— Вы действительно Питер Ларм, я полагаю?
Дождь стучал в окно, и мои нервы были напряжены до предела.
— Здесь я задаю вопросы, — ответил я, глядя на кончик сигареты. — Что вы хотите?
Он наконец рассердился.
— Боже мой!.. — воскликнул он, покраснев. — Я не привык, чтобы со мной так обращались! Я — коммерсант, и, если бы я так обращался с моими клиентами, мне попросту пришлось бы закрыть свое дело.
Я ничего не ответил. Если он действительно нуждался во мне, то быстро успокоится сам.
Вскоре лицо его обрело обычный оттенок и он продолжил, скрестив руки:
— Я слышал о вас, мистер Ларм. Ваше агентство считается одним из лучших в Нью-Йорке, вот почему я пришел к вам… Это совсем не сложное дело. Даже простое дело.
Я сухо перебил его:
— Простые дела, было бы вам известно, меня совершенно не интересуют. У меня такое ощущение, что мы зря теряем время…
Он снова покраснел и нервно ответил:
— Простое… Это, конечно, как сказать. Я сейчас все объясню, и вы сами решите.
— Давно пора, — сказал я. — Уже время давно за полдень и я хочу есть.
Он и этот удар принял, не моргнув. Он был побежден.
— Дело идет об одном ожерелье, — сказал он. — Бриллиантовое ожерелье, которое я подарил своей жене двенадцать лет тому назад, в самом начале нашего супружества. Я заплатил за него четыре тысячи долларов, но на самом деле оно стоит шесть тысяч. Очень красивая вещь…
Он остановился и в первый раз прямо посмотрел на меня, видимо, для того, чтобы увидеть мою реакцию. Я оставался невозмутимым. Он продолжал:
— Но совсем недавно… Вы знаете каковы дела, иногда слишком много наличных денег… а иногда их не хватает. В конце концов так случилось, что мне понадобились наличные деньги. Я взял это ожерелье, чтобы попытаться занять под него необходимую сумму. Мне это было нужно только на несколько дней.
Он сделался пунцовым и быстро проговорил:
— После экспертизы выяснилось, что камни были заменены фальшивыми.
Я покачал головой и уверил его:
— Я отлично все понял. — Потом совершенно безразличным тоном спросил: — Само собой разумеется, ваша жена была согласна одолжить деньги под ожерелье?
Он сделался еще краснее, развел руками и ответил смущенно:
— Ведь разговор шел всего, лишь о нескольких днях… Моя жена надевает это ожерелье очень редко. Я взял его из несгораемого шкафа без предупреждения, так как считал, что ни к чему лишние огорчения… неприятности…
Я был голоден. Шквалы ветра и дождя заставляли дрожать стекла в окнах. Этот тип был мне глубоко антипатичен. Я цинично рассмеялся и сказал ему:
— Не совсем понимаю, почему вы пришли ко мне. Дело кажется просто детской забавой. Просто вашей жене тоже понадобились деньги в тот или иной момент, так вот она тоже воспользовалась таким случаем. Вы не первый, с кем это случается…
Его челюсти сжались, и бесцветные глаза во второй раз уставились на меня. Он казался очень рассерженным.
— Мэри вне всяких подозрений, — проговорил он. — Мы очень дружная пара… Я ведь никогда не скупился на ее карманные расходы. Я не могу себе представить, чтобы она могла сделать это.
Я снова рассмеялся.
— Я отлично это представляю, но не так плохо воспитан, чтобы говорить об этом, — насмешливо сказал я.
Вероятно, я переступил черту. Он быстро встал и направился к двери. Я понял тогда, что это клиент и что мое агентство может существовать только за счет клиентов. Я сразу же подтянулся и добродушным тоном позвал его:
— Не будем сердиться… Этот дождь вывел меня окончательно из равновесия, и я прошу извинения. Вернитесь, сядьте и давайте спокойно поговорим.
Некоторое время он колебался. Я обратил внимание на жирное пятно на его плаще в том месте, которым он садился в кресло… Я старался представить себе, на что он мог сесть. Он повернулся и снова уселся в кресло. Я окончательно успокоился, и мне даже удалось улыбнуться:
— Полагаю, что у вас есть подозрения? Я вас слушаю.
Он бросил на меня убийственный взгляд и продолжал с явно наигранным спокойствием:
— Колье находилось в несгораемом шкафу в загородном доме, которым мы владеем пополам с нашими друзьями. Этот дом находится на берегу океана, в Асбюри-парке, приблизительно в шестидесяти милях от Нью-Йорка…
Я кивнул головой, чтобы дать ему понять, что я знаю, где находится Асбюри-парк. Он продолжал:
— Наши друзья, совладельцы дома, это Дуличи. Виктор и Роза Дуличи. Мы проводим там все уик-энды. В течение недели дом охраняется старым садовником, абсолютно честным человеком, Гербертом Асландом.
Я удивился и поднял брови:
— Вы хотите сказать, что подозреваете ваших друзей?
Его блуждающий взгляд переместился к окну.
— Я их не подозреваю, но я много думал и пришел к заключению, что только Роза могла сделать, это. Это одна из тех женщин, которые всегда нуждаются в больших суммах денег… Возможности ее мужа ни в коей мере не удовлетворяют ее запросов. Моя жена очень ее любит и потакает всем ее фантазиям. Она знает, как открывается шкаф.
