— Это ведь глухонемые, — сказал он. — Я лично понимаю, о чем они говорили. Она поясняла ему, что настало время идти за молоком, а парень ей отвечал, что у него ломит ноги и что скоро пойдет дождь.
Обалдевший от такого объяснения, Джемс посмотрел на небо. На него упало несколько дождевых капель; страшно недовольный этим обстоятельством, он пробормотал сквозь сжатые зубы:
— Так что, это оракул какой-то, этот парень?!
Потом немного подумав, он нагнулся к своему собеседнику и спросил:
— А они умеют читать?
Человек вынул трубку изо рта:
— Безусловно. Если вам надо у них что-нибудь спросить, напишите все это на бумаге.
И так как начался дождь, он встал и вошел в дом.
Джемс Арнакль снова поднялся на второй этаж и уже без всякого стука вошел к Миллерам. Женщина, не застегнув своего корсажа, устроилась на стуле и дремала. Ее грудь по-прежнему была обнажена, но Джемс уже не обращал на это никакого внимания. Мужчина сидел на том же месте, но он уже закрыл зонтик и отложил в сторону молоток. Он тоже казался сонным.
Джемс приблизился, к ним и поприветствовал их. Мужчина и женщина внезапно обнаружили его присутствие и уставились на него вопрошающим взглядом. Джемс дружески им улыбнулся, потом достал из кармана записную книжку и на чистой странице написал крупными буквами: «Знаете ли вы этих людей?»
Из другого кармана он достал фотографии мисс Пантер и мисс Мурки и вместе с листком бумаги протянул их мужчине. Глухонемой посмотрел на оба портрета, лицо его вдруг прояснилось. Он прочитал вопрос, заданный Джемсом, положил фотографии возле себя и протянул руку за бумагой и карандашом. Он быстро написал несколько слов внизу страницы, и Джемс, подойдя ближе, прочел через его плечо:
«Да, это кузины моей жены».
Заинтересованный, Джемс почесал себе затылок, потом потер нос и фыркнул. Взяв карандаш и бумагу у мужчины, он написал следующий вопрос: «Как их зовут?»
И сразу же получил ответ: «Эмили и Нора Мурки».
Джемс снова почесал себе затылок, потом, подумав несколько секунд, снова задал вопрос: «Какое у них родство?»
Глухонемой ответил одним словом: «Сестры».
Еще более потрясенный, Джемс взял карандаш и бумагу и исписал всю страницу интересовавшими его вопросами. Таким образом ему удалось узнать, что семья Миллеров не видела Эмили Мурки в течение уже нескольких лет, но что поддерживала с ней связь при помощи посланий довольно регулярно. А что касается Норы, то глухонемой утверждал, что она приезжала повидаться с ними как раз в прошлом месяце и что они получили от нее несколько писем. Они не знали, что она стала артисткой мюзик-холла под псевдонимом мисс Пантер.
Это были все сведения, которые Джемсу Арнаклю удалось получить. По всей видимости, глухонемой еще не знал, что обе женщины были мертвы. Посетитель поблагодарил их широкой улыбкой и удалился.
Дождь шел уже очень сильный. Не встретив больше человека с трубкой, Джемс побежал к своей машине, быстро вскочил в нее и уехал.
Было около семи часов вечера, когда Питер Ларм вернулся в агентство. Он невольно брезгливо поморщился, когда вошел в комнату Флосси, заполненную дымом. С сигаретой в зубах молодая женщина, казалось, мечтала. Ее тонкие пальцы любовно сжимали маленький стакан, наполовину налитый ее любимым портвейном. Увидев Питера, она приветливо улыбнулась, но он не заметил этого и строго спросил:
— Джемс еще не возвращался?
Она отрицательно покачала головой и снова загадочно улыбнулась.
— А Майк?
Флосси вынула сигарету изо рта и ответила:
— Тоже нет. Но они оба прекрасно знают, что должны быть здесь в семь часов.
В горле Питера запершило от этого невозможного табачного дыма и невыносимого запаха. Он кашлянул и проворчал:
— Как только они появятся, пошлите их сразу же ко мне и сами приходите.
Он вошел в свой кабинет, широко распахнул окно и упал в кресло с глубоким вздохом облегчения. Потом нащупал в своем кармане плиточку шоколада, достал ее, быстро развернул, сломал пополам и, положив кусочек в рот, сразу же достал сигарету и закурил.
Дело представлялось ему все более и более запутанным. Странное появление Гледис заинтриговало его. Безусловно, в этой игре был шанс, что она с ним неискренна, и, возможно, ее роль задумана так, чтобы как можно больше выведать у него о его планах, потому что она была заодно со Стефаном Дунсом, и в то же время предпринять самим все меры предосторожности и по возможности обезопасить себя.
Питер усмехнулся. Если темноволосая Гледис имела намерение обмануть его, то он ей не завидовал. Она тем самым навлекала на себя очень большие неприятности.
Так и сидел он со своими мыслями и сомнениями, как вдруг из комнаты Флосси послышался пронзительный голос Майка Сорела. Через десять секунд детектив агентства появился собственной персоной перед Питером, как всегда в растрепанном виде.
