Аджани отличалась от большинства актрис. Она играла дочь Гюго, королеву Марго, Камиллу Клодель и была будто создана для ролей легендарных женщин. Готье вдохновлял ее роскошный образ. Он существовал в мире роскоши, но, по ее словам, сохранял только ему присущий взгляд на стиль. «Роскошный кутюр не исключает экспериментов, провокаций и дерзости, – рассуждает актриса. – Как популярная мода, так и мир люкса требуют от модельера времени, воображения и сил, и результаты работы могут пережить создателя. Время не купишь. Жан-Полю удалось соединить ретро, авангард и современную моду. Настоящий художник любит или совершенно сумасшедшие образы, или очень мудрые сочетания. Он великий мастер игры».
На красной дорожке Каннского кинофестиваля время от времени появляются причудливые силуэты. Когда какая-то актриса получала шанс показаться на публике в наряде от Готье, она непременно производила неповторимое впечатление своим образом, в котором сочетались ироничность и блеск: вспомнить хотя бы Викторию Абриль и ее легендарные турнюры, Шарлотту Рэмплинг в муаровом смокинге, Беатрис Даль в узком почти совершенно прозрачном платье. Что до Голливуда, то в 2003 году Николь Кидман, сыгравшая Вирджинию Вулф в фильме «Часы», вышла получать премию Американской академии кинематографических искусств и наук в классической синей тельняшке Готье, а в 2008-м Марион Котийяр появилась в русалочьем девическом наряде. Французский волшебник любит оскароносиц!
Считался ли Жан-Поль счастливым талисманом для звезд? Вне всякого сомнения. Постепенно он стал всеобщим любимцем, ангелом-хранителем актрис. Возможно потому, что, как говорит Фарида, «ему удавалось все, к чему бы он ни прикасался», и он все делал «изящно», по определению Тины Кифер, главного редактора журнала «Мари Клэр». «Страсть – это его топливо», – говорит Анн-Флоранс Шмит, глава журнала «Мадам Фигаро». Достойный внук Бабули Гаррабе, чародейки и медиума, модельер сам верил в предзнаменования и был суеверен, но он предпочитал рационально объяснять свой успех «упорной работой». Но это не важно. Все хотели попасть к нему в павильон, облачиться в его платья-смокинги, покрасоваться на теннисном корте в его мужских-женских спортивных костюмах, которые по точности силуэта напоминали стиль Сен-Лорана. Несокрушимого образца элегантности и безупречного стиля, компанией которого, тем не менее, Катрин Денёв пренебрегла в самый разгар fashion week[160], чтобы посетить показ Готье. Великолепное черное манто из страусовых перьев из «Сирены с “Миссисипи”», прямоугольные платья псевдострогого покроя из «Капитуляции», юбки-футляры из «Дневной красавицы» – все эти умопомрачительные наряды с фирменным знаком Ива, которые одухотворила светловолосая звезда французского кино, навсегда вошли в историю века. Наступило третье тысячелетие, и пора было передавать эстафету. Дитрих? Диор. Хепберн? Живанши. Денёв? Сен-Лоран.
Но Жан-Поль, человек, способный на тысячи уловок, придумал хитрую ловушку, благодаря которой ему удалось проложить тайную тропу к девушке из Рошфора[161]. То, что должно было случиться, случилось. Творение ускользнуло от своего Пигмалиона. Юная, еще никому не известная Кьяра Мастроянни, со скобками на зубах, вышла на подиум во время показа одной из коллекций Готье. После этого великая Катрин, мать Кьяры, стала появляться на публике в вещах марки «JPG». Хотя нельзя сказать, что она изменяла Иву, поскольку тот собирался покинуть сцену. По иронии судьбы в том же году состоялась премьера коллекции Готье от-кутюр.
Она потихоньку ввела молодого модельера в высшее общество, и Пьер Берже подтвердил его положение, заявив, что Жан-Поль – лучший преемник, о котором можно мечтать. Времена менялись. «Его глубокое восхищение звездами не было притворством, – уверяет Фредерик Лорка. – Он увлекается, очаровывается и ведет себя с ними как робкий мальчик». Когда «мадемуазель Денёв», как почтительно называли актрису, появилась в «Будущем пролетариата»[162], она, безусловно, была королевой бала. Модельер, сильно смущаясь, суетливо предлагал печенье и чай и пытался поддерживать беседу. Для него это был праздник. «Она очень умная и забавная, – рассказывает Фаиза, ассистент Готье в творческой мастерской. – Она прекрасно знает, чего хочет, и оказалось, что она может сама руководить примерками. Нужно было слышать ее дружеский разговор с мастерами ателье: “Видите, Мирей, вы были правы. Вот здесь следовало бы укоротить…”». Именно в его наряде Денёв получала в 2008 году в Каннах специальный приз за вклад в кинематограф. На улице Сен-Мартен знали, что ей нравятся мягкие тренчи, платья цвета зелени аниса, кобальтовые и темно-красные костюмы. Не так давно она доверила Жан-Полю заниматься изощренным гардеробом маркизы де Мертей, которую она сыграла в мини-сериале «Опасные связи» Жозе Дайяна. Кутюрье посмотрел три экранизации литературного шедевра Шодерло де Лакло: и перенесенную в наше время, развернувшуюся на лыжном курорте в Гштааде драму Роже Вадима, и две другие, более традиционные версии Стивена Фрирза и Милоша Формана. Он выбрал стиль либертинажа, лишенный ненужных деталей. В романе описана интеллектуальная война, битва умов, где оружием служат слова, и костюмы должны были подчеркивать это. Он использовал четкие линии и ткани черного и кроваво-красного цвета. В его версии «Опасных связей» господа де Вальмон и Дансени и Сесиль Воланж носили траур по чувствам.
