Другой депутат от МАПАМ, Меир Яари, назвал СССР «надеждой народов на национальную социалистическую свободу». Съезд партии пошел еще дальше и провозгласил себя «частью мирового социалистического лагеря, во главе которого стоит Советский Союз».
Но с МАПАМ Бен-Гурион все же пытался найти общий язык. «Любая коалиция, кроме МАКИ (коммунисты) и Херута», — заявил он, отказываясь заключать союз с коммунистами из-за их антисионистской идеологии и с Херутом, правыми сионистами. Еврейское государство, считал он, должно придерживаться социалистической идеологии. Но когда переговоры зашли в тупик, Бен-Гурион заявил, что не позволит «ультралевому меньшинству диктовать свою волю большинству», и заключил союз с мелкими партиями, готовыми поддержать правительство в обмен на несколько министерских портфелей, и с религиозными сионистами, отстаивавшими интересы религиозного сектора и не оспаривавшими гегемонию социалистов на власть. Восьмого марта Бен-Гурион представил Кнесету первое правительство Израиля. Голда Меир заняла в нем пост министра труда. На этом она завершила свою каденцию в Москве в качестве израильского посла. Напомним малоизвестный факт: первые заседания Кнесета в 1949 году велись на русском языке — это был единственный язык, которым одинаково хорошо владели все депутаты…
Бен-Гурион отмел попытки коммунистов и МАПАМ превратить Израиль в шестнадцатую советскую республику. Такое непослушание Сталин не мог простить. Советских евреев ожидало «дело врачей» и коллективное наказание, из-за смерти Сталина не случившееся, — депортация в Сибирь, по аналогии с наказанием, которому подверглись репрессированные народы, чеченцы, калмыки, ингуши… — список внушительный — а карой Израилю стал отказ в военно-политической поддержке и молчание в ответ на просьбы о продовольственной и финансовой помощи.
Битва за Иерусалим. Переезд Кнесета и правительства
Как и у каждого политического деятеля, у Бен-Гуриона были победы и поражения. Но одна из его самых больших побед, к тому же достигнутая «малой кровью», — международное признание суверенитета Израиля над Западным Иерусалимом. Одержана она была тогда, когда после формирования левоцентристского правительства Израиль лишился политической поддержки Советского Союза и остался в одиночестве на международной арене. Многих волновал тогда вопрос: способна ли крошечная, экономически слабая страна, оказавшись в изоляции, выстоять под международным давлением? Первый экзамен на прочность Бен-Гуриону пришлось сдавать в декабре 1949 года.
Согласно плану раздела Палестины, утвержденному в 1947 году Генеральной Ассамблеей ООН, Иерусалим планировалось интернационализировать. В ходе арабо-еврейской войны город был разделен надвое. Западный Иерусалим перешел под контроль Израиля. Восточный Иерусалим, включавший Старый город и религиозные святыни трех религий, оказался во владениях эмира Трансиордании. Тот решил узаконить приобретение. 13 декабря 1948 года, через восемь месяцев после заключения перемирия, парламент Трансиордании аннексировал оккупированные территории (Западный берег реки Иордан и Восточный Иерусалим) и переименовал Трансиорданию в королевство Иордания. Эмир пошел на повышение — стал именоваться королем. Великобритания закрыла на это глаза. «Международное сообщество» промолчало, не желая ссориться «по мелочам» ни с Лондоном, ни с нефтедобывающими странами[75].
Другое дело — Израиль. В крошечную страну, не обладающую экспортными энергоресурсами, грех камень не бросить. По инициативе Великобритании ООН начала давить на Израиль, чтобы заставить его покинуть Западный Иерусалим. Через год после аннексии Трансиорданией Восточного Иерусалима, в декабре 1949-го, вопрос об интернационализации города был внесен в повестку дня Генеральной Ассамблеи ООН.
5 декабря Шарет отправил Бен-Гуриону из Нью-Йорка тревожную телеграмму. Он прогнозировал, что большинством голосом Генеральная Ассамблея подтвердит прежнее решение об интернационализации города, и, чтобы не оказаться в международной изоляции, Израилю придется отказаться от суверенитета над Западным Иерусалимом.
Израиль был слишком слаб, чтобы без поддержки какой-либо великой державы, имеющей право вето в Совете Безопасности, в одиночку противостоять международному давлению, но в вопросе об Иерусалиме Бен-Гурион не намерен был отступать. Он предложил Шарету выдвинуть встречное предложение: в Иерусалиме сохраняется статус-кво, но Святые места, близкие сердцу трех авраамических религий, переходят под юрисдикцию ООН. Шарет ответил с грустным юмором, не допуская возможности каким-либо образом удержать Западный Иерусалим: «Это предложение получит только один голос, да и то наш собственный».
Бен-Гурион читал Тору, когда его секретарь зашел к нему, чтобы зачитать телеграмму министра иностранных дел. Не отвлекаясь от чтения, Бен-Гурион выслушал сообщение и невозмутимо ответил: «Но этот голос стоит многого».
Шарет оказался прав, предсказывая ооновское единодушие. 10 декабря Генеральная Ассамблея приняла резолюцию, подтверждающую решение двухлетней давности: переход Иерусалима и его окрестностей под международный контроль. Бен-Гуриона это не смутило — его неожиданным союзником без заключения каких-либо соглашений о партнерстве стала Иордания: ведь, согласно принятой резолюции, королю вежливо предлагалось ретироваться из Восточного Иерусалима. Бен-Гурион перешел в наступление.
На следующий день на заседании кабинета министров Бен-Гурион поставил вопрос о переносе столицы Израиля в Иерусалим. Представители религиозного блока встретили это предложение с воодушевлением, но министры-однопартийцы, опасаясь международной изоляции, его не поддержали. У Шарета не выдержали нервы. Протестуя против решения, как ему казалось, губительного для Израиля, он телеграфировал премьеру о своей отставке.
Бен-Гурион привык действовать стремительно, не считаясь ни с чьим мнением, и нередко демонстрировал замашки диктатора, если оказывался в меньшинстве. Так он пос тупил и на этот раз. Он не сообщил министрам о телеграмме Шарета, отклонил его заявление об отставке и обратился к Кнесету с речью, в которой заявил, что в Тель-Авиве правительство находилось временно, на период войны: «У еврейского государства нет и не будет другой столицы, кроме Вечного города Иерусалима. <…> Едва завершились бои, мы начали переводить правительство в Иерусалим. <… > Теперь ничто не мешает тому, чтобы и Кнесет перебрался в Иерусалим, в связи с чем мы просим вас принять соответствующее решение».
13 декабря Кнесет принял резолюцию о переезде в Иерусалим, вызвавшую на Израиль громы и молнии. Негодовали католические страны и Ватикан, но Бен-Гурион был непоколебим. Если уж он принял решение, то действовал напролом, не обращая внимания на летящие в него стрелы, вовсю используя не раз приносившую успех тактику свершившегося факта. На этот раз его расчет оказался верным. Католический мир бушевал и гневался несколько дней, пока грузовики перевозили в Иерусалим имущество Кнесета и правительства, а затем сбавил риторику — на Корейском полуострове надвигались события, грозящие перерасти в новую мировую войну. Через месяц, когда поутихла волна возмущений, 23 января 1950 года, Кнесет провозгласил Иерусалим столицей Израиля.
Через много лет Бен-Гурион так пояснил Бар-Зохару свое решение бросить вызов ООН: «Почему я решил, что это нам удастся? Прежде всего, я знал, что у нас есть союзник — Трансиордания. И если ИМ позволили остаться в Иерусалиме, то почему должны запретить НАМ? Трансиордания никому не позволила выставить ее из Иерусалима; следовательно, никто не сможет и нас заставить это сделать. <…> Я был твердо убежден, что все предостережения, которые делала ООН, не больше чем пустые слова».
Так невольно король Иордании помог Бен-Гуриону выиграть битву за Западный Иерусалим.
Общая позиция по Иерусалиму сблизила позиции Израиля и Иордании. В день, когда Кнесет принял решение о переносе столицы в Иерусалим и переезде туда правительственных и государственных учреждений, в Аммане состоялись секретные израильско-иорданские переговоры о заключении мирного соглашения и взаимном признании границ. Подписывая документ о намерениях, король Абдалла ибн Хусейн обмолвился: «Я не единственный хозяин в своем доме, и мне нужно на это получить согласие британского представителя в Иордании».
Согласие получено не было. Опасаясь вовлечения Израиля в орбиту советской внешней политики и преследуя собственные геополитические интересы на Ближнем Востоке, Англия воспрепятствовала проведению мирных переговоров и подписанию мирного соглашения. Англия — вот кто виновник того, что палестинский вопрос и поныне остается головной болью мирового сообщества! Сорванное соглашение о взаимном признании границ привело к длительному арабо-израильскому территориальному конфликту, которого бы не было, если бы стороны достигли договоренности в декабре 1949 года. Ближневосточный мир был как никогда близок!
В октябре 1950-го секретные переговоры с Иорданией возобновились. Но Лондон упрямо отказывался признать государство Израиль (это было сделано лишь 27 апреля 1950 года, когда дальнейшее упирательство уже граничило с глупостью) и препятствовал заключению соглашения. В доверительном разговоре со своими сотрудниками Бен-Гурион вынужден был признать, что мира не будет, пока этого не захочет Великобритания, и пояснил, что король полностью зависит от Лондона: «Арабский легион входит в состав британской армии, и Абдалла находится на содержании Англии».
Абдалле желание заключить мир стоило жизни. 20 июля 1951 года король Иордании был убит в Восточном Иерусалиме при выходе из мечети Эль-Акса фанатичным поклонником муфтия. Но действовал ли убийца в одиночку, как утверждало следствие, быстро закончившееся? Причастна ли Великобритания к убийству короля, склоняющегося к заключению мира с Израилем? Знала ли о готовящемся покушении британская разведка? Был ли убийца секретным агентом «Интеллидженс сервис»?