Наутро он все же прорвался к Кире, сидел у ее койки, боясь пошевелиться, смотрел на обострившееся личико. Она не приходила в сознание. По уверению врача, пока и не должна была.
Овчинин вернулся в дом, выпил водки, поспал три часа. Он машинально работал, выполнял свои обязанности, но как выдавалась минутка, летел в больницу, ходил кругами вокруг палаты, дважды прорывался к Кире, сидел, смотрел.
На четвертый день она открыла глаза, увидела его, улыбнулась. Говорить еще не могла, не то состояние.
– Да успокойтесь вы наконец. Выживет ваша женщина, все будет в порядке, – уверял капитана эскулап.
В этот день он впервые испустил облегченный вздох. Переживем, все будет хорошо.
Он привел себя в порядок, побрился, связался с куратором группы полковником Богдановым и заявил:
– Валерий Павлович, вы, конечно, будете возмущаться, но у меня к вам есть серьезный разговор.
Глава 8
18 января 2017 года
Мухослав, Западная Украина
Касьян Гныш стоял на причале у речки Мухославки, угрюмо смотрел на мутные воды. В стародавние времена они были кристально чистыми, их можно было пить. А сейчас в городе работал химический завод. Его трясло, лихорадило, руководство не раз отражало рейдерские захваты. Продукция выпускалась сомнительного качества, но речку, текущую по живописной местности, завод своими стоками подкармливал качественно.
Впрочем, проблемы экологии волновали Касьяна в последнюю очередь. На повестке дня стояли куда более важные вопросы. Теперь он выполнял новое задание, носил, согласно документам, другое имя. Каждый его шаг пристально контролировался кураторами. Он называл этих людей семью няньками, хотя на данный момент их было трое: полковник Овчарук из засекреченного спецподразделения Министерства обороны, господин Стельмах, начальник службы безопасности некой ультраправой организации, и подполковник Уильям Килби, весьма въедливый человек, представитель частной военной компании, приближенной к структурам НАТО.
Всех этих прилипал Гныш считал временными фигурами. Ему необходимо было подняться, набрать вес. Для этого требовалось время. Его уважали, ценили, давали серьезные поручения.
Дул прохладный ветер, временами падал снег. Но Мухославка, петляющая между скалами Прикарпатья, в этот год не замерзала. Температурный фон был умеренный.
У неухоженного причала стояли лодочки. Какая-то пьяная компания пыталась завести моторный баркас. За спиной Касьяна шумел город Мухослав – небольшой, но весь какой-то нервный, суетливый.
Вздрогнул боковой карман, пришло сообщение на сотовый телефон. Можно не смотреть. Он и так знал, что это.
Касьян поправил стильную кожаную шапку. Он сегодня сам себя не узнавал. Не сказать что джентльмен, но вполне приличный господин, располагающий к диалогу. Элегантная куртка, отутюженные брюки, чисто выбрит. На носу сидели очки с небольшими диоптриями для придания убедительности облику.
– Ты не только боец, – поучал его куратор полковник Овчарук. – Тебе надо учиться хорошим манерам, уметь подать себя в обществе, иначе говоря, идеально сливаться с той средой, в которой ты работаешь.
Гныш не возражал. Он охотно воспринимал все новое. Даже костюм, который пришлось надеть под куртку.
Он обернулся и огляделся. Набережная в Мухославе была не ахти, но хоть такая. Деревянные причалы, бетонный парапет, разбитые лавочки. Под ногами тоже бетон, который давно пора заменить на плитку.
Ничего, скоро начнутся подвижки. Через неделю в соседнем Постычеве пройдут торжественные мероприятия по случаю чествования героев ОУН-УПА, самое важное из которых – открытие памятника бойцам Украинской повстанческой армии. На это давно разрекламированное мероприятие приглашены ветераны, нынешние борцы за независимость, простые патриоты.
Власти Мухослава не желали отставать от соседей и решили воздвигнуть аналогичный мемориал прямо вот здесь, на набережной. Заодно и порядок навести.
На парковке стояла лишь одна машина, его собственная. Обычный десятилетний «Опель», совершенно неприметный.
Когда раздался шум мотора, он изменился в лице. Оно разгладилось, стало приветливым, открытым. Касьян двинулся к парковке, посмотрел на часы: одиннадцать утра. Вторая договаривающаяся сторона не опоздала.
На парковку въехал черный внедорожник. Из него вышли двое крепких хлопцев с самыми дружелюбными минами. У них имелось оружие, вздувались подмышки. Пристальные взгляды ощупали Касьяна. Он поднял руки. Дескать, можете обыскать. Те обхлопали его, сдержанно кивнули.
На встречу Касьян прибыл один и без оружия. Хватит уже воевать, нужно договариваться.
Именно это он и сообщил человеку, сидевшему в машине, после того как показал ему документы.
Плотный мужчина в черном плаще скептически хмыкнул, взглядом оценил Касьяна, поколебался, протянул ему руку и сказал:
– Касьян Кушниренко. Не слышал о таком.