Майк Сорел был, бесспорно, весьма забавным человеком. Небольшого роста, коренастый, да к тому же природа наградила его слишком большой головой. На его круглом красном лице беспрестанно бегали широко расставленные глаза. Его тонкие губы прикрывали потемневшие от табака зубы. Манера одеваться также была необычной. На нем был светло-лиловый костюм и галстук, на котором нарисована голая женщина.
Майк Сорел не отличался особым умом, но был добросовестным и трудолюбивым сотрудником и четко выполнял псе распоряжения своего патрона. Вместе с Джемсом Арнаклем они составляли исключительную пару. Конечно, у него были и недостатки, и было их немало. Его нетерпимость по отношению к официальной полиции принесла немало неприятностей агентству. Кроме этого, он был очень неравнодушен к сексу, в любом его проявлении, и очень любил всякие шутки, подчас весьма рискованные.
Засунув большой палец за отворот пиджака, он направился прямо к Питеру, издали приветствуя его своим тонким голосом.
— Салют, патрон! Я провернул весьма хорошее дело…
Питер не выказал ни малейшего знака поощрения. Удалось ли Майку выполнить порученное дело или нет, но он, по его словам, всегда провертывал «хорошее дело». Немного сухо Питер произнес:
— Садись и подожди минуту. Когда придет Джемс, мы поговорим.
В этот момент дверь в коридоре с шумом хлопнула и раздался громкий голос Джемса Арнакля. Вслед за этим послышался смех Флосси и их приглушенные голоса.
Питер начал уже терять терпение, когда, наконец, дверь кабинета открылась, и, подталкиваемая Джемсом, который пристроился сзади нее, вошла Флосси с покрасневшим лицом.
— Это черт знает что такое, какие у этой девочки твердые ягодицы. Как камни! — с улыбкой проговорил Джемс.
Питер сделал вид, что не расслышал его слов, и кивком головы указал им на стулья. Флосси устроилась между двумя сотрудниками агентства и так одернула свою юбку, что невольно привлекла внимание к своим бедрам, потом небрежной рукой провела по затейливо украшенному лифу платья.
Не показывая вида, что он опять заметил ее маневр, Питер положил руки на стол и обратился к Майку.
— Ну, начнем пока с тебя, — сказал он. — Мы тебя слушаем.
Майк Сорел поправил свой необычный галстук, выпрямился на стуле и начал с пафосом:
— Вот так, шеф, я был в мюзик-холле. Я проник в помещение и узнал, что легавые орудовали там еще сегодня утром. Но что касается отпечатков пальцев, то тут ничего… Все было вычищено так, что не найти следов ни одного пятнышка. Я показал фотографию этой Мурки всем мышкам там. Но ни один человек ее не узнал.
Питер привстал и недовольно перебил его.
— Ничего в этом удивительного нет! Раз девица сама маскировалась во время работы, то это вполне естественно. Продолжай!
— Я немного расспросил о номере девушки. Никто ничего не знает, ни один присутствующий даже за кулисами ничего не понимал в ее фокусе. После каждого выстрела свет гас только на три секунды. Это совершенно точно зафиксировано. Ты говорил, что за это время она не могла бы поднять руки. По словам тамошних мышек, она заставляла приносить к краю сцены нечто похожее на кабину из дерева, в которой находилась ее костюмерша. Там она снимала, свои одежды, пока было темно на сцене. Но тем не менее во всем этом есть что-то неладное. Я в этом совершенно убежден.
Он снова поправил узел своего впечатляющего галстука, засунул оба больших пальца за отвороты пиджака и продолжал:
— Кажется, в первый раз мисс Пантер показывала свой номер в Нью-Йорке. До сего времени она большей частью работала в Калифорнии и во Флориде. По словам легавых, она имела там просто ошеломляющий успех.
Он принял вдруг игривый вид и заерзал на стуле.
— Мне, конечно, понятно это, — уточнил он. — Такая девочка, как она, и снимает во время представления все свои шмотки прямо на сцене… Это, конечно, должно нервировать зрителей.
Флосси бросила на него косой взгляд и немного одернула свою юбку на бедрах. Не вступая в разговор с Майком, Питер обратился к Джемсу, взгляд которого, казалось, не мог оторваться от ляжек секретарши.
— Ну, теперь твоя очередь. Ты что-нибудь узнал в Филадельфии?
Джемс с трудом оторвал свой взор от приятного для него зрелища и, прежде чем ответить, кашлянул в кулак.
— Я был в Филадельфии, патрон, — начал он. — Но, черт меня побери! И только для того, чтобы найти адрес, а ты говорил, что это очень важно. Наконец, мне удалось…
Мгновение помедлив, он продолжал уже более спокойно:
— …Но будет лучше, если я расскажу все по порядку. Это такое заброшенное местечко, которое вряд ли где встретишь. На крыльце этого дома, если его можно так назвать, я увидел одного типа, с весьма философским складом ума. Ты что-нибудь понимаешь, а? Вот так и я сначала ничего не понял и был в большом недоумении. Ладно… Я спросил его, живут ли здесь Миллеры, и он мне ответил: «Второй этаж, налево». Я влез туда, постучал, но никто не отозвался на мой стук. Ты, может, думаешь, что меня это остановило? Нет! Я толкнул Дверь и вошел. О, если бы ты мог видеть эту картину! Но лучше я расскажу все в деталях. Представь себе, сидит девица, вытащила свои коробки из-под молока наружу и давит на одну, как будто ей плохо. Одновременно она указывает на часы…