Я нарочно сделал, паузу. Он впился взглядом в мои губы. Я же продолжал, глядя в окно:
— Вчера утром, после этого ужасного открытия, которое мы сделали, мне не пришлось рассказать вам одну интересную историю. Но теперь я могу сказать, что я все же стал любовником Розы Дулич в ночь с пятницы на субботу. Около половины четвертого ночи, чтобы быть точным.
Он невольно вздрогнул и сложил руки на коленях. Я продолжал:
— Около трех часов я услышал шум в вашем кабинете, который находился под той комнатой, которую отвели мне с моей секретаршей. Я спустился, чтобы посмотреть, что там такое происходит… Роза Дулич, видимо, тоже услышала этот шум, и мы с ней встретились в вашем кабинете. Я настаиваю на том, что она пришла после меня… Мы были на зеленом диване, когда позади меня открылась дверь… Ваша жена увидела нас, свет ведь был включен, и немедленно ушла, хлопнув дверью, произнеся только: «О! Простите!», глухим голосом.
Лоувел быстро закрыл глаза. И вдруг коварным тоном спросил:
— Вы видели ее или были повернуты спиной, к двери… Конечно, это вполне отвечает положению, которое вы должны были принять… Откуда же вы знаете, что это была моя жена?
— Роза узнала ее. И, кроме того, за исключением моей секретарши, которая в это время спала, это была единственная женщина, которая могла так свободно ходить по дому. Если позволите, я продолжу… После такою неприятного инцидента мы покинули ваш кабинет и прошли в комнату Розы. Если вы хотите все знать, то я там был до вашего приезда, и это звук клаксона заставил меня выскочить из кровати Розы. Должен вам сказать, что мы не сомкнули глаз всю ночь.
Он отлично все-понял.
— В сущности, — спокойно сказал он, — вы для Розы непоколебимое алиби.
— Это как раз и есть то, о чем я и хотел вас предупредить.
Я внимательно рассматривал его. Было совершение ясно, что несмотря на неудачу он, безусловно, что-то затевал. Мне не пришлось долго ждать. Он начал говорить, устремив взгляд на кончики своих ботинок:
— В этой истории, мистер Ларм, я ваш клиент, а вы находитесь на моей службе. Я вам заплатил за это… Было бы ненормальным и несправедливым, и вы должны признать это, если бы ваша активность в этом деле повернулась против меня.
Он остановился, колеблясь. Я уже хорошо понял, к чему он клонит, но это был для него трудный разговор. И тем не менее он все же решился:
— Я не прошу вас обвинять Розу Дулич, но если вы, в случае необходимости, подтвердите ее алиби, то я сразу же окажусь в обвиняемых… А как вы расцениваете потерю памяти…
Мне бы надо было рассердиться, но я сдержался.
Он смотрел на меня несколько секунд, потом покачал головой с какой-то жалостью и просто проговорил:
— Две тысячи долларов.
Я судорожно проглотил слюну. Я не святой, и две тысячи долларов дают пищу для размышления… В конце концов, ведь еще неизвестно, утвердится ли полиция в мнении, что это не самоубийство. Беспокойство моего клиента появилось ведь только после моего посещения Коры Вилнер. Чем же я рисковал? Очень малым. Вероятнее всего, мне и не понадобится подтверждать алиби Розы Дулич. Значит, я совершенно свободно могу принять эти две тысячи долларов. Если я все же буду вынужден сказать правду, мне в таком случае придется лишь вернуть ему эти деньги.
Две тысячи долларов, заработанные так легко, это стоило принять! Я посмотрел на часы и решил сделать вид, что раздумываю. Не нужно, чтобы у него создалось впечатление, что он мог бы купить меня и за меньшую сумму. Я встал с озабоченным видом и стал ходить взад и вперед по кабинету. Потом, щелкнув пальцами, чтобы продемонстрировать свое нервное состояние, я остановился позади него и положил руку ему на плечо. Он подскочил, как будто я дотронулся до него раскаленным железом. Я проговорил важным тоном:
— Прежде чем согласиться, мистер Лоувел, я хочу задать вам один вопрос… И я прошу вас ответить мне на него с полнейшей откровенностью… Кто просил вас вызвать меня по телефону из моей квартиры сегодня ночью?
Он сразу же встал и повернулся ко мне. Вид у него был недоумевающий.
— Прошлой ночью?.. Да я даже и не знаю, где вы живете!
Голос его звучал совершенно искренне, и я понял, что он говорит правду. Я с задумчивым видом дошел до письменного стола, потом повернулся к нему и заявил:
— Я принимаю ваше предложение, но только для того, чтобы доставить вам удовольствие.
Он облегченно вздохнул, но все еще держал в карманах руки, сжатые в кулаки. Я сказал, потирая указательный палец о большой:
— Плата вперед, как обычно.
У него был совершенно несчастный вид. Потом он с трудом достал из бумажника чековую книжку и выписал мне чек на две тысячи долларов.
Я небрежным жестом взял из его руки чек, проветрил правильность проставленной суммы и проговорил с наигранной веселостью:
— Ну что ж! Все отлично, мистер Доувел. Мы встретимся с вами завтра в десять часов во время судебного следствия. Можете на меня рассчитывать.
