— Ясно. И какая традиция правильная?
— Обе правильные. По крайней мере, обе следует принимать в расчет.
— И что же мне светит? — интересуюсь.
— Тебе-то как раз ничего особенного. Светит — тем, кто рядом с тобой окажется. Ты, собственно, и светишь… Иерофант, теоретически говоря, идеальный проводник тайных знаний. Выходит, если уж учиться всяким потусторонним глупостям, то лучше — у тебя.
— Очень хорошо, — ухмыляюсь. — Именно то, что нам с тобой сейчас нужно… А Отшельник — это к чему? Напомни. «Псих-одиночка», как в детстве говорили?
— И это тоже. Но не только. Там, на картинке, если помнишь, дедушка не с пустыми руками, а со светильником бродит. «Свет твой так ярок, что никто не увидит тебя». Вот что сказано про Аркан «Отшельник». Впечатляет?
— Вполне. Отлично сказано. Хорошо бы, если действительно про меня.
— А есть сомнения?
— Сомнения, — говорю, — всегда есть. Живучие твари… Что ж, во всяком случае, проверим, какой из меня «Иерофант». А «Отшельника» просто примем на веру — уж больно приятно.
В «Китайском летчике» Варя никогда прежде не была. Она, впрочем, как я понял, и сама та еще отшельница. Да и странная эта идея: ходить по клубам, когда работаешь и даже живешь в кафе.
Она, как я заметил, была приятно удивлена. Ожидала, небось, что мы сейчас в казино какое-нибудь пафосное потащимся, а в «Летчике» обстановка мало чем отличается от моей кухни. Разве что гораздо просторнее; ну и народу чуть побольше. Но нам, собственно, этого и надо: чтобы люди живые вокруг сновали. Ради них и приехали.
Заказываю жасминовый чай, моя спутница требует джин-тоник. Когда миловидная девушка с раскосыми, хоть и не вполне китайскими очами уходит, Варя толкает меня локтем в бок и возбужденно шепчет:
— Ну и кто нам тут подходит? Или никто? Или ты еще не понял? А как ты их отличаешь?..
— Не хипеши, — прошу. — Такие дела с наскока не делаются. И, потом, я хочу, чтобы ты сама попробовала. Интересно ведь… Тебе-то интересно?
— Н-н-ну, н-н-н-наверное, — запинается. — А как?
— Выбирай любого, кто понравится. Можешь приглядеться, вычислить, у кого морда самая печальная, или просто на чутье положись, как хочешь. Потом сосредоточь на этом человеке свое внимание — так, словно ты ему гадать собираешься. Если трудно, можешь колоду свою взять, карту вытянуть, чтобы все по-настоящему было. Как тебе удобнее. А когда сосредоточишься, попробуй проанализировать собственные ощущения. Если в какой-то момент почувствуешь, что тебя грусть-тоска одолела или просто жалко себя стало до слез, или еще какая-то дрянь, покажешь мне свою находку. Я проверю.
Умолкаю. Перевожу дух. Закуриваю.
— А потом? — взволнованно спрашивает Варя.
— Суп с котом, — огрызаюсь. — Давай, давай, не тяни резину. А то они сейчас по домам разбегаться начнут. Концерт-то уже закончился…
— Суп с котом, — она улыбается до ушей. — Надо же! Когда я была совсем маленькая, папа так часто говорил. А я ревела в три ручья. Кота было жалко.
— Не отвлекайся, — прошу. — Пожалуйста. Про папу, кота и суп поговорим потом, по дороге, ладно? А сейчас давай другими делами займемся. А то местные чудеса обидятся на невнимание и разбегутся по углам. Лови их потом…
Кивнула, насупилась, принялась сосредоточенно изучать публику. Я-то уже наметил для нее один чрезвычайно любопытный экземпляр и еще парочку, про запас, если этот вдруг засобирается домой. Но было бы здорово, если бы она сама справилась. Это не обязательно, но так лучше.
Я точно знаю.
Минут через десять Варя снова принялась пихать меня локтем.
— Как тебе нравится дядя у входа, в коричневом свитере? — шепчет. — Со мной какой-то ужас творится, когда я на него смотрю. Изжога и тоска. Зверская изжога, а уж тоска вообще нечеловеческая. И карта вытащилась — Девятка Мечей[7]. Соответствует.
Что ж, очень неплохо.
— Один из трех, — говорю. — Браво. Остановишься на нем или продолжишь? Или ты уже всех обследовала?
— Какое там! Двоих всего. Сначала вон ту девочку в зеленой кофточке, видишь? Приятная такая девочка оказалась…
— Как я понимаю, у нее здоровые зубы? — ухмыляюсь, разглядывая очаровательную пьяненькую барышню с хитрющим от природы лисьим личиком.
— Правильно понимаешь. И не только зубы. Все у нее очень хорошо, по-моему… А вторым был этот дяденька. И я сразу решила тебя спросить: угадала ли?
— Как видишь. Только ты не «угадала», а окунулась на миг в его настроение. Нырнула, попробовала на вкус и выплюнула, ибо гадость редкостная… Видишь, я же говорил: это очень просто.
— А… все остальное тоже так просто? — спрашивает настороженно.
— Еще проще, особенно пока я рядом. Сама увидишь. Ну как, будешь других искать?
— Я бы поискала, если не нужно торопиться. Ты был прав, ужасно интересно. И удивительно, что у меня получается! Я как-то иначе себе все это представляла. А тут — обычная концентрация внимания, и человек как на ладони. Странно.