Незабудковые глаза, гордая осанка, фарфоровая кожа, загадочная улыбка и степенная речь… Кристин Скотт Томас была бы восхитительной госпожой де Турвель. Она сидит во внутреннем дворике отеля «Абей» и, кутаясь в синюю кашемировую шаль, рассматривает в женском журнале фотографии, сделанные во время последнего показа камикадзе моды. Неожиданно она восклицает: «Когда вижу эти килты, я просто с ума схожу!» Кто бы мог поверить – воплощение сдержанности, женщина, чьим лозунгом всегда были слова «less is more»[163], она сражена крикливыми образами мужчин в юбках! JPG и Кристин – это долгая история. «Мы одного поколения, мы росли в одно и то же время», – замечает она. Ее первая работа – невероятная музыкальная комедия, в которой она играла вместе с Принцом[164], – естественным образом привела ее в один из его бутиков. Она вышла оттуда с синим костюмом а-ля маоистский солдат, и такой стиль до сих пор главенствует в ее гардеробе. Кристин дефилирует по каннским лестницам в смешанном наряде: джинсы и кружевная юбка или белоснежная тога греческой богини. «Его стиль выделяется среди всех остальных, – рассуждает актриса. – Он гений силуэта. Он знает, как подчеркнуть линии женского тела, и отталкивается от классики, просто немного все меняет. Характерные черты? Смесь голливудского шика пятидесятых годов и растерзанная одежда панков».
«Сентиментальный панк» – именно так называет Жан-Поля прекрасная Марина Хэндс. Это определение очень ему подходит. Дочь Людмилы Микаэль, страстная леди Чаттерлей в фильме Паскаля Феррана, представшая на экране полностью обнаженной, молодая актриса сразу же оценила кутюрье. Она не всегда обитала в чаду вселенной Д. Г. Лоуренса: Марина появлялась на набережной Круазетт[165], теперь уже одетая, к тому же у Готье, который, по заказу «Эрмес», облачал ее в длинную тунику черного бархата, оставлявшую ее полуобнаженной. «У меня было ощущение, что я – оживший эскиз, жест, облаченный в ткань», – взволнованно говорит Марина. Что за человек Жан-Поль? Она считает его легким, светлым, излучающим свет. «В подростковом возрасте я была им совершенно очарована, – рассказывает она. – Я слышала, что он набирал полных моделей, моделей зрелого возраста и разных национальностей. К тому же он совершенно удивительная, светлая личность. Люди, подобные ему, просто необходимы нашему отформатированному обществу, где даже страсть и желание подчиняются общественным правилам. Это так дерзко с его стороны – быть свободным и устраивать разные провокации, однако он все делает с легкостью и изяществом».
Тридцатилетняя интеллектуалка очень свободных взглядов, дитя того движения в моде, начало которому положил Марк Джейкобс, с сумочкой марки «Баленсиага» на плече… Марина полностью на стороне Готье. «Он перебрасывает мостик между прошлым и настоящим, он не желает ничем отягощать существование и поэзию моды, – рассуждает она. – Когда смотрю его интервью, я понимаю, что он почти не изменился за все эти тридцать лет. Он продолжает держаться в стороне от посторонних глаз, не поддается искушению покрасоваться, ничто в его образе не указывает на расчет. Кажется, будто он всегда в полной гармонии с самим собой».
Было ли это притворством? А его независимость от мира шоу, одним из столпов которого он сам является, решительная, но не агрессивная позиция, которая обеспечила ему прозвище «дзен-бунтарь» и репутацию человека чести в мире торговли чувствами? Везде, где бы он ни появлялся, его искренность и непосредственность вызывали восхищение, симпатию и даже своеобразное уважение. И это было необычно. Другие? Что ж, давайте рассмотрим ближе других участников этой dream team[166]. Итак, Джон Гальяно. Он ворвался в мир моды как ракета, блокируя всех конкурентов на подходах к «Диору». Бернар Арно доверил свое судно этому пирату[167], который всего добивался собственным умом. Его эстетика напоминала удар кулаком, его переосмысление истории моды, яркая сценография гарантировали ему standing ovation[168]. Но он так и остался диссидентом, учеником «школы Сен-Мартен», завидующим ее чарам Гарри Поттером с испанскими корнями. В противоположность Карлу Лагерфельду, он н