Я согласился с ним.
— Это, разумеется, основательная причина, чтобы подозревать ее. Но почему вы так доверяете садовнику?.. Если я правильно вас понял, он остается там совершенно один в течение пяти дней в неделю. Вы оставляете ему ключи от дома?
— Да, конечно. Он живет в небольшом домике. Но мы оставляем ему ключи… Он стар и живет почти как отшельник. Вот уже пять лет он состоит у нас на службе, и мне кажется, что я достаточно хорошо знаю его.
Я слышал, как Флосси топталась за дверью.
— Ожерелье было застраховано? — продолжил я, немного повысив голос.
— Нет, — ответил он. — Я никогда не имел ни малейшего повода для беспокойства на его счет, а страхование стоит так дорого.
Я посмотрел на часы: было половина первого. Мне все больше и больше хотелось есть.
— И что же вы хотите чтобы я сделал? — резко спросил я его и вдруг понял совершенно ясно, что у него есть свой определенный план. Скверная улыбка появилась на его лицемерной физиономии, и он ответил, по-прежнему глядя в окно:
— Сегодня у нас пятница. Моя жена и Роза Дулич отправились сегодня утром в Хобби-Хауз.
Я переспросил:
— Хобби-Хауз?
— Это наш дом, — пояснил, он. — По настоящему Виктор и я должны присоединиться к ним сегодня вечером. Каждую неделю мы проводим там субботу и воскресенье. Мы рыбачим или охотимся, судя по времени года. Я подумал, что вы могли бы приехать туда вместе со своей женой как приглашенные.
Я был холост, но не счел нужным сразу же сказать ему об этом. Я ждал, когда он раскроет все свои карты.
— Если вы согласитесь, — продолжал он, — я позвоню сегодня вечером моей жене, чтобы предупредить ее. Вы приедете с вашей женой. В час обеда я позвоню по телефону, чтобы предупредить, что мы с Виктором появимся там только завтра утром…
Наконец я стал ясно видеть его игру. Кое-что меня действительно заинтриговало, но у меня было вполне достаточно времени, чтобы выяснить это. Я сделал жест рукой, означающий, что он может продолжать.
— Роза, — сказал он, — принадлежит к породе легких женщин. А вы именно такой тип, который может ей понравиться. У нее будет свободное поле действия сегодня вечером. Вы поухаживаете за ней.
Он улыбнулся ханжеской улыбкой и сказал:
— Я не говорю, что вам сразу же удастся лечь с ней в постель, но вы можете совершенно легко условиться о свидании на будущей неделе.
Я со смехом вошел в его игру и спросил:
— В сущности, насколько я понял, вы хотите, чтобы я стал ее любовником, чтобы таким образом заставить ее признаться в краже ожерелья?
Он поднял свои невыразительные глаза к потолку и ответил:
— Вы отлично все поняли.
Я коротко присвистнул и заметил:
— Предполагаю, что вы уже знаете под каким предлогом вы меня представите там, в своем доме. Но должен вас предупредить сразу же, что я не женат.
Он должен был все же предусмотреть это. Он сделал невольное движение плечами и сказал, переводя взгляд к окну:
— Я вам завидую. Но вы ведь, безусловно, имеете маленькую подружку, которая может быть согласится сыграть игру…
Сухим тоном я перебил его:
— У меня нет никакой подружки.
Он посмотрел на меня как-то странно, и я понял, в чем он меня подозревает. Мне страшно захотелось смеяться.
Через несколько секунд он повернул голову и взглянул на дверь, отделяющую мой кабинет от комнаты Флосси:
— Ваша секретарша…
— Моя секретарша, к сожалению, не детектив. Ее работа заключается только в том, чтобы печатать на машинке и держать в порядке мои регистрационные карточки.
Но он определённо не хотел считать себя побежденным. Он посмотрел на меня поверх очков и сказал, почесывая себе нос:
— Но, может быть, ради хорошего вознаграждения…
Я сделал недоумевающий вид и дал ему некоторое время поговорить об этом.
— Надо подумать… Но прежде всего нам с вами необходимо достигнуть согласия. Подытожим… Вы хотите, чтобы я сегодня вечером отправился к вам с женщиной, которую я должен буду выдать за свою жену, не так ли? Но вы еще хотите, чтобы я ухаживал за Розой Дулич с намерением стать ее любовником. Одна вещь во всем этом очень смущает меня… Вы только что сказали мне, что позвоните туда в час обеда, чтобы предупредить, что ни вы, ни Виктор Дулич не сможете приехать, что вас в Нью-Йорке задерживают дела и вы приедете туда только на другой день утром. Можете ли вы быть уверены в том, что Виктор Дулич согласится на это?
Он вдруг рассмеялся. Это был безрадостный смех. Я тут же решил запросить с него двойную против нормы цену.
Он уставил свой лягушачий взгляд на мой диплом детектива, висящий на стене позади меня.
— Мы с Виктором отлично ладим. Он женат уже одиннадцать лет и получил уже все… удовольствия, которые только мог получить от своей жены. Он время от времени не пренебрегает… Короче говоря, если я уверю его, что сам устрою это дело, он без всякого усилия согласится провести со мной радостную ночь холостяка в одном из кабаре Нью-Йорка.