С ожерельем в кармане я вошел в «Тифани» через служебный вход. Харлан ждал меня. Я положил драгоценность на стол и попросил оценить стоимость этой вещи.
Харлан был исключительно приятный человек, и все в нем вызывало полнейшее доверие. Он сунул лупу в правый глаз и методически осмотрел все камни, один за другим.
Мне становилось не по себе. Если это ожерелье фальшивое, то он должен был остановиться на первом же камне. Наконец он осторожно положил колье на стол, вынул лупу из глаза и посмотрел на меня:
— Вы мой друг, и я предлагаю вам за него десять тысяч долларов.
Я засмеялся, но мой смех прозвучал довольно фальшиво.
— Вы шутите. Ведь это же подделка.
Харлан был человеком серьезным. Он принял обиженный вид и ответил:
— Я работаю в этой фирме уже пятнадцать лет, и моя репутация эксперта всем очень хорошо известна. Если я вам говорю, что это колье стоит десять тысяч долларов, вы можете совершенно не сомневаться в этом.
Меня бросило из жара в холод. С дрожью в ногах, я добрался до кресла и упал в него. Потом, совершенно не обращая внимания на испытующие взгляды Харлана, который уже несколько подозрительно смотрел на меня, я постарался разобраться в своих мыслях.
В сущности, ничто не указывало на то, что это колье было именно то, о котором говорил Роберт Лоувел. Я мог совершенно свободно завладеть ожерельем, принадлежащим лично Розе Дулич. Ничего себе положение! Я уже видел себя обвиненным в краже. Потом мой трезвый ум решил, что есть гораздо более простой способ убедиться в этом. Я встал и снял телефонную трубку. Прежде чем набрать номер, я объяснил Харлану:
— Я рассчитываю на вашу скромность… Меня нанял один клиент, чтобы я нашел его колье, которое, как он уверял, было фальшивым. Я сейчас позвоню ему и расспрошу детально про драгоценность, которую он поручил мне разыскать. Вы возьмете вторую трубку и выслушаете его показания, а потом скажете, соответствуют ли они этим камням, хорошо?
Харлан согласился не раздумывая. Я позвонил в Нью-Джерси и попросил соединись меня с Хобби-Хаузом. Через несколько минут к телефону подошел сам Роберт Лоувел. Я назвался и сказал ему, что он позабыл сделать описание этого проклятого ожерелья. Чтобы его найти, мне необходимо знать, на что оно похоже.
Лоувел немедленно пустился в подробное описание всех деталей. Харлан слушал с вниманием, поворачивая в руках колье.
Когда мой клиент закончил, я вопросительно посмотрел на Харлана. Кивком головы он дал мне понять, что этого описания вполне достаточно.
Я поблагодарил Лоувела и повесил трубку.
— Никаких сомнений. — Харлан был весьма категоричен. — Описание полностью совпадает.
Я стал насвистывать сквозь зубы, чтобы как-нибудь скрыть от Харлана свое замешательство. Потом взял колье и сунул его в карман. Харлана всего передернуло, как будто я только что, на его глазах, совершил какое-то преступление.
— Я вам дам футляр, — сказал он. — Вы не можете таскать в кармане такую дорогую вещь.
И он сделал мне подарок — великолепный футляр из черного сафьяна, и сам уложил ожерелье на белый атлас. Потом, вероятно, для того чтобы показать, что он не настолько глуп, как кажется, сказал с легкой улыбкой:
— Дело кажется мне совершенно ясным. Ваш клиент сказал вам, что это колье фальшивое, чтобы заставить вас работать ни за что.
Я кивнул головой.
— Это как раз то самое, что думал и я. Но можете мне поверить, что он его получит лишь тогда, когда даст и мне хороший куш.
Харлан проводил меня до двери и добавил, пожимая мне руку:
— Я ведь в курсе подобных операций. Другим мы бы предложили четверть его стоимости, но вам… — так что пользуйтесь случаем.
Я уже совсем собрался уходить, как мне в голову пришла одна мысль.
— Сейчас у нас суббота, — сказал я, — день, когда, все банки закрыты. Я собирался отнести эти камешки в свой сейф. Не смогли бы вы оказать мне услугу и подержать их у себя до понедельника?
Он согласился и выдал мне официальную расписку в получении-ценности.
Было уже три часа. Мой желудок просто вопил от голода. На другой стороне улицы я обнаружил кафе-автомат, зашел туда и съел сэндвичи с ветчиной и выпил стакан молока.
После того, как я немного перекусил, я почувствовал себя значительно лучше. Я сунул в рот кусочек шоколада и закурил сигарету, потом сел в машину и направился к Шестой авеню в надежде застать там своего приятеля-журналиста, работающего в крупном информационном агентстве.
На мое счастье, он оказался на месте. В свое время я оказал ему немало услуг, и он никогда не забывал об этом и не отказывался помочь мне. Я отдал ему объявление и объяснил что к чему. Он обещал поместить это в первых же выпусках главных газет. Потом он предложил мне сделать еще информацию-по радио. Там на ответственной работе был один из его приятелей, который занимался рубрикой «поиски в интересах семьи». Горячо поблагодарив, я согласился на его любезное предложение, покинул агентство и направился в Квинс.
