Судья несколько раз ударил молотком по своему столу, чтобы призвать присутствующих соблюдать тишину в зале.
Помощник прокурора продолжал:
— Сильнейшие подозрения тяготеют над свидетельницей Розой Дулич. Думаю, что через несколько минут я сумею окончательно доказать ее виновность.
Я инстинктивно отстранился от женщины, носящей это имя. Лицо Розы Дулич, одетой в элегантный серый шерстяной костюм и в очаровательную черную шляпку, было восковой бледности, руки ее дрожали. Но в ее взгляде светилась страшная ярость.
Судья, несколько придя в себя, посмотрел на нее и сказал:
— Где вы находились в момент смерти миссис Мэри Лоувел?
Мои мускулы напряглись. Хотелось бы знать, пойдет ли Роза до конца? И я тут же, немедленно, узнал об этом. Она повернулась, и ее великолепная грудь поднялась в высоком вздохе. Потом, поискав меня взглядом, она сказала, не дрогнув:
— Этот человек, мистер Питер Ларм, может подтвердить мое времяпрепровождение, минута за минутой, начиная с трех часов ночи, когда миг оба видели в последний раз Мэри Лоувел живой, и до того момента, когда было обнаружено ее тело.
В зале сразу же произошла реакция. Все заговорили разом, так что судье пришлось призвать присутствующих к порядку.
Я оставался неподвижен. Помощник прокурора обратился к судье:
— Если вы позволите, Ваша Честь, я хотел бы задать несколько вопросов свидетелю Питеру Ларму.
— Принято.
Я подошел ближе. Помощник прокурора обратился ко мне:
— Правильно ли то, что только что утверждала свидетельница Роза Дулич? Вы видели Мэри Лоувел живой около трех часов утра в ночь с пятницы на субботу?
Я спокойно ответил:
— Это ложь!
Роза побагровела и хотела броситься на меня, но все же сдержалась и закричала:
— Этот человек подлый лжец, Ваша Честь! Мы были с ним вдвоем в кабинете Роберта Лоувела, в нижнем этаже виллы. Он усиленно ухаживал за мной и пытался…
С большим тактом судья уронил свой молоток на стол. Помощник прокурора продолжал:
— Миссис Дулич, вы можете сказать мне, в каком положении вы тогда находились?
Она вдруг задрожала и бросила через плечо испуганный взгляд на своего мужа. Так как она медлила с ответом, помощник прокурора обратился ко мне:
— Может быть, вы нам об этом скажете, мистер Ларм?
Уже совершенно без стеснения я разъяснил ему всю ситуацию.
— Мы оба лежали на диване, который находится в глубине кабинета Роберта Лоувела. По тому положению, которое занимала Роза Дулич, она могла видеть дверь… поверх моего плеча. Я же был повернут спиной к этой двери и мог видеть только стену.
Я посмотрел на судью и спросил не без иронии:
— Я достаточно ясно объяснил, Ваша Честь?.
Судья закашлялся и снова постучал молотком, восстанавливая тишину. Потом он спросил:
— Вы находились в таком же положении, когда в комнату вошла миссис Лоувел?
— Да, мы оба находились именно в таком положений, которое я вам уже описал, — сказал я, — когда позади нас вдруг открылась дверь и удивленный голос пробормотал: «О! Простите!» И дверь захлопнулась немедленно с большой силой. Я не успел повернуться, но миссис Дулич подняла голову, чтобы посмотреть поверх моего плеча. Я спросил ее, кто это был, и она ответила, что то была миссис Лоувел. Но что касается меня, я не видел ее и не в состоянии подтвердить личность персоны, которая застала нас в таком положении.
Помощник прокурора совершенно неожиданно превратился в дьявола, выскочившего из коробки. Его голос прогремел со страшной силой в притихшем зале:
— Эта женщина солгала, Ваша Честь. Она в тот момент уже знала, что миссис Мэри Лоувел мертва по той простой причине, что она только что сама убила ее. Но эта женщина очень умна и находчива… И даже в такой нескромной ситуации она увидела возможность обеспечить себе непоколебимое алиби, которое ее могло спасти в случае опасности разоблачения. Она думала, что свидетель Питер Ларм не станет подозревать ничего и, безусловно, подтвердит по доброй воле, что именно миссис Лоувел застала их в тот самый момент и что до обнаружения трупа он не покидал миссис Розу Дулич.
Взбешенная Роза стала вопить:
— Это ложь! Это все специально подстроено! Зачем мне надо было убивать Мэри Лоувел, которая была моим лучшим другом?!
И вдруг какой-то глухой, словно приглушенный голос, раздался в зале:
— Я требую немедленно прекратить все эти споры. Обвинения, предъявленные моей жене, слишком серьезны. Она имеет право на защиту адвоката, раз дело зашло так далеко.
Судья посмотрел на Розу Дулич и огорченно ответил:
— Весьма справедливое требование, с которым нельзя не согласиться. Но нам, кроме этого, необходимо знать еще и желание свидетеля.
Я задрожал.
Но Роза потеряла все свое хладнокровие и ее агрессивная натура забыла об осторожности. Она злобно проговорила:
— Это совершенно бесполезно, Ваша Честь. Мне нечего бояться, и я смогу сама защитить себя, если к этому явится необходимость.
— Ну что ж, — ответил судья Андерсон, — тогда продолжим.
