— Я думал, что за такую услугу можно было бы заплатить пятьдесят долларов.
Я видел, как она задрожала и долгое время оставалась совершенно безмолвной, без сомнения, размышляя о том, что она сможет сделать на эти пятьдесят долларов. Я решил прийти к ней на помощь.
— Само собой разумеется, если ваши принципы запрещают вам брать деньги за подобного рода услуги, никто не помешает вам потом употребить их на благотворительные цели и дела, которыми вы, без сомнения, занимаетесь.
Я был очень горд собой. Этот тип женщин был мне хорошо известен.
Она вдруг вскочила с кресла и радостно устремилась по дорожке, которую ей я указал.
— Это же замечательная идея, — сказала она. — И потом вы мне очень симпатичны… И в сущности, я ведь тем самым окажу услугу и мисс Асланд.
Я тоже хотел встать, но удержался. Не нужно форсировать события. Она прошла по комнате, сняла висевший около двери на стене ключ и пригласила меня следовать за ней.
Комната, занимаемая Полли, находилась в первом этаже. Фаянсовый умывальник висел в углу около окна. Довольно узкая кровать, шкаф-вешалка и ночной столик составляли всю обстановку. Стены, оклеенные обоями, были увешаны фотографиями артистов.
Она прошла прямо к столу, потом резко повернулась и, внимательно всматриваясь в меня, спросила:
— Если я правильно вас поняла, вы более или менее уверены, что мисс Асланд вроде бы исчезла…
Если это могло доставить ей удовольствие, я не видел причины лишать ее этого. Я сделал печальное лицо и признался.
— Именно это я и думаю. Она покинула вас уже…
— Восемь дней, — уверила она меня.
— И вы утверждаете, что она собиралась ехать к своему отцу в Нью-Джерси. Но отец не видел ее уже два месяца. Есть все основания для того, чтобы забеспокоиться…
Она немного отошла от стола и положила на него свою сухую руку.
— Я полагаю, что она держала свои бумаги в ящике этого стола.
Я приблизился. Разумеется, ящик был заперт на ключ. Я доверительно улыбнулся женщине и воспользовавшись ножом для разрезания бумаги, лезвие которого показалось мне достаточно острым, стал действовать им. Через десять секунд ящик был открыт.
Она нервно рассмеялась:
— Из вас вышел бы совсем неплохой взломщик.
Я не счел нужным ответить на это замечание и стал просматривать содержимое ящика.
Вскоре я нашел единственную вещь, которая могла бы меня заинтересовать: оплаченные билеты, на которых значился штамп: «Терпсихора», Пятидесятая улица, дом 154. Я также обнаружил листок, с объявлением, из которого я узнал, что «Терпсихора» была залом, где проводились курсы танцев исключительно для мужчин. Я не совсем понял, что могла означать такая аннотация. Но было совершенно бесполезно понимать это буквально. «Терпсихора» могла означать вообще все что угодно, даже меблированные комнаты.
Я записал адрес, положил все на место, чисто профессионально запер ящик стола, потом объяснил этой доброй женщине, что теперь я знаю вполне достаточно и что мы можем спуститься вниз.
В вестибюле я отдал ей обещанные пятьдесят долларов, прибавив, что, возможно, нам еще придется увидеться, так как, может быть, я и не смогу получить никаких сведений на курсах танцев, где, видимо, работала мисс Асланд. Потом мы распрощались.
Добравшись до своей машины, я решил доехать до фабрики Виктора Дулича.
Однако фабрика, как я и мог предположить, была закрыта до понедельника. Я медленно проехал мимо нее в направлении Манхэттена.
Было семь часов, и уже темнело, когда я доехал до угла Тридцать пятой улицы и Седьмой авеню. Как и во все субботние дни, движение на улицах было малоинтенсивным и я совершенно свободно нашел место для стоянки машины.
Одна машина на этой стоянке привлекла мое внимание. Я остановился и подошел к ней поближе. Один только взгляд сразу же убедил меня в правильности моего предположения. То была машина моего клиента Роберта Лоувела.
Я снова сел за руль, отъехал метров на двести и там поставил свою машину.
Потом быстро вернулся к машине Лоувела. Мне показалось очень странным, что Роберт Лоувел почувствовал желание и необходимость приехать в Нью-Йорк повидаться со своей любовницей через несколько часов после смерти жены. Осторожность должна была заставить меня удалиться, но я остался, чтобы довести дело до конца.
То был Роберт Лоувел, который платил мне, и меня не должна была интересовать его личная жизнь. Но, к несчастью, я считал, что я единственный человек, который знает точно, что Мэри Лоувел не покончила с собой, а была убита. И жгучее любопытство заглушало во мне голос благоразумия.
Я проник в холл дома, возле которого стояла его машина, и посмотрел на список жильцов. Кора Вилнер занимала квартиру 62В, на шестом этаже.
Сам не зная еще, что буду делать дальше, я бросился по лестнице, чтобы не встретить своего клиента, который, безусловно, пользовался лифтом.
На шестом этаже я быстро сориентировался и с осторожностью пошел по коридору, который должен был привести меня к апартаментам Коры Вилнер.