– Я из Днепропетровска, прибыл в качестве нового переговорщика от Национальной ассамблеи, – отрекомендовался Гныш. – Наслышан о вас, Евгений Борисович. Нельзя сказать, что я полностью разделяю ваши взгляды касательно автономии этнического меньшинства, за которую вы радеете. Но я и не обязан, верно? Мое дело – устроить мирные переговоры, на которых наше руководство придет к консенсусу. Я, как и господин Стельмах, приславший меня сюда, убежден в том, что хватит враждовать и тянуть одеяло на себя. Мы можем обо всем договориться без скандалов и крови. Взаимно пойдем на уступки, в итоге выиграем. У нас есть общий враг – государство-агрессор. Сепаратистские настроения в стране – вот общая проблема. Донбасс и Крым мы уже потеряли, теперь лишаемся союзников на Западе, но продолжаем цепляться за свои мелкие шкурные интересы. Поймите меня правильно, Евгений Борисович. Я упрекаю не только вас, но и собственное руководство, которое порой дальше носа не видит.
– Что вы предлагаете? – проворчал его собеседник, руководитель районной диаспоры русинов Евгений Ружан.
– Мы предлагаем поумерить ваши контрабандные аппетиты, Евгений Борисович. Мы же знаем про фуры с табаком, алкоголем, даже с оружием, которые ежедневно курсируют в Румынию и обратно, о ваших сложных отношениях с полицией, с нашими патриотическими движениями. Мы предлагаем договориться. Никаких угроз, никакого противостояния. Хватит. Мы современные люди, все проблемы решим переговорами. У нас есть механизмы, свои люди во власти. Надеюсь, вы понимаете, о чем я?..
Ружан размышлял. Касьян не давил на него.
Община русинов в районе была небольшой, но имела вес. Это этническое меньшинство держало контрабандные тропы, лезло в политику. На Подкарпатскую Русь оно уже не замахивалось, кричало о сохранении своей культуры, самобытности. Так уж исторически сложилось, что русины ориентировались на довольно тесные связи с Россией.
В 2007 году Закарпатский областной совет постановил считать их коренной национальностью в этой области. Конгресс украинских националистов потребовал отменить решение, что в итоге и было сделано. Теперь русины рассматривались как этническая группа украинцев, с чем сами они, разумеется, не соглашались. Но эти настырные ребята упорно проталкивали свою линию. Они идеально научились совмещать политику с нелегальным бизнесом.
– Намекаете, что настало время встретиться с вашим руководством? – спросил Ружан.
Он дураком не был. Подобные предложения поступали и раньше. Руководство общины их методично отклоняло. Но ситуация усложнялась, правоохранительные органы действовали все жестче. В их руководстве превалировали приверженцы крайне правых взглядов.
– Мы думаем, ситуация назрела, – сказал Касьян. – То, что произошло на днях в Гачевке, крайне возмутительно. Менты остановили фуру, в итоге два трупа и трое пострадавших. Потери как в зоне АТО. – Гныш поморщился. – Не пора ли приступать к строительству мирной жизни, Евгений Борисович?
– А если мы откажемся?
– Дело хозяйское. – Касьян пожал плечами. – Никаких угроз, давления. Поступайте, как знаете. Время рассудит, кто был прав. Завтра состоится круглый стол, так сказать. Будет руководство нашей организации, бизнес-группы «Захид» Степана Звитковского. Милости просим, Евгений Борисович, наши двери открыты. Имеется уникальная возможность раскурить трубку мира и принять эпохальные решения. Прибудете ли вы со своими помощниками – дело, в принципе, десятое. Встреча состоится при любой погоде. Не боитесь оказаться за бортом?
– Не могу ничего обещать, – хмуро проговорил Ружан. – На всякий случай скажите, где и когда.
– Загородное шоссе, двадцать четыре. Завтра в восемнадцать. Это коттедж господина Стельмаха, очень комфортный. Все будет неформально, по-дружески, но на высоком уровне, так сказать. Имеется бильярд, закрытое поле для гольфа. Приезжайте с женами и с детьми. Там всем найдется место. Насколько я знаю, супруга господина Стельмаха планирует быть. До встречи, Евгений Борисович. Решайте. – Касьян был сама учтивость и воспитанность.
Он пожал собеседнику руку, вышел из машины и направился к своему «Опелю», стекла которого основательно замел снежок. Внедорожник уехал первым. Касьян посмотрел на часы и удовлетворенно хмыкнул. Ему предстояли еще две встречи.
Около полудня он поставил машину на парковке в центре городка, перебежал дорогу и вошел в ресторан «Насолода», где была назначена вторая встреча. Заведение было оформлено в украинском стиле, и блюда здесь подавались соответствующие. В ранний час ресторан пустовал.
Касьян прошел в VIP-зал, отделенный от общего дубовыми дверьми. Там сидела миловидная женщина средних лет. Она пила кофе с молоком, с интересом, хотя и немного пренебрежительно, глянула на Гныша. Шевельнулись двое мужчин, один у стойки бара, другой у окна. Женщина сделала им знак. Все в порядке.
Касьян опять расточал учтивость. Да, мне, солдату, неведомо светское обхождение, но я стараюсь. Дама предложила ему присесть. Подбежал официант и тут же умчался исполнять заказ: тоже кофе, только черный.