контрабандным путем все-таки были доставлены раньше.
Советско-чешская помощь Израилю не была безвозмездной — трофейное оружие оплачивалось пожертвованиями американских евреев (напомним: в годы войны через возглавляемый Альбертом Эйнштейном «Еврейский совет по оказанию помощи России в войне» частично оплачивались американские поставки по ленд-лизу). Советский Союз осуществил удачную сделку: выгодно распорядился трофейным оружием, заработав твердую валюту, а заодно частично разгрузил склады.
…Тем временем, в Вашингтоне арабские друзья США продолжали попытки поставить под сомнение решение Трумэна под держать сионистов. 9 февраля Совет безопасности представил Трумэну анализ ситуации и нарисовал следующий сценарий развития событий: в военном отношении ишув слаб; если начнется война, арабы начнут поголовное истребление палестинских евреев; Соединенным Штатам придется вмешаться, тем самым поставив под угрозу свои интересы в арабском мире.
Трумэн колебался. Новости из Палестины подтверждали его опасения. В Иерусалиме 1 февраля была взорвана типография «Палестайн пост» и серьезно повреждена поликлиника Хадасса. В других местах обстановка была не лучше.
…Эти известия повлияли на настроения в Белом Доме. 13 февраля Шарет сообщил Бен-Гуриону тревожную весть: американцы намерены отказаться от поддержки палестинских евреев. На встрече с еврейскими лидерами США Джордж Маршалл, Государственный Секретарь, подготавливая их к изменению американской политики, заявил: «Мы разочарованы бессилием Хаганы». Но была еще одна причина, повлиявшая на настроение вашингтонских политиков; о ней Госсекретарь предпочел умолчать: Маршалла тревожили события, происходящие в странах Восточной Европы, оккупированных Красной Армией, — там, по меткому выражению Черчилля, опустился «железный занавес».
В конце февраля беспокойство Госдепартамента усилилось. После пражских событий 20–25 февраля 1948 года в результате тихой и бескровной коммунистической революции последнее восточноевропейское государство перешло в советскую зону влияния. Зная о прокоммунистических настроениях большинства лидеров палестинских сионистов, Госдеп опасался, что еврейское государство, возглавляемое воинствующим социалистом Бен-Гурионом, окружившим себя кибуцниками и прокоммунистическими офицерами Пальмах, станет проводником советской политики на Ближнем Востоке.
23 февраля мощный взрыв на улице Бен-Иехуда унес 50 жизней и нанес значительный ущерб близлежащим зданиям. 11 марта взрыв в Иерусалиме во дворе Еврейского агентства унес еще 12 жизней… Для Трумэна это стало последней каплей. Под впечатлением военных неудач Хаганы он считал, что у ишува нет никаких шансов в войне с арабами, и вскоре Трумэн уступил давлению Госдепартамента. 16 марта, за два месяца до истечения срока действия британского мандата, он снял свое согласие на создание еврейского государства. Официальное сообщение об этом было сделано через три дня на заседании Совета Безопасности ООН.
Это был символический шаг — Президент не мог отменить решение Генеральной Ассамблеи. Но сенатор Уоррен Остин, возглавлявший в ООН американскую делегацию, 19 марта на заседании Совета Безопасности сделал хитрое предложение: отложить раздел, и до тех пор, пока евреи и арабы не придут к взаимному соглашению, установить над Палестиной временную опеку ООН. Принятие этого предложения фактически означало бы отмену раздела и отсрочку его на неопределенное время, ибо предыдущие двадцать пять лет попыток прийти к взаимному соглашению заканчивались нежеланием арабов участвовать в переговорах с евреями и даже теоретически обсуждать возможность раздела.
Когда Бен-Гуриону стало известно о предложении сенатора Остина, его возмущение вылилось в резкий протест: «Создание еврейского государства не зависит от резолюции ООН, хотя она имеет большое нравственное и политическое значение. Но мы вправе реализовать это решение силой. <…> Мы не примем никакой опеки — ни временной, ни постоянной, ни кратковременной. Что бы ни случилось, мы больше не согласимся ни на какую форму иностранного господства».
Другими словами, но в том же духе ответил бы Жаботинский, если бы восьмой год не покоился в Лонг-Айленде, пригороде Нью-Йорка, на кладбище «Нью-Монтефиори». В эти дни Жаботинский и Бен-Гурион были бы союзниками.
Бен-Гурион не стал ждать, когда английский и американский послы принесут ему на тарелочке ключи от кабинета премьер-министра. Его действия были решительными: не дожидаясь прекращения действия мандата, в Тель-Авиве Еврейское агентство создало временные органы власти — Мо'эцет ха-'ам (Народный совет), в который вошли 37 представителей почти всех политических движений ишува, и Минхелет ха-'ам (Народное правление) из 13 человек. Бен-Гурион возглавил Народное правление, ставшее, по сути, Временным правительством. По совместительству он продолжил руководить военным отделом Еврейского агентства, являясь одновременно министром обороны ишува. Это совмещение, установленное Бен-Гурионом, сохранилось на долгие годы: обычно премьер-министр Израиля занимал одновременно пост министра обороны.
А в Нью-Йорке Вейцману и лидерам американских сионистов пришлось приложить немалые дипломатические усилия, чтобы не допустить утверждения в ООН любых постановлений, способных «заморозить» или отменить резолюцию о разделе.
