Терпеливо и неспешно Жан-Поль завязывал разорванные узелки, поправлял испорченные кружева привязанностей, убирал выпирающие стыковки швов. Работал как одержимый. На горизонте уже маячила Мадонна – бомба, торнадо, цунами… Именно такая встряска способна была излечить его раны. Дональд, Айтиз, Доминик, Танел, Фредерик и Фарида находились рядом. Эти люди-транквилизаторы делали свое дело. Он снова обрел сон и своего рода душевный покой. Иногда даже завсегдатай его кошмарных снов, убийца с ножом, забывал прийти к нему ночью…
Дресс-код Мадонны
Вечная женственность, это она превращает мужчину в идиота.
Во время правления Миттерана, этого просвещенного сфинкса, кризисы в стране касались исключительно культуры. Жак Ланг рьяно принялся за дело: Музей декоративного искусства стал похож на бассейн с маленькими мраморными кабинками, мраморной плиткой и стеклянными потолками. Играя в чехарду среди полосатых, как тельняшки Готье, колонн, дети делали бессмысленной всю полемику по поводу творения господина Бюрена[122]. Архитекторы были на одной волне с кутюрье. Во дворе Наполеона утвердилась футуристическая пирамида Бэя из стекла и металла. В то же время зловещий диктатор Чаушеску покидает сцену, рушится Берлинская стена, и восьмидесятые годы склоняются в глубоком прощальном реверансе под всеобщий вздох облегчения. Празднование двухсотлетия Французской революции, запечатленное Жан-Полем Гудом и его шаловливыми космополитами, завершило это десятилетие ярким фейерверком. На фоне всего этого готическими буквами светились три имени: Старк, Мондино и, конечно, Готье.
В безмятежной неге Высокая мода играла свою негромкую музыку. У Сен-Лорана ничего не менялось. В модном доме «Шанель» все было поставлено на Лагерфельда. А тридцатипятилетний новичок открыл собственный модный дом, пройдя испытания в цехе Пату. Денди из Арля Кристиан Лакруа был новым любимцем модных журналов. Он заполнил подиумы болеро и мантильями, испанскими инфантами и цыганскими принцессами и танцовщицами фламенко, иными словами, использовал весь фольклорный шик для создания гламурной оперетты. В модном доме «Диор» работал Джанфранко Ферре, а у Ги Лароша творил Анджело Тарлацци. Париж заполонили итальянцы. Карл не нашел ничего лучшего, как уволить свою элегантную музу. Под предлогом того, что Инес де ля Фрессанж не может царить одновременно в мэрии как новая Марианна[123] и на улице Камбон. Распря и интриги в царстве шифона. Именно в это время неугомонная Лолита в кружевах и с большим распятием на груди нарушает мироустройство: Мадонна угрожает общественной морали. Оружием Элвиса были призывные движения тазом, а Луиза Чикконе пробуждала либидо у своих фанов, задействуя множество разнообразных элементов. Танцовщики, хористы, гитаристы и даже микрофон – все становилось секс-игрушкой в ее руках. Чиччолина[124] в мире популярной музыки, она завоевала еще и кино. В фильме «Отчаянно ищу Сьюзен» Мадонна появляется в наряде, который, кажется, создали в ателье Готье: кожа, митенки, черные ботинки…
В чем заключалась ее хитрость? В провокации. Чем она привлекала? Шлягерами в стиле неофанк и электро и врожденным сценическим талантом. Это была новая, балующаяся амфетаминами Бетти Буп, заигрывающая с лесбиянством Мэрилин… Мадонна стремилась глобально эротизировать публику. Она рассказывала историю юной итальянской иммигрантки, которая открывает для себя радости секса like a virgin[125]. Одетая в свадебное платье, Луиза изображала на сцене экстаз, похожий на оргазм, прижимая к груди распятие. Католическая церковь советовала ее поклонникам поскорее отвернуться от новоявленной еретической мадонны. Но она появлялась в клубах серного дыма, и ее неизменно ждал триумф. Она предлагала себя Богу и отошедшим от церкви священникам. Изощренное богохульство. Она обладала гениальной способностью к трансформации. Сначала брюнетка, затем русая, блондинка, с длинными или короткими волосами, она создавала все новые и новые образы. Мадонна стала законодательницей моды, не обращая внимания на официальную моду. Поклонников она все время держала в напряжении, а соперниц – на расстоянии. Она балансировала на грани скандала и эксплуатировала сексуальность, а это две самые эффективные подпорки известности.
Все, связанное с ней, привлекало всеобщее внимание: ее любовные победы (Уоррен Битти, Шон Пенн), ее фильмы («Дик Трейси», «Эвита»), ее клипы. На ее фоне поблекли и Майкл Джексон, и все звезды ар-эн-би. Мадонна стала удивительным феноменом, появившимся в утомленном и пресыщенном обществе, ее губительные чары оказывали воздействие на всех и всё. Вот что писал об этом вдохновленный Филипп Соллерс: «Она меняется, словно визуальная галлюцинация, словно живой калейдоскоп. В каком-то смысле можно сказать, что ее вообще не существует». Очевидно было только одно: она искала себя. Не случайно одно из ее шоу называлось «Who’s that girl?» – «Кто эта девушка?». В плиссированном платье а-ля Мэрилин Монро, она завершала выступление, кидая в зал трусики. Встреча девушки, которая еще не знала, кто она, и стилиста, который отлично знал, чего хочет, была неизбежна. Говорят, что звезда безмерно восхищалась тем показом Готье восемьдесят седьмого года, когда на подиум выходили модели в стилизованных образах монахинь. По слухам, корсеты и корсажи, самые любимые мэтром элементы дамского туалета, ее тоже очаровывали. Жан-Поль был для нее настоящим любовным напитком, мастером, который соединял в своих образах две очень занимавшие ее стороны жизни – религию и секс.
А он, как и миллионы фанатов, находящихся почти в коме от восхищения, безропотно покорялся ее таланту, ее смелости, ее чувству стиля и презрения к тому, что скажут в обществе. «Я всегда был ее поклонником, – утверждает Готье. – В частности, потому, что она хорошо одевалась, а это редкость в ее профессии. И она никогда не позволяла себе судить других. Я помню ее выступление во время церемонии вручения наград канала MTV: она сладострастно каталась по полу перед безмолвно замершим залом. Она не терялась, не смущалась. Мадонна делала то, что хотела. Все у нее шло от сердца и от души». Сердца и души хватило всем и на концерте в Парке де Со в 1987 году. Немногие счастливчики после шоу были приглашены в клуб «Привилеж», филиал «Паласа» для избранных, оформленный Гарустом. Окруженная своими придворными, поблескивая платиной прически, в черных очках и кожаной юбке, Мадонна сидела за одним из столиков в глубине зала. Случайно у Жан-Поля и его подруги Фредо оказался флайер… Он смотрел, как этот грозный белокурый ангел занимает столик. Мадонна была восхитительна, еще красивее вблизи, чем под психоделическим освещением на сцене. Фредо рассказывает: «В этот момент он сказал мне:
– Иди туда ты, тебе ведь всегда было плевать на звезд.
– Это еще зачем? – спрашиваю я.
– Ну, чтобы поговорить с ней, – ответил Жан-Поль.
Повернувшись к нему, я увидела, что он покраснел до малинового цвета и невероятно взволнован. Короче говоря, он послал меня вперед, потому что боялся подойти к ней сам. Ну что ж, я подхожу, выдерживаю обстрел наглыми взглядами окружавших ее людей и говорю: “Do you want to meet Jean Paul Gaultier?”[126] Она подняла глаза, сказала “Yes, yes”, и я пошла за моим Жан-Полем, умиравшим от страха и вообще находившимся в таком невообразимом состоянии, какого я никогда не забуду». Прошло два месяца, и Готье уже казалось, что эта короткая встреча так и останется случайным знакомством без продолжения, но однажды утром в его ателье раздался телефонный звонок. Трубку взяла Фредо. На другом конце провода многозначительный голос сообщил: «Madonna wants to speak to Mister Gaultier»[127]. «Над нами подшучивает какой-то злой насмешник», – сказала Фредо Готье, который в ярости схватил трубку и услышал: «Hi, Goltiere!»[128] Мадонна лично просила его разработать сценические костюмы для ее предстоящего турне. Голова кругом…
Союз Готье и Мадонны будет долго вызывать в обществе эстетический шок. Они воплощали стиль поп-рок и были уникальными мастерами провокаций. Оба выступали за освобождение тела и нравов, говорили на одном языке с молодежью и служили примером современных людей без комплексов. Было очевидно, что они похожи. Оба ярые индивидуалисты, любая общественная деятельность оставляла их равнодушными, но они активно включились в борьбу со СПИДом. Они были убежденными гедонистами, но всегда помнили, что их успех – результат железной дисциплины. Разумеется, жизнь Готье, как и жизнь Мадонны, была связана с блеском и мишурой сцены. Однако принять участие в подготовке мирового турне этой железной леди – это стало бы для него настоящим свершением. Поскольку Жан-Поль работал так же, как ходил, жил, думал, то есть очень быстро, ему понадобилось всего пять месяцев, чтобы разработать все костюмы, включая наряды музыкантов и кордебалета. Он находился в восторженном состоянии, был очень сосредоточен и работал день и ночь. Интуитивно он понимал, что этот проект станет ступенью к всемирному признанию. От Токио до Лос-Анджелеса sexy girl[129] пропагандировала шокирующий фирменный знак «JPG». Можно ли было желать лучшей рекламы? Ни одна топ-модель не могла бы сравниться с ней, ее харизма и власть над людьми уже стали легендой: что бы Мадонна ни выбирала, любая вещь тут же начинала жить собственной жизнью, меняя и перекраивая существующую моду, словно по указу свыше. Тысячи фанатов сразу же принимались подражать ей.
В ателье все немного надулись. Звезда полностью занимала мысли патрона. Ее пресс-секретарь не давал ему покоя, именитая заказчица засыпала его требовательными электронными письмами, содержавшими всего три слова: «Me, me, me!!!»