— Поищи, — соглашаюсь. — Маленькая подсказка: не трать время на девушек. Сегодня в этом зале нет ни одной скорбящей девицы. И это хорошо.
— Почему?
— Ну, как — почему? — улыбаюсь. — Хорошо ведь, когда все девушки вокруг довольны жизнью. Редко так бывает.
Еще четверть часа я провожу в обществе остывающего жасминового чая. Варе не до меня. Вошла во вкус. Вот и славно.
— Дядечка вон в том углу. Лысый, в очках, — наконец говорит она. — Очень несчастный и злой на весь мир. Я даже карту тянуть не стала. И так проняло. Ведь правильно?
Еще бы не правильно. Можно поздравить нас обоих с полной и сокрушительной победой. Лысый «дядечка» и есть мой главный кандидат. Уникальный экземпляр. Не могу сказать, что иметь с ним дело — сплошное удовольствие, но впечатление ей предстоит получить мощное. От такого утренний приступ скептицизма не спасет, пожалуй. А нам того и надо.
— Очень хорошо, — улыбаюсь. — На этом поиски можно завершить. Приступим к делу.
— Ой, — тихонько вздыхает Варя. — Мамочки!
Впрочем, мордашка у нее при этом не столько испуганная, сколько довольная. Словно я ее ночью на чердак затащил и страшные сказки рассказывать собираюсь, пока не заорет в голос. А ей того и надо.
Стоянка VII
Знак — Близнецы.
Градусы — 17°08′35'' Близнецов — 0° Рака.
Названия европейские — Аддиват, Альдиарас, Альдиараче, Альдимиах, Аларзан.
Названия арабские — аз-Зираайнн — «Два Локтя».
Восходящие звезды — альфа и бета Близнецов, альфа и бета Пса Малого.
Магические действия — заговоры на вражду.
А я пропадаю. Совсем, можно сказать, пропала. Пропадом. Зато — с музыкой.
Музыка негромкая, невнятно-этническая. Живой концерт закончился еще до нашего прихода, а теперь тут крутят пластинки. Оно и хорошо: со сцены громко орали бы, небось. Со сцены всегда громко орут. Вон какие мощные тут усилители, не усидишь рядом, пожалуй. И поодаль тоже не особо усидишь, пока концерт…
А нам надо бы усидеть. У нас, потому что, выездная сессия школы чародейства и волшебства. Убиться веником.
Но мне не до смеха.
— Сосредоточь на человеке свое внимание, — говорит мой «классный руководитель». — Так, словно гадать собираешься. Можешь даже карту из колоды вытянуть, чтобы все по-настоящему было. Как тебе удобнее. Если почувствуешь, что тебя тоска одолела или еще какая-то дрянь, скажешь мне.
Бла-бла-бла и прочие ценные указания. Торопит меня. «Давай-давай», — говорит. Хорошо хоть не скандирует «Arbeiten macht frei». С него бы сталось, пожалуй.
Он что, не понимает? Мне же страшно. И пугает меня, как мы, взрослые люди, понимаем, вовсе не грядущий «мистический опыт», не чужая грусть-тоска.
Больше всего на свете я боюсь, что ни фига у меня не получится. Не почувствую ничего, не угадаю, не сдам экзамен. И выяснится, что мой премудрый наставник все же ошибся. С кем не бывает? Пригрел на груди бездарь, без особых чернокнижных талантов.
И что он со мною станет делать?
Ясно что. Скажет: «Не беда», — доставит в Бабушкино, устроит на ночлег на кухонной тахте. А поутру усадит в автомобиль, отвезет к Наталье. Причем по моей просьбе, не по собственной инициативе. Просто сделает вид, будто не заметил, с какой неохотой я ей звоню. Высадит меня на улице, напротив дома, не станет заезжать во двор — зачем вызнавать адрес, который никогда не понадобится? Но из вежливости спросит и даже запишет на какой-нибудь бумажке номер телефона, продиктует свой, попросит держать его в курсе, рассказывать, как дела с Маринкиным кафе. Лучезарно улыбнется, чмокнет меня в щеку и исчезнет навсегда.
А я так не хочу.
Влипла я с ним, это понятно. И исправить, кажется, уже ничего нельзя.
Ладно.
Силюсь выгнать из головы все эти дурацкие «Воронежские страдания» под внутреннюю гармонику, сосредоточиться, согласно инструкции, на ком-то другом. На любом постороннем человеке. Ясно, что ничего не получится, но надо постараться. Мало ли, действительно… А вдруг?
Для начала выбираю очаровательную барышню с лисьим личиком. Разглядываю ее исподтишка, любуюсь. Хорошенькая, беззаботная. Зеленая кофточка ей к лицу. Но мне от этого — решительно никакой мистической корысти.
Ладно, попробуем иначе. Представим, что лисичка попросила меня погадать. Вот прямо сейчас и попросила. Загадала желание и просит вытянуть для нее одну-единственную карту. Сбудется — не сбудется? Самый простой способ гадания, проще не бывает.
А вот мы сейчас поглядим…
Нашариваю в сумке колоду, тасую ее тихонько, под столом. Смотрю на барышню и диву даюсь: кажется, я моментально опьянела. То есть не я, а она. Но я это вполне явственно ощущаю. Мне, как и ей, вдруг стало весело. И, самое главное, все по фигу. Ну вот абсолютно все! Море по колено — ей, а не мне, но и мне тоже. За компанию.
Товарищ Максим дело говорил: карты действительно помогают мне сосредоточиться: привычка. А сосредоточившись, я