Сзади снова раздались довольно громкие перешептывания. Я повернулся. В зал вошел Стефан Милс, полицейский офицер, в сопровождении двух агентов. Он держал в руках клубок из лент, из толстых лент неизвестной мне материи, шириной в пять пальцев. Он с триумфальным видом подошел к судейскому столу. Судья Андерсон был крайне удивлен.
— Это что еще такое?
Стефан Милс объяснил:
— Мы нашли все это в багажнике машины миссис Дулич. Я полагаю, что исследования, произведенные в наших лабораториях, докажут, что пыль на этих полосах именно такая, какая обнаружена на местах обоих происшествий с автомобилями.
Роза позеленела и покачнулась. Один из агентов подошел к ней, чтобы поддержать. Судья хотел пригласить к свидетельскому барьеру Виктора Дулича, но помощник прокурора категорически запротестовал:
— Если вы позволите, Ваша Честь, то я хотел бы, чтобы вы выслушали прежде еще одного свидетеля, который пока не был вызван.
— По просьбе Министерства юстиции, — провозгласил судья, — я согласен выслушать этого свидетеля. Пожалуйста.
В зал вошла Кора Вилнер. Она бросила на меня безразличный взгляд, потом, опустив глаза, приблизилась к свидетельскому месту, стараясь игнорировать Розу Дулич.
Помощник прокурора начал допрос:
— Прежде всего, вы можете объяснить суду, по какой причине вы оказались в Ветеле?
— Я была секретаршей мистера Роберта Лоувела, — проговорила она неуверенным тоном. — В прошлую пятницу, вечером, он попросил меня сопровождать его в Хобби-Хауз. Небольшая поломка в машине задержала нас в дороге, и мы остановились в Ветеле, где и провели ночь в отеле «Пляж». Вечером в субботу, вернувшись в Нью-Йорк, мистер Лоувел получил некоторые сведения, которые давали возможность предполагать, что его жена не покончила жизнь самоубийством, а что она была убита… Он очень просил меня снова вчера вечером сопровождать его в Ветел на случай, если ему придется давать объяснения по поводу своего местонахождения в ночь с пятницы на субботу с тем, чтобы я могла подтвердить, что он в момент смерти миссис Лоувел был в гостинице в Ветеле.
Помощник прокурора спросил:
— За то время, что вы находились на службе у мистера Лоувела, вы имели контакты с Дуличами?
— Да, именно так.
— Вы бывали когда-нибудь в Хобби-Хаузе?
— Много раз.
— Вы знали Герберта Асланда?
— Я его знала.
Помощник прокурора немного отдышался и продолжал:
— Вам известно о некоторых талантах мистера Асланда? Я имею в виду его умение бросать ножи и подражать мяуканью кошек?
— Да. Я очень часто видела, как он метал ножи в парке, и слышала, как он имитировал мяуканье кошек.
Помощник прокурора сделал паузу, прежде чем нанести последний удар.
— Не видели ли вы, чтобы Герберт Асланд учил кого-нибудь своему искусству, кого-нибудь из знакомых мистера Лоувела? Ну, метанию ножей или мяуканью кошек?
— В конце прошлого лета, — сказала Кора Вилнер, — в один из уик-эндов, который я проводила в Хобби-Хаузе, я однажды видела, как Герберт Асланд учил бросать ножи и мяукать Розу Дулич.
Помощник прокурора сел на свое место с триумфальным видом.
— Я окончил допрос этого свидетеля, Ваша честь.
Судья казался недовольным, и ему, ко всему прочему, видимо, хотелось спать. Он решил действовать побыстрее и проворчал:
— Все это, конечно, очень и очень интересно, но по какой причине он стал бы подчиняться свидетелю Розе Дулич?
Помощник прокурора заставил меня снова подойти к барьеру для свидетелей, Мне пришлось снова говорить:
— Я полагаю, — сказал, я, — что настал момент, когда мне нужно будет рассказать о той работе, которую мне поручил Роберт Лоувел.
И я рассказал суду историю с подменой ожерелья, но достаточно туманно. Суду ведь совершенно не надо было знать все до конца. Потом, опираясь на показания Коры Вилнер, я обрисовал весьма странные отношения, которые связывали миссис Лоувел и Виктора Дулича.
Я мог свободно утверждать, что дело тут было совершенно ясно.
— Миссис Роза Дулич знала, что миссис Мэри Лоувел снова возобновила определенные отношения с Виктором Дуличем, ее теперешним мужем. Но очень осмотрительно она не выказала никакой неприязни к сопернице, а совершенно наоборот, еще больше сошлась с ней, стала ее близкой подругой. Я даже уверен, что она шантажировала Мэри Лоувел, угрожая в противном случае все рассказать ее мужу, мистеру Роберту Лоувелу — моему клиенту.
Она долгое время за свое молчание вымогала деньги у миссис Лоувел, и той очень скоро пришлось отдать ей свое ожерелье, заменив его фальшивым, чтобы обмануть своего мужа.
Это была лишь гипотеза, но она стоила любой другой. Я прекрасно понимал и видел по Розе Дулич, что ударил совершенно правильно. Когда я снова взглянул на Розу, она смотрела на меня, как на дьявола во плоти. Судьи Андерсон, казалось, был абсолютно потрясен. Он потратил некоторое время, чтобы собраться с мыслями, после чего снова обратился ко мне: