– Ужас! – искренне испугалась я. – А вдруг они во время представления разбегутся?
– А ведь и правда, – всполошился Андрей. – Нужно к Эльвире сходить, пусть ее соседушка новую порцию яда готовит.
– Ага, сходи, а заодно узнай, кому была продана первая порция, – поддержала его Мариша. – Это очень важно.
Мы никак не можем узнать. Может, сама Эльвира знает.
– Только осторожней, не нарвись на саму бородатую особу, – напутствовала я его.
– На кого? – удивился Андрей.
– На бородатую даму, – пояснили мы с Маришей. – Она в одном фургончике с Эльвирой живет.
– Так вы что же: думали, что Эльвира и бородатая дама – это две разные женщины? – рассмеялся Андрей.
– А что?..
– Так это Эльвира и есть, чтобы доход повысить, бороду налепляет и червонцы с простаков собирает.
– Да ты что?! – поразились мы. – Как же она умудряется?
– А что тут особенного? Палатка у нее на две половины разделена, когда клиенты идут к бородатой, Эльвира быстро проскальзывает за занавеску, накидывает другую одежду и нацепляет бороду. А иногда и наоборот бывает. Если бы не этот фокус, она бы концы с концами вообще не свела.
– А как же гражданка Саркисян Елена? – растерянно спросила я. – Мы думали, что так зовут даму с бородой.
– Ну вы даете, – снова заржал Андрей. – Елена – это настоящее имя Эльвиры. Никто ведь не выступает под своим настоящим именем. Например, Алина у нас по паспорту Романова, а на сцене Лебедева. Никита по паспорту Брянцев, а на сцене Цыганов.
– Ясно, – сказали мы, полностью раздавленные тем, какими дурами мы себя показали.
– Ну, я тогда пошел.
И Андрей исчез за дверью.
– И все-таки я чего-то не понимаю, – сказала я. – Когда мы сегодня шли к Андрею, то встретили ее у своей палатки, она с нами приветливо поздоровалась, а когда проходили мимо жилых фургончиков, то на крыльце сидела бородатая и лузгала семечки.
– Правда, – сказала Мариша. – Мы еще раз с ней поздоровались, но она только кивнула в ответ. Так высокомерно вскинула голову и сразу же поднялась и ушла.
– Такая шустрая!
– Навостришься, если целый день из одной половины палатки в другую шмыгаешь.
– Но все-таки, как она ухитрилась пробраться к себе, опередив нас? Если от ее палатки до жилых фургончиков только одна дорога, по которой шли мы. А если пробираться кругом, то там сплошные заросли. Не через шиповник же она скакала?
Мы с Маришей задумались, как это могло быть.
– А что, если вместо бородатой дамы… – начала я.
– Бежим! – скомандовала Мариша, не дожидаясь, пока я закончу.
Мы добрались до фургончика Эльвиры в рекордно Короткий срок и притаились под окнами – до нас долетели обрывки разговора.
– Не понимаю, Андрей, зачем тебе это нужно, – говорила Эльвира. – Я сегодня ужасно устала и прошу тебя, иди к себе.
– Эльвира, я полностью на твоей стороне. Меня от этих тараканов тоже с души воротило. Ты мне что, не доверяешь? Разве я хоть раз тебя подводил? Я же знаю, что ты хорошая баба и неспособна на дурное.
– Господи, – простонала Эльвира. – Как же ты мне надоел. Ростиславу я продала, его тоже тошнило от тараканов. Ты же знаешь, какой он брезгливый. И он все время боялся, что Васька как-нибудь за ними не уследит и они разбегутся. У них же фургончики стояли совсем рядом. Теперь ты уйдешь?
– Привет, Эльвира, – сказали мы с Маришей, заходя в фургончик. – Зачем же ты в милиции соврала, что отраву покупал у тебя Кеша?
– А вам какое дело, – зашипела Эльвира.
– Нам-то все равно, а вот милиции нет, и из-за тебя чуть невинного человека не схватили.
– Это Кешка-то невинный? – возмутилась Эльвира. – Да на нем клейма ставить негде. Думаешь, режиссер случайно предложил ему Алину пришить?
– Интересно, а откуда ты-то это знаешь? – спокойно спросила я. – Тебе случайно не Алина рассказала?
– Вовсе нет, я уже не помню кто, – пробормотала Эльвира, покосившись в сторону.
Там стоял большой платяной шкаф.
– Какой у тебя беспорядок, – сказала Мариша. – Хоть бы дверь шкафа прикрыла. Все же выпадет.
И прежде чем Эльвира успела пискнуть «Стой!» или как-то иначе воспрепятствовать Маришиной инициативе, как моя подруга уже надавила на створку шкафа, которая и в самом деле была закрыта неплотно.
– Не получается, – сказала Мариша. – Что-то мешает.
С этими словами она распахнула дверцу, и внутри шкафа мы все увидели скорчившуюся в виде буквы "X" женщину, лицо которой было прикрыто бородой. Видя, что ее разоблачили, женщина вскочила, с силой толкнула Маришу, которая от неожиданности не удержалась на ногах, и кинулась к дверям.
– Андрей! – предостерегающе крикнула я.
Но могла бы и не стараться, Андрей и без моего окрика знал, как поступить. Он схватил беглянку в охапку и оттащил от дверей.
– Ну-ка, милая, – спокойно сказал он, – посмотрим, кто тут прячется.
Сдернув бороду, он окаменел на месте.
– Алина! Это ты? Как…
– Как, как, – передразнила его девушка. – А куда мне было еще податься? Вот мы с Эльвирой и придумали этот маскарад. Никто не обратил бы внимания на меня в этом костюме, если бы эти особы не догадались каким-то образом, кто прячется под бородой.
– Надо было в фургончике сидеть, а не семечки на крыльце лузгать, – беззлобно посоветовала я ей.
– Андрей, ты ведь меня отпустишь? – жалобно прошептала Алина, обращая на парня полные мольбы глаза.
– Ни в коем случае, – сказал Андрей, и мы с Маришей облегченно вздохнули. – После твоей смерти у нас тут такое началось, что пора бы тебе уже воскреснуть и объяснить в милиции, зачем ты разыграла эту шутку.
– Андрей, мне нельзя в милицию, – заплакала Алина. – Они меня посадят в тюрьму. А что будет с моей бедной бабушкой? Старушка умрет от горя.
– Не умрет, ее Зорин поддержит, – возразила я.
– Все равно, я не хочу в тюрьму, – продолжала плакать Алина, но на Андрея ее слезы не произвели никакого впечатления.
Он вытащил упирающуюся девушку на улицу.
– Сядете в машину вместе с ней на заднее сиденье, – тихо сказал он нам. – Связывать ее я не могу, но и сбежать она не должна.
Первой села Мариша, потом Андрей втолкнул в машину Алину, потом я запечатала выход своим телом, и мы поехали в участок. Сказать, что лейтенант был счастлив, – это значит не сказать ничего. Он светился, словно стая светлячков, и совершенно по-идиотски смотрел на Алину, время от времени норовя ее потрогать (страшно ее этим раздражая), все хотел убедиться, что это не плод его воображения и не сон.
– Если ты не перестанешь меня трогать, то я вообще не скажу ни слова, – наконец не выдержала Алина.
Лейтенант поспешно отдернул руку и виновато улыбнулся.
– Просто я не верю в свою удачу, – сказал он.
– В чем же удача? – усмехнулась Алина. – Все, что я знала, я уже рассказала девчонкам. А больше я ничего не знаю. Ростислав не посвящал меня в разные тонкости.
– Но ты ведь поможешь нам его поймать? – вкрадчиво спросил лейтенант.
– Зачем? – пожала плечами Алина. – Пусть гуляет, он теперь не опасен. Все его подручные схвачены или убиты, он теперь уедет куда-нибудь, где тепло и море, и будет прокучивать денежки.
– Но разве ты не хочешь помочь следствию? – спросил у нее подполковник. – Уверяю, что это зачтется тебе на суде.
– Вот если бы суд вообще мне не грозил, я, так и быть, постаралась бы вспомнить одну вещь, с помощью которой можно схватить Ростислава. Только думать нужно быстро, еще несколько часов, а может быть, минут, и эта вещь станет совершенно бесполезной.
– Здесь условия диктуем мы, – жестко сказал Сергеенко.
– Подожди, – остановил его подполковник. – Девушка, вы понимаете, что за неимение" Ростислава оба убийства будут повешены на вас?
– Что за вздор? – воскликнула Алина. – Зачем мне убивать?
– Затем же, зачем и Ростиславу, – пояснил подполковник. – Чтобы они не выдали вас, когда их сцапают.
– Тогда уж мне нужно было бы начинать с Ростика, – сказала Алина. – Ведь на его даче нашли взрывчатку. И вообще у Ростислава кишка тонка кого-нибудь убить. Он жуткий маменькин сынок. Мать избаловала его до неприличия, вот парень и возомнил, что он пуп земли – все ему дозволено и все у него получится. Это других могут посадить в тюрьму, а он – выкрутится. Другие могут заболеть, а его все хвори обойдут стороной, потому что он один такой исключительный и замечательный. Но, чтобы убивать, да еще всаживая нож в теплую человеческую плоть.., тут нужно быть другим человеком.
– Ростислав убивал или нет, но он нам все равно необходим, – сказал подполковник. – Я не могу ручаться, что вас немедленно освободят, но перед всеми торжественно обещаю сделать так, чтобы в деле вы фигурировали как можно меньше и выглядели бы жертвой обстоятельств.
Представим дело так, что вы давно хотели выдать сообщников, но боялись. Уж к смерти Метлы и Никаловского вы действительно не причастны. Оформим явку с повинной и укажем в деле ваше искреннее желание помочь следствию.
– Обещаете? – спросила Алина.
– При всех клянусь, – торжественно сказал подполковник.
– Ну что ж, – сказала девушка. – Слушайте. У Ростислава есть захоронка, где он держит свои деньги. В банках у него лежит лишь малая толика, а основная часть спрятана в одном тайнике. В осторожности ему не откажешь. Дом записан на другого человека, машина тоже. Деньги не в банке, где его могут поджидать, а в укромном месте, о котором никто не знает.
– Если никто не знает, то какая нам от него польза? – не выдержал лейтенант.
– Никто, так думает Ростислав. А на деле все обстоит немножко по-другому. Видите ли, у меня есть скверная привычка подслушивать и подсматривать. И вот однажды ночью, когда мы получили деньги от очередного предприятия, эта привычка снова во мне зазудела. Ростислав вдруг перестал притворяться, что спит, вылез из постели и долго тряс меня за плечо. Я глаз не открыла и вообще сделала вид, что изрядно набралась и сплю как убитая. Тогда он спустился по лестнице, а я, разумеется, тихонько пошла за ним. Он вышел в сад, я – за ним. Ростислав нес в руках пакет, в котором е