Звук голосов за дверью заставил меня замереть на месте. Я не мог позволить себе роскошь быть застигнутым здесь Лоувелом. Я уже был готов позорно отступить, но тут вдруг увидел лазейку.
Как раз напротив квартиры Коры Вилнер находилась ниша, в которую уборщики обычно прячут свои швабры и прочий инвентарь. Во всяком случае, я рискнул и толкнул дверцу. Она открылась совершенно свободно, и я проскользнул внутрь.
И вовремя. Дверь напротив открылась. Прячась в нише, я оставил небольшое отверстие, достаточное для того, чтобы видеть все, что будет происходить в коридоре. Я увидел, что на пороге квартиры появился Роберт Лоувел, одетый так же, как и утром… Я слышал, как он пробормотал:
— Не забудь же! Два коротких и один длинный. Никому другому не открывай ни под каким видом.
Он удалился, и дверь квартиры захлопнулась.
Через минуту я покинул свой пост, спустился по лестнице и, рискуя встретиться с Лоувелом, все же выглянул на улицу. Машины Лоувела не было. По-видимому, мой клиент отправился к себе домой. Я вернулся в машину и позвонил в бар, в котором мой первый помощник Джемс Арнакл по субботам принимал свой аперитив.
Он и на сей раз был там. Я дал ему необходимые разъяснения и попросил побыстрее приехать к дому 437 на Шестой авеню с тем, чтобы последить за моим клиентом по меньшей мере в течение часа. Он было запротестовал, но потом согласился. Успокоенный, я вышел из машины и вернулся обратно.
На этот раз я воспользовался лифтом. Дойдя до двери квартиры 62В, я нажал на кнопку звонка согласно намеченному Лоувелом коду.
Дверь стремительно распахнулась. Беспокойный голос спросил:
— Ты что-нибудь забыл…
Я увидел кроткое лицо, на котором отразился ужас. Ударом плеча я очистил дорогу и вошел в переднюю, погруженную в темноту.
Женщина попыталась проникнуть в освещенную комнату, вероятно, в надежде позвонить по телефону или позвать на помощь из окна, но я поймал ее за руку.
— Ничего не бойтесь, — поспешил я успокоить ее. — Я из полиции.
Мы вошли в современную, хорошо убранную гостиную. Убранство ее должно было стоить моему клиенту совсем немалое количество долларов. Я осмотрел обстановку и перевел взгляд на женщину, которую все еще держал за руку.
Одетая в синий шелковый халатик, она выглядела довольно вульгарно: пышная грудь, широкие бедра, но вместе с тем приятное, с добрым выражением лицо молочно-белого цвета. У нее были красивые волосы, уложенные на затылке.
Я понимал, чем она могла нравиться Лоувелу, но мне казалось довольно странным, как она могла согласиться на связь с подобным типом.
Я выпустил ее руку, вынул лицензию частного детектива и быстро протянул ее так, чтобы она оказалась перед ее глазами. Таким образом она не могла прочитать ее, да к тому же она была сильно напугана. Безусловно, женщина приняла меня за официального полицейского, и я продолжал в таком же тоне, как бы это делал полицейский:
— Не делайте такого трагического лица, мисс Вилнер.
Она нашла в себе силы, чтобы поправить меня:
— Миссис Вилнер.
Я приятно улыбнулся ей и пригласил садиться, как будто был у себя дома. Подождав, пока она села, я тоже опустился в кресло из зеленого с белым атласа и тут же устремился в атаку, не давая ей возможности собраться с мыслями.
— Очень многое неясно в так называемом самоубийстве миссис Лоувел. Некоторые признаки дают возможность предположить, что совершено преступление…
Я смотрел на нее. Она совсем позеленела и дрожала всем телом. Странное чувство жалости охватило меня. Но тут заговорило мое любопытство. Она казалась довольно простой, и у меня создалось впечатление, что я легко смогу узнать у нее все, что мне нужно. Я продолжал серьезным тоном:
— Мое посещение, кажется, вас очень испугало… Думаю, что Роберт Лоувел еще не знает того, что дело рассматривается уже совершенно под другим углом зрения. Он вас, безусловно, уведомил, что его жена покончила с собой…
Не в силах говорить, она утвердительно кивнула головой. Я продолжал, делая вид, что меня что-то очень беспокоит:
— Полиция, вне всякого сомнения, заинтересуется вашей ролью в этом деле. Расскажите мне, где вы были прошлой ночью?
В ее голубых глазах появилось выражение ужаса. Конечно, нельзя было обращать внимания на ее страхи и эмоции. То был просто страх малообразованного и не очень умного человека, который с детства, привык бояться всего, что имеет отношение к полиции. Она долго ломала себе руки, потом проглотила слюну и наконец выдавила:
— Я ведь совершенно в стороне от всего этого. Это просто ужасно… Это совершенно ужасно!
Она покачала головой, слезы дрожали на ее ресницах. Я настаивал безжалостным тоном:
— Я вам задал очень важный вопрос, миссис Вилнер. Если вы не сможете мне ответить сейчас, я буду вынужден отвезти вас в свою контору.
Она вздрогнула от ужаса и протянула ко мне белые руки.
— Нет! Прошу вас… Я отвечу на все ваши, вопросы. Мне совершенно нечего скрывать. Я была неосторожна… Больше ничего.