Жаботинский и Бен-Гурион — страница 49 из 76

Мы постановляем, что с момента окончания срока мандата, сегодня ночью, в канун субботы, 6 ияра 5708 года, 15 мая 1948 года, и до образования выборных и регулярных государственных органов, в соответствии с конституцией, которая будет установлена избранным Учредительным Собранием не позднее 1 октября 1948 года, Народный Совет будет действовать как временный Государственный Совет, а его исполнительный орган — Народное правление — будет являться Временным правительством еврейского Государства, которое будет названо Израиль».

При этих словах, не сговариваясь, все вскочили и зааплодировали. Сорвавшимся от волнения голосом (такого с ним прежде никогда не случалось), Бен-Гурион продолжил чтение:


«Государство Израиль будет открыто для еврейской репатриации и собирания рассеянных; оно приложит старания к развитию страны на благо всех ее жителей; оно будет зиждиться на принципах свободы, справедливости и мира, в соответствии с предначертаниями еврейских пророков; осуществит полное гражданское и политическое равноправие всех своих граждан без различия религии, расы или пола; обеспечит свободу вероисповедания, совести, выбора языка, образования и культуры; будет охранять святые места всех религий и будет верно принципам Хартии ООН.

Государство Израиль будет готово сотрудничать со структурами и представителями ООН для осуществления резолюции Генеральной Ассамблеи от 29 ноября 1947 г. и примет шаги для экономического единства всей Эрец-Исраэль.

Мы призываем ООН протянуть руку помощи еврейскому народу в строительстве его государства и принять Государство Израиль в Содружество Наций».


Голда Меир не могла сдержать охватившее ее волнение и зарыдала в голос. Бен-Гурион вновь постучал молотком, призывая к спокойствию, и продолжил:


«Мы призываем — даже посреди кровавой агрессии, которая ведется против нас вот уже несколько месяцев — сынов арабского народа, проживающих в Государстве Израиль, сохранить мир, внести свою лепту в строительство Государства на основе полного гражданского равноправия и на основе соответствующего представительства во всех его структурах, временных и постоянных.

Мы протягиваем руку мира и добрососедства всем соседним государствам и их народам и призываем их к сотрудничеству и взаимопомощи с независимым еврейским народом в его стране. Государство Израиль готово внести свою лепту в общие усилия на благо прогресса всего Ближнего Востока.

Мы призываем еврейский народ во всех странах рассеяния сплотиться вокруг евреев Эрец-Исраэль в деле репатриации в страну и ее строительстве и поддержать Израиль в великой борьбе за осуществление стремления сотен поколений еврейского народа к избавлению.



Бен-Гурион подписывает

Декларацию независимости Израиля.

Справа — Моше Шарет


Полагаясь на Твердыню Израиля, мы скрепляем своими подписями наше свидетельство на этой Декларации на заседании Временного Государственного Совета, в городе Тель-Авив, сегодня, в канун Субботы, 5 ияра 5708 года, 14 мая 1948 года».

Чтение Декларации независимости заняло четверть часа. Затем Бен-Гурион прочел первые декреты нового государства. «Белая книга» объявлялась недействительной и отменялась, остальные распоряжения и законы мандатного правительства, во избежание законодательного вакуума, подтверждались и объявлялись временно действующими. Бен-Гурион первым подписал Декларацию независимости и предложил присутствующим на заседании двадцати пяти членам Народного совета (одиннадцать отсутствующих были блокированы в осажденном Иерусалиме, еще один находился в США) в алфавитном порядке подойти к председательскому столу и подписать Декларацию. Последнюю подпись поставил Шарет.

Палестинский филармонический оркестр сыграл «Ха-Тиква». Бен-Гурион, уже в ранге премьер-министра, в третий раз постучал по столу молотком, объявив: «Государство Израиль создано. Заседание окончено».

Свершилось событие, не имеющее прецедента в истории человечества. Многие древние народы, потеряв государственность, растворились среди поработителей, не сумев сохранить ни язык, ни культуру, ни какую-либо иную самобытную общность, позволяющую идентифицировать их среди других народов.

14 мая 1948 года еврейское государство Израиль с населением в 650 тысяч человек стало реальностью. Народ, существовавший еще до Великого потопа — какой народ из ныне здравствующих может так о себе сказать? — сохранивший общее происхождение, язык, религию и культуру, обрел свое государство. Множество людей приложили к этому руку — кто больше, кто меньше. Это и безымянные поселенцы первой и второй алии, сгинувшие в малярийных болотах Иудеи, и бойцы Еврейского легиона, захороненные в 1918 году на военном кладбище в Иерусалиме, и лидеры сионистов — Герцль, барон Ротшильд, Трумпельдор, Рутенберг, Жаботинский, Бегин, Вейцман, Шарет… имен множество. В этом списке имена тех, кто так и не увидел Иерусалима и умер в диаспоре, вопреки гонениям, сохранив веру отцов, — сто, двести, тысячу лет назад, — я вспоминаю маму, выпускницу литературного факультета еврейского сектора Одесского учительского института, последнего выпуска, 1937 года, и папу, никогда не снимавшего головного убора (теперь я знаю причину), — но сохранивших через семьдесят поколений изгнания законы отцов и мечту о Эрец-Исраэль.

