— Скирвин. Мне сказали, Николс здесь, у вас.
— Я здесь, — подтвердил Юбер.
— Заходите! — пригласил лейтенант.
Томас Скирвин вошел и, увидев его, Юбер подумал, что никогда не сможет привыкнуть к его физиономии фавна, которой не хватало только бородки клинышком. У Скирвина был озабоченный вид.
— Что такого интересного вы можете рассказывать? — спросил он.
Глазовский просветил его:
— Ваш друг говорит, что американцы пообещали сто тысяч долларов тому, кто доставит им МИГ последней модели. Забавно, да?
Скирвин остался невозмутимым, а его веки полуприкрылись, и острый взгляд остановился на Юбере, который заставил себя засмеяться.
— Самое забавное, — сказал Скирвин, — что это чистая правда. Но я думаю, что мой помощник Стив Николс слишком хорошо тут устроился. Я бы очень хотел видеть его на работе, хотя бы изредка. Просто из принципа.
Юбер встал, немного покачиваясь.
— Честное слово, вы пьяны! — буркнул Скирвин, выглядевший по-настоящему рассерженным.
— Не так сильно, как он! — хохотнул Юбер, показывая на лейтенанта.
Скирвин выругался сквозь зубы.
— Слушайте, Федор, вы доставите мне удовольствие, если немедленно ляжете в постель с четырьмя или пятью таблетками аспирина в желудке. Если Витинов увидит вас в таком виде, вам не поздоровится!
— Он прав, — сказал лейтенант, пытаясь подняться. — Я сделаю так, как он говорит…
Скирвин сам приготовил летчику лекарство, заставил его выпить, а потом помог лечь, после чего увел Юбера из комнаты.
— Вы заслужили хорошую взбучку, старина! Если об этом станет известно, с вас снимут шкуру.
— Ты больше не говоришь мне «ты»? — притворился удивленным Юбер, подавляя сильное желание рассмеяться.
— Мне сейчас очень хочется поколотить тебя.
— Не делай этого! Я больше не буду.
Глава 13
Томас Скирвин сказал Юберу, что согласился учить русских летчиков методам ведения боя американскими истребителями и что ему нужна помощь в подготовке теоретической части своих занятий. Юбера подмывало заявить, что он может понять, если такой вот Скирвин переходит на другую сторону по идейным соображениям, но не понимает, как это можно учить своих новых друзей ловчее убивать вчерашних братьев. Есть вещи, которые нельзя делать.
Но Юбер оказался в этом глухом уголке Сахалина вовсе не затем, чтобы читать мораль дезертиру из ВВС, и поэтому любезно ответил на предложение:
— Знаешь, мне что этим заниматься, что жирафа красить…
Скирвин несколько секунд помолчал, потом объявил нейтральным тоном:
— Чтобы ты мог работать эффективно, я должен буду рассказать тебе о некоторых секретных характеристиках МИГ-17. В принципе, я не имею права этого делать, но если ты не будешь трепаться, все пройдет нормально. Еще одно: тебе не стоит снова напиваться, как вчера, и слишком много болтать с парнями вроде Глазовского.
Он открыл стальной сейф, стоявший в углу комнаты, и достал большую фотографию формата 40×60.
— Это приборная доска истребителя. Подойди сюда, смотри внимательно и пошире раскрой уши.
Ирина Витинова постучала в дверь и вошла, не дожидаясь ответа.
— Добрый день, — сказала она. — Я за Николсом.
На ней была серая юбка из толстой шерсти, коричневая замшевая куртка на молнии, бежевые нитяные чулки и удобные для ходьбы туфли. Голова не покрыта, и светлые белокурые волосы спадали на плечи легкими волнами. Она выглядела невероятно женственной, несомненно, из-за приятных изгибов ее высокого, обманчиво худощавого тела и страстного выражения лица со слишком большими и слишком светлыми глазами. А еще из-за чувственного рта, всегда влажного и оживляемого двусмысленными гримасками.
— А зачем он вам понадобился? — нелюбезно спросил Скирвин.
Она равнодушно посмотрела на него и ответила нежным и мелодичным голосом, не очень сочетавшимся с ее внешностью:
— Я сейчас уезжаю, и мне нужен водитель.
У Юбера возникло предчувствие, но он воздержался от проявления какой бы то ни было реакции. Скирвин пожал широкими плечами:
— Чтобы выехать из лагеря, нужно разрешение полковника.
— Я получила для него разрешение, — спокойно ответила она. — Больше свободных людей нет, и полковник сам мне сказал: «Бери Николса, не думаю, что он очень нужен Скирвину…»
— Ну, раз полковник разрешил… — ответил тот, слегка кланяясь. — Идите, уважаемый, и постарайтесь не наделать глупостей…
Он выдержал паузу и добавил с заметной иронией:
— За рулем.
Ирина Витинова осталась невозмутимой. Она посмотрела на Юбера.
— Вы идете?
Он махнул на прощанье рукой Скирвину и вышел следом за женщиной.
— Сюда.
Юбер молча шел рядом с ней. Была хорошая, немного холодная погода. Неизвестно откуда вырвавшийся МИГ пролетел над ними с жутким свистом, продолжавшимся еще несколько секунд после того, как самолет скрылся с глаз.
Ирина вздрогнула и сказала:
— Никак не могу привыкнуть. Этот шум действует мне на нервы.
Он, не ответив, посмотрел на нее сбоку. До гаража они не обменялись ни единым словом.
— Возьмем эту, — сказала Ирина, указывая на черный «ЗИС» с гражданским номером.
Женщина села сзади, Юбер закрыл за ней дверцу и занял место за рулем.
— Мы едем в Погоби, — сказала Ирина.
Разочарованный в глубине души, он включил двигатель и доехал до выезда из лагеря. Начальник караульного поста подошел, узнал жену полковника и пропустил машину, ни о чем не спросив.
— Езжайте не очень быстро, — посоветовала она.
Навстречу ехала колонна военных грузовиков. Он притормозил, пропуская ее, потом снова прибавил скорость. В зеркало заднего обзора отражалось вытянутое бледное лицо женщины, сидевшей прямо и выглядевшей озабоченно. На мгновение их взгляды встретились в зеркале. Ему показалось, что она вот-вот иронично улыбнется.
— Вам лучше смотреть на дорогу, — сказала она.
Он объяснил:
— Военные летчики привыкли следить за тылами. Часто это вопрос жизни и смерти…
— Сейчас вашей жизни ничто не угрожает…
И, помолчав, добавила:
— Она может оказаться в опасности, если вы предадите меня…
Он затаил дыхание и инстинктивно сбавил скорость.
— Если я вас предам? — повторил он, опасаясь, что плохо расслышал.
Она молчала, и он пережил несколько секунд довольно неприятной неопределенности.
— После пихтового леса свернете на первую дорогу налево. Мы не едем в Погоби…
Он присвистнул сквозь зубы, достаточно тихо, чтобы она не услышала его за шумом мотора. Ей не было необходимости указывать дорогу. Он знал, куда ехать. Его план удался…
«Полная чушь по двум причинам…» — сказал Глазовский, но, значит, брошенная идея запала ему в память, и он — а может быть, она — сумел найти способ обойти обе преграды. Их находку звали Стив Николс, поскольку он был единственным, над кем они имели достаточно большую власть…
Ирина Витинова сказала тоном, в котором ясно звучала угроза:
— Вы поняли, не так ли? Одно лишнее слово, и вы пострадаете первым. Мой муж, полковник, не знает жалости. Все, что наносит вред мне, наносит вред и ему. Он никогда не допустит, чтобы из него сделали посмешище.
Юбер сумел улыбнуться.
— Можете на меня положиться. Я испытываю большую симпатию к лейтенанту…
— О каком лейтенанте вы говорите? — сухо перебила она.
— Я забыл его фамилию.
— Будет лучше, если вы забудете и все остальное.
У перекрестка Юбер свернул налево.
Единственная взлетно-посадочная полоса была сориентирована по оси господствующих ветров — с востока на запад — и словно врезана в густую темную массу соснового бора, покрывавшего все плато. Здания и ангары были наполовину врыты в землю, и при хорошей маскировке заметить их между деревьями было невозможно. Этот аэродром был построен на случай войны и использоваться должен был только в этом случае.
Доехать до него можно было по довольно узкой зацементированной дороге, которую покрывал густой ковер сосновых иголок.
Юбер остановил машину между двумя строениями так, чтобы ее не было видно ни с дороги, ни с полосы. Он вышел, открыл дверь и помог выйти женщине.
— Будете ждать меня в машине, пока я не вернусь, — приказала она.
— А если кто-нибудь придет? — заметил он.
— Никто не придет.
— Это вы так говорите.
— Я вам сказала, ждать здесь. И не вздумайте двигаться с места.
Он заставил себя промолчать. В нем поднималась ярость и сильное желание крепко отшлепать эту надменную Мессалину по заднице. Тем более, что шлепки по заднице иногда становятся великолепным вступлением…
Она ушла и скоро скрылась из вида. Он остался возле машины, решив подождать там, пока появится Глазовский.
Вдруг Юбер подумал о Скирвине. Какой странный тип… Иногда у Юбера появлялось ощущение, что Скирвин знает, кто на самом деле Стив Николс, и старается в различных формах давать ему полезные советы… Так, например, этим утром он рассказал ему все секреты управления МИГ-17…
Окружающую тишину разорвал ужасный свист реакторов, выросший в несколько секунд и оборвавшийся на громком ударе…
Широкими шагами, но не бегом, Юбер направился к полосе. Он успел как раз вовремя, чтобы увидеть, как МИГ-17 на бешеной скорости понесся по бетонной полосе. Он спрятался за деревьями и увидел раскрывшийся сзади самолета огромный парашют, сразу затормозивший его.
Промчавшись мимо Юбера, самолет остановился метрах в двухстах от него. Вой турбин смолк, открылась кабина. Высокая фигура пилота выбралась на крыло, затем спрыгнула на землю. Федор Глазовский секунду стоял неподвижно, глядя на хвост самолета. Он, конечно, спрашивал себя, когда и как будет складывать гигантский парашют, медленно расстилавшийся по полосе, теряя воздушные пузыри, еще наполнявшие его.
Юбер направился в сторону Глазовского, но не показываясь. Он увидел, что пилот, наконец, пошел от самолета через полосу в лес, туда, где должны были находиться постройки, предназначенные для размещения личного состава.