Он повернулся к двери и произнес:
— Я сегодня поеду туда вместе с сыном, чтобы он мог проститься с ней до официальной части. Мы проведем ночь у тела его матери…
Я позвал Джемса, чтобы он проводил его до входной двери, и снова уселся в кресло за письменным столом.
Глава 9
Было еще темно, хотя часы показывали половину восьмого утра. Желтый туман, пощипывающий горло, расстилался над Нью-Йорком. Я остановил свою машину на углу Седьмой авеню и Тридцать пятой улицы и направился к зданию, в котором жила Кора Вилнер. Джемс и Майк уехали в Ветел на машине агентства, с ними была и Флосси, так что с этой стороны я был спокоен.
Парадная дверь оказалась закрытой. Несколько минут я тщетно давил кнопку звонка квартиры Коры Вилнер. Потом на всякий случай нажал на другую кнопку и дверь со щелканием отворилась. Я сел в лифт, поднялся на шестой этаж, дошел до ее квартиры, не встретив никого на пути, и стал звонить в дверь. Опять без результата. Тогда я стал энергично стучать кулаками.
Я начал испытывать серьезное беспокойство, когда отворилась дверь в квартире напротив и сердитый тип в пижаме со всклокоченными волосами набросился на меня.
— Вы скоро прекратите этот шум?!
Я виновато улыбнулся:
— Извините, что разбудил вас, сэр. Но я должен был заехать сегодня утром за миссис Вилнер, чтобы отвезти ее за город, и очень удивлен ее отсутствием.
Немного спокойнее он ответил:
— Миссис Вилнер уехала вчера вечером вместе со своим начальником. И я не слышал, чтобы она возвращалась…
Я поблагодарил его и поспешил оттуда убраться. Все это мне совершенно не нравилось. Я не мог предположить, что Лоувел повезет молодую женщину в Ветел. Между тем, я должен был бы подумать об этом. Без сомнения, он хотел иметь ее под рукой, чтобы в случае надобности она могла бы подтвердить его алиби, если дела повернутся плохо.
Если Кора увидит меня в Ветеле, она меня тотчас же узнает, и объяснения с моим клиентом в таком случае не предвещали ничего хорошего. Я попал в очень скверное положение.
Сев в свою машину, я стремительно направился к Гудзону.
Переехав через залив, я попал в такой густой туман, что его можно было бы резать ножом. Если мне удастся приехать к десяти часам, это будет просто чудо.
По счастью, движение на шоссе было в это время малоинтенсивным. Редкие машины двигались чуть ли не шагом. Я поехал по одной из трех полос, очерченных на дороге, и все время держался этой полосы. На тридцать метров впереди ничего не было видно. Я ехал со скоростью восемьдесят километров в час, потом глаза привыкли к туману, по-прежнему остававшемуся таким же густым, и я давал теперь по девяносто, и даже временами сто километров в час. Это было чистейшее безумце.
Я благословлял типа, которому первому пришла в голову мысль разделить дорогу на три равные полосы, резко очерченные белой краской. Без этого я не мог бы делать и двадцати километров в час.
Очень опасными были перекрестки: перед ними разделительные полосы прекращались и только после пересечения дороги возобновлялись вновь. В таких местах я сильно тормозил и вслепую ехал шестьдесят или восемьдесят метров, пока не достигал очерченной полосы на другой стороне перекрестка. Тогда, я снова жал на акселератор.
Приблизительно в десяти милях от Асбюри-парка я подъехал к одному из таких опасных перекрестков, с силой нажал на клаксон и стал тормозить изо всех сил. Вероятно, меня все же занесло немного вправо, потому, что я неожиданно заметил в нескольких метрах от себя машину, разбившуюся об угол дома.
Я остановился, открыл дверцу и выпрыгнул на шоссе. Мне показалось, что я знаю раздавленную машину.
Действительно, то была машина Роберта Лоувела.
Увидев, в каком состоянии находилась машина, сколько крови было на щитке приборов и на сиденье, я подумал, что вряд ли смогу когда-либо увидеть своего клиента живым.
Я пошарил по стене дома, нащупал дверь и стал стучать в нее кулаком. Никто не ответил. Я собрался возобновить свои удары, когда позади меня, в тумане, раздался чей-то голос:
— Вы кого-нибудь ищете?
Я резко повернулся. Ко мне приближался мужчина. Судя по его каске, это, должно быть, был один из дорожных служащих. Не теряя времени, я объяснил ему:
— Я еду из Нью-Йорка в Ветел. Проезжая, увидел машину, которая разбилась об этот дом. Она принадлежит одному из моих друзей… Вы знаете что-нибудь, об этом происшествии?
Он ответил, не задумываясь:
— Да… Конечно… Это произошло вчера вечером, почти ночью. Тогда был такой же туман, как и сейчас.
Он бросил испытующий взгляд вокруг себя и сделал гримасу.
— Вот уже несколько лет никто не видел такого тумана, который держится уже три дня. Этот мистер ехал из Нью-Йорка, и ехал, по-видимому, с большой скоростью.
— А есть свидетели этого происшествия?
— Нет, — сказал он. — Один тип из Асбюри-парка нашел их через несколько минут после катастрофы. Он взял их в свою машину, чтобы отвезти в госпиталь в Асбюри. Мальчик был уже мертв, а мужчина в очень тяжелом состоянии.