Среди множества ключевых решений, принятых Бен-Гурионом и приведших к восстановлению суверенитета еврейского народа над Эрец-Исраэль, самым отважным, потребовавшим огромного политического мужества и физических моральных сил, стало провозглашение Государства Израиль. Он завершил труд многих и многих. Но теперь, когда наперекор усилиям Великобритании и арабских стран было создано еврейское государство, его шанс выжить зависел от способности 650 тысяч граждан Израиля, для которых Бен-Гурион стал одновременно главнокомандующим и главой государства, выстоять и победить пять враждебных регулярных армий, поддерживаемых многомиллионным арабским миром. Понимал ли он это? Понимал ли он, что судьба новорожденного государства и 650 тысяч его граждан, среди которых были его жена и трое детей, зависела от правильности принимаемых им решений? Да, понимал…

Каким бы напряженным ни был прошедший день, перед сном Бен-Гурион по привычке подвел в дневнике его итоги, вспоминая день, когда Генеральной Ассамблеей было принято решение о разделе: «В 4 часа провозглашена независимость. По всей стране радость и ликование, а я снова, как 29 ноября, чувствую себя погруженным в траур среди веселящихся людей».

Он чувствовал груз ответственности, взвалившейся на него, и, в отличие от юношей и девушек, танцующих на улицах в хороводах, был сдержан и обеспокоен. Он знал, каким напряженным будет для них следующий день, и последующий, и последующий — и те, кто радостно танцуют сегодня на улице, завтра, возможно, склонят свои головы, защищая знамя, украшенное шестиконечной звездой Давида. Но даже он, всматриваясь в завтрашний день и готовясь ко сну, не предполагал, что сомкнет глаза лишь на пару часов.

Первый премьер-министр Израиля. Война за независимость

15 мая. В час ночи Бен-Гурион был разбужен радостным сообщением, что США «де-факто» признали еврейское государство. И хотя Госдепартамент изначально занизил уровень дипломатических и межгосударственных отношений, — «де-факто» предполагает учреждение миссии, а не посольства — это была важная новость, первое официальное ПРИЗНАНИЕ еврейского государства, примеру которого должны были последовать страны, следующие в фарватере внешней политики Вашингтона.

Бен-Гурион попытался уснуть, но в половине пятого его вновь разбудили. На этот раз его помощник сообщил о настойчивой просьбе израильских представителей в США выступить с радиообращением к американскому народу. С учетом восьмичасовой разницы во времени — на Нью-Йорк уже опускалась ночь — нельзя было откладывать просьбу на более позднее время. С рассветом Бен-Гурион приехал на радиостанцию Хаганы. Когда он произнес первые слова, обращенные к американским радиослушателям, раздались взрывы — в прямом эфире они были слышны на другом континенте — египетские самолеты начали бомбить Тель-Авив, предвосхищая вторжение сухопутных войск. Для Израиля события развивались, как и в известной советской песне, родившейся в июне 1941-го, о трагическом и горестном дне начала Великой Отечественной войны: «Война началась на рассвете».

В этот же день Лига арабских государств выступила с заявлением, что «все арабские страны находятся в состоянии войны с евреями Палестины». «Это будет война на истребление, — науськивал арабов Генеральный секретарь ЛАГ Аззам Паха. — Это будет грандиозное избиение, о котором будут говорить так же, как говорят о вторжении монголов и о крестовых походах».

Под эту воинственную риторику, поддержанную ударами с воздуха, регулярные армии Египта, Трансиордании, Ирака, Сирии и Ливана атаковали крошечную территорию, выделенную еврейскому государству. Началась первая арабо-израильская война, самая кровопролитная из всех войн Израиля, — Война за независимость.

Через два дня боев, 17 мая 1948 года, Советский Союз «де-юре» признал Израиль и временное правительство, став первой страной, полностью и безоговорочно признавшей новое государство. В Израиле эта новость встречена с ликованием. Взоры надежды обращены к Советскому Союзу. На продолжающиеся аресты членов ЕАК, начавшиеся в январе, после убийства Михоэлса, многие не обращают внимания, не связывая их с грядущими изменениями во внутренней политике СССР.

По прошествии времени, когда улеглись бури шестидесятипятилетней давности, видно, что Великая Тройка преследовала на Ближнем Востоке собственные интересы и тянула его в разные стороны, как Рак, Лебедь и Щука: Англия почти открыто помогала арабам, Советский Союз поддерживал евреев, а Белый Дом, избрав политику «и вашим, и нашим», соблюдал нейтралитет.

Радость в Израиле в связи с дипломатическим признанием двумя великими державами