наиболее правдоподобной: это версия о том, что убийство Арлозорова совершено агентами тайной государственной полиции Третьего рейха (гестапо). Йозеф Геббельс, рейхсминистр и гауляйтер Берлина, повелел уничтожить бывшего любовника своей жены.

Восполним информационный пробел. Невероятная история, о которой из «деликатных» соображений, вызванных Холокостом, в сионистских кругах предпочитали умалчивать, была рассказана в 1980 году в книге «Магда Геббельс, первая леди Третьего рейха»[33]. Затем эта удивительная история, кажущаяся неправдоподобной и фантастической, была пересказана в 2000 году в книге Анны Марии Зигмунд Women of the Third Reich. Издательство Nde Pub, Торонто. На русском языке перевод этой книги под названием «Женщины нацистов» был опубликован в 2001 году издательством «Ладомир».

Остановимся на кратком пересказе драматической любви Магды Ритшель и Хаима Арлозорова — не только потому, что это готовый сюжет для увлекательного и невероятного триллера, в центре которого один из лидеров сионистского движения и жена Геббельса (из-за симпатий к ней Гитлера, восторгавшегося Магдой Геббельс, ее называли «первой леди Третьего рейха»). Убийство Арлозорова переполнило чашу вражды между левыми сионистами и ревизионистами, «лбами столкнуло» их лидеров, Бен-Гуриона и Жаботинского, и едва не привело Палестину к гражданской войне.