В конце марта ишув ждало новое испытание, которое усилило пораженческие настроения, возникшие среди части его руководства в связи с неудачами на фронтах: 28 марта конвой с продовольствием, направленный в Иерусалим, попал в ловушку и был почти полностью уничтожен.
В этот вечер Бен-Гурион написал Шарету в Нью-Йорк: «Это самый страшный день с начала борьбы. Конвой из Эциона <…> подвергается безжалостному нападению арабов, а британская армия, которая направлена сегодня на место происшествия, продолжает свои дьявольские игры».
Из-за блокады Иерусалим оказался в критической ситуации. Падение города для евреев всего мира было равнозначно тому, что означала бы для граждан СССР в годы войны с фашистской Германией сдача одной из двух столиц: Москвы или Ленинграда. Иерусалим — духовный символ еврейского народа. Понимая его значимость, Бен-Гурион вызвал Игаэля Ядина, начальника оперативного отдела Хаганы. Он приказал собрать в кулак две тысячи солдат и через два дня прорвать блокаду Иерусалима.
— Но Хагана, — возразил Ядин, — может выставить только пятьсот бойцов, вооруженных винтовками: все отряды задействованы для охраны поселений. Для проведения такой операции не хватает оружия и патронов…
На Бен-Гуриона это не подействовало. Он был непоколебим. Впервые он проявил себя как военный стратег и, напомнив Ядину о своей прерогативе главнокомандующего, которой до этого ни разу не пользовался, пошел на огромный риск, приказав снять охрану поселений в Галилее и Негеве и направить всех бойцов на прорыв блокады.
Задача казалась невыполнимой. Несмотря на все усилия, Хагане удалось вооружить только полторы тысячи бойцов. Таков был реальный расклад сил. Воевать надо было по-суворовски: не числом, аумением.
К счастью, в этот же день, 28 марта, на секретном аэродроме Акир вблизи Реховота (ныне Тель-Ноф, где располагается авиабаза ВВС Израиля) приземлился самолет из Чехословакии, доставивший 200 винтовок, 40 пулеметов и тысячи патронов. Оружие тут же было распределено между боевыми подразделениями. На следующий день в тель-авивском порту бросил якорь корабль с продовольствием, под тоннами лука скрытно доставивший 4500 винтовок, 200 пулеметов и 5 миллионов патронов. Драгоценный груз разгрузили за 48 часов и не мешкая переправили войскам, готовившимся к прорыву блокады.
Рискованная операция увенчалась успехом. Отряды Хаганы штурмом захватили позиции у Баб-эль-Вада, а подразделения Пальмах овладели стратегически важной горой Касталь, открыв дорогу на Иерусалим. 5 апреля в город вошел первый за несколько месяцев осады конвой с продовольствием, через пять дней — второй, состоящий из 235 машин: он доставил в еврейскую часть города продовольствие и оружие. Вскоре дорога на Иерусалим вновь будет отрезана, и город надолго возьмут в клещи — но эти несколько недель позволили снабдить жителей и защитников города продовольствием и оружием.
Противники продолжали обмениваться ударами; с обеих сторон акты возмездия уносили все больше человеческих жизней. В ответ на непрекращающиеся атаки еврейских кварталов Иерусалима, 9 апреля Эцель и ЛЕХИ провели устрашающую операцию, атаковав близлежащую к Иерусалиму арабскую деревню Дейр-Ясин, служившую отправным пунктом для террористов. По разным оценкам, было убито от 107 до 254 жителей деревни.
13 апреля арабы ответили нападением на медицинский конвой из двух машин скорой помощи, двух автобусов и двух автомашин, следовавших в университет и в больницу Хадасса на горе Скопус. Погибло 78 человек: врачи, медсестры, научные работники. Среди заживо сгоревших был жених Рананы, младшей дочери Бен-Гуриона.
Широкомасштабная арабо-еврейская война приближалась. Бен-Гуриону было над чем задуматься, прежде чем продолжить настаивать на провозглашении независимости. Слезы пролились уже и в его доме.
…Бен-Гурион умел находить нужных людей. Понимая, что офицеры Генерального штаба Хаганы недостаточно компетентны в военных вопросах, он поручил Шломо Шахару, которого отправил в США для закупок вооружения, найти среди евреев военных специалистов, готовых приехать в Эрец-Исраэль и стать наставниками солдат и офицеров будущей Армии обороны Израиля. Среди тех, кто согласился отправиться на войну, был Давид Маркус, полковник американской армии. В качестве военного эксперта он участвовал в Тегеранской, Ялтинской и Потсдамской конференциях. Полковник имел богатый боевой опыт, в составе воздушно-десантного полка в июне 1944-го он высадился в Нормандии, воевал во Франции и на Тихом океане.
По просьбе Бен-Гуриона Маркус произвел инспекцию вооруженных сил ишува и пришел к нерадостному заключению, о котором честно доложил: «В Пальмахе и Хагане нет ни одного батальона, который можно было бы собрать и послать в бой, — и не только из-за недостатка снаряжения. Нет командиров, которые умели бы задействовать батальон или даже роту. В Пальмахе имеется превосходный человеческий материал, отважные бойцы, но командиры могут командовать только отделением — в крайнем случае, взводом; они не в состоянии сдвинуть с места 250 человек»