Около половины пятого я остановил свою машину на Лакония-стрит. Это была тихая мирная улица, почти вся состоящая из частых домов, которые в большинстве своем были окружены зеленеющими садами.
На всякий случай я остановился за десять домов до номера 49, вышел из машины и продолжил свой путь пешком. Вскоре я заметил дом более массивный, чем все остальные. Старая резиденция того времени, когда Квинс был еще попросту деревушкой.
На воротах висела эмалированная дощечка, которая сообщала, что в этом доме расползается семейный пансионат.
Я не знал, по собственному ли желанию или по необходимости, Полли Асланд устроилась здесь. Но при всех обстоятельствах здесь ей должно было быть лучше, чем в маленькой комнатенке Манхэттена.
Я попытался открыть ворота, но они не поддавались моим усилиям. Тогда я нажал пальцами на медную пуговку звонка и стал ждать. Раздался какой-то щелчок, и ворота открылись.
Кусочек парка, который тянулся между дорогой и домом, был очень запущен, но мне это очень нравилось. Я уже подходил к входной двери дома, когда ее тяжелая створка отворилась. На пороге показалась опрятно одетая седая дама, которая внимательно осмотрела меня, щурясь сквозь очки. Она выглядела не очень респектабельно, и я стал сомневаться в выборе Полли.
— Мое имя Питер Ларм, — представился я. — Я руковожу конторой, которая занимается поисками наследников. В настоящий момент ищу девушку по имени Полли Асланд. По моим сведениям, она живет у вас.
Магическое слово «наследство» произвело то самое впечатление, которое я и ожидал. Она предложила мне войти в вестибюль, и по ковровой дорожке я проследовал за ней в нечто вроде кабинета, содержащегося в стерильной чистоте. Я неуверенно уселся в предложенное кресло, она же устроилась в плетеном кресле с высокой спинкой, стоящем, у окна. Она довольно долго и внимательно смотрела на меня и, наконец, соблаговолила ответить:
— У меня, действительно, живет пансионерка, которую зовут Полли Асланд, но сейчас ее здесь нет. Она уехала восемь дней тому назад в отпуск к своему отцу в Нью-Джерси. Если это вас так уж интересует, я могу поискать его адрес…
Последние слова дали мне понять, что я смогу вытянуть из нее все, что только захочу. По всей вероятности, она сразу могла сказать, что Полли Асланд просила всю корреспонденцию на ее имя отправлять в Хобби-Хауз, но она, видимо, рассчитывала получить несколько долларов за это. Те доллары, которые я собирался ей дать, должны были пойти совершенно на иную вещь. Я начал с того, что разочаровал ее.
— Я знаю, — сказал я, — речь идет о доме неподалеку от Бетела, который называется Хобби-Хауз.
Она даже не попыталась скрыть своего разочарования и, поджав губы, с сожалением проговорила:
— Мне кажется, что это действительно там. Но почему же вы пришли сюда?
Я ответил ей с улыбкой:
— Я видел отца Полли и после того, как поговорил с ним, не счел нужным вводить его в курс дела. Это он дал мне ваш адрес.
— Уж не хотите ли вы сказать, что ее там не было? — удивилась она.
Я преспокойно солгал:
— Отец не видел ее по крайней мере месяца два.
Она вдруг икнула и на лице ее выразилось сильное удивление. Потом она покачала головой с таким видом, который вероятно обозначал, что ничему не следует удивляться в этом мире, особенно с молодыми современными девушками.
— Может, вы смогли бы сообщить мне адрес ее работы? — осторожно спросил я.
Она ответила не задумываясь.
— Мне об этом ничего не известно. Скромность — основное правило моего пансиона, и я никогда не вмешиваюсь в дела моих жильцов. Единственная вещь, которую я от своих постояльцев требую, чтобы ни один мужчина никогда не переступал порога этого дома.
Я бросил на нее сочувственны взгляд и проговорил самым приятным голосом:
— Это совершенно естественно и говорит только в вашу пользу. Мужчина в комнате молодой девушки не сулит ничего хорошего.
Может быть, она была не так уж глупа. По тому взгляду, который она вдруг совершенно неожиданно метнула на меня, я понял, что не следует слишком усердствовать в такого рода шутках. Я быстро продолжал:
— Я располагаю определенный кредитами для моих более успешных поисков.
Я сделал некоторую паузу, чтобы убедиться в том интересе, который, как мне покаялось, появился у нее в глазах.
— Если вы сможете сообщить мне интересующие меня сведения, я имею возможность вас отблагодарить. Ведь всякие усилия заслуживают платы.
Она приняла равнодушный вид, и улыбнулась почти огорченно. Но это была лишь маскировка, Я продолжал:
— Может быть, вы разрешите мне осмотреть ее комнату, конечно, под вашим наблюдением. Мы, возможно, сможем…
Она перебила меня, отвернув голову к окну.
— То, о чем вы меня просите, сэр, идет совершенно вразрез с моими принципами.
Этот тип добрых женщин всегда приводил меня в ярость. То, на что достаточно было потратить всего лишь две минуты, не больше, с ними занимало часы. И все только для того, чтобы разбить их принципы, которых на самом деле и не существовало Я продолжал совершенно безразличным тоном: