Тем временем дуэлянты разошлись в разные концы поляны и подняли пистолеты дулами вверх так, что те оказались рядом с их головой.
— Первым, как сторона обвинения, стреляет Дмитрий Сергеевич, — кивнул Бельцеву Петр Миронович. — Начинайте.
Мужчина в одно слитное движение опустил и вытянул руку с пистолетом в сторону молодого офицера и, не целясь, тут же выстрелил.
— Ыхх... — дернулся и скривился Малышев.
Пуля попала ему точно в правый локоть, поднятый вверх. Пистолет выпал, а молодой офицер схватился за раненую руку.
— Дуэль завершена, — объявил Петр Миронович.
Я же с удивлением посмотрел на деда, ожидая разъяснений.
— Он выронил пистолет, — пожал тот плечами. — Если оружие падает на землю, не важно — случайно или брошено специально, дуэлянт считается проигравшей стороной без права собственного выстрела.
Может и мне тогда не дожидаться выстрела Вяземского, а просто бросить пистолет? Будет ли от этого урон чести роду? О чем я тут же спросил деда.
— Меня подставили, и умирать из-за этого я не хочу, — сказал я ему прямо.
Тот смерил меня презрительным взглядом.
— Я не боюсь, — покачал я головой, правильно истолковав его выражение лица. — Но и глупо погибать из-за чужой подставы не собираюсь.
— Хорошо, что вы не будете стреляться, — буркнул дед.
— В смысле?
— Вяземский настаивает на дуэли до смерти. А вы оба маги. Значит и дуэль у вас будет магическая.
— Но я же ничего не умею! — шепотом воскликнул я.
— Если ты сможешь убедить собрание в своей невиновности, то дуэль могут переквалифицировать в другую, — кивнул дед на уходящих с площадки Бельцева с Малышевым.
Возле последнего уже крутился врач, сноровисто оказывая первую помощь.
— Уж постараюсь, — процедил я.
Оглянувшись, я заметил любопытную мордочку Старопольской. Тварь! У нее какая-то там любовь, а мне теперь отдувайся! Ну ничего! Даже если не удастся убедить собрание в своей невиновности, у меня уже возникла мысль, как можно попробовать выйти из схватки победителем. Это будет риск. Огромный. Но ничего иного мне пока в голову не пришло.
— Господа! — привлек внимание окружающих Коршунов. — К сожалению, у нас произошло неприятное происшествие. Князь Вяземский обвиняет Григория Бологовского в домогательствах к его невесте, Евгении Старопольской. Прошу стороны высказаться по этому поводу, — посмотрел он на нас.
Первым как и положено начал Вяземский. Цедя через губу и с ненавистью смотря на меня, он кратко пересказал, как застал меня с Женей, которая была уже почти обнажена, и как я бесстыдно лез ей под юбку и готов был разложить в ближайшее время. И лишь появление Вяземского не дало мне обесчестить его невесту окончательно.
Высокое собрание во время его речи смотрело на меня неодобрительно, а кто-то и с презрением. Я услышал несколько произнесенных в полголоса фраз о том, как я опустился после ранения, что ради своих похотливых желаний готов предать друга.
Затем слово наконец-то передали мне.
— Господа, я не виновен! — сказал я и тут же перешел к главным аргументам. — Я искал, где можно попить воды. Это могут подтвердить музыканты. Именно они указали мне в сторону двери, за которой оказалась кладовка. Там же ждала меня дворянка Старопольская. Когда я вошел внутрь, то оказался в потемках и ничего не видел. А затем уже сама госпожа Старопольская притиснула меня к стене и начала раздеваться. Я был обескуражен, господа, ее напором! Еле смог напомнить ей про ее жениха, князя Вяземского, но ей было все равно. Она даже сказала, что против помолвки и хочет быть моей. Прошу опросить саму госпожу Старопольскую и музыкантов, которые подтвердят мои слова!
Взор присутствующих обратился к дверям в здание особняка, возле которых теснились вышедшие за нами дамы.
— Евгения Михайловна? — посмотрел на поежившуюся под многочисленными взглядами девицу Петр Миронович.
— Я-я... — проблеяла Женя, внезапно осознав, как со стороны выглядит ее поступок. — Я хотела встретиться с Гришенькой. Я действительно не хочу выходить замуж за Петю. Но я не бросалась на него! Это он сам! — я аж растерялся от такой наглой лжи. — Сам! Как услышал, что я люблю его, а не Петю, приказал мне доказать это и принялся раздевать меня! Я потеряла голову... простите меня за это. Но это от любви!
— Все ясно, — прервал ее сбивчивый рассказ Коршунов и обернулся ко мне. — Даже если вы не врете, — не дал он мне начать доказывать свою правоту, — факты говорят о том, что вы готовы были обесчестить невесту Петра Леонидовича. По согласию или нет — но это против христианской морали и православной веры. Я считаю, что только Бог может рассудить, кто прав, а кто виноват. Кто за?
— Дуэль, — мрачно кивнул первым Бельцев.
— Дуэль, — вздохнул дед и снова бросил на меня яростный взгляд, обещающий многое даже в случае моей победы.
— Дуэль, — один за другим выносили вердикт аристократы.
Вяземский с торжеством посмотрел на меня и медленно двинулся к центру поляны. Я скрипнул зубами... И тоже пошел туда. Пусть я знаю всего два заклинания, причем всего лишь условно-боевых, я все равно не собирался проигрывать.
— Итак. Дуэль до смерти, — мрачно констатировал Петр Миронович, стараясь не смотреть в сторону моего деда. — Условия стандартные. Оба дуэлянта маги. Поэтому запрещается любое иное оружие и артефакты, кроме собственных сил и умений.
— Мой внук потерял память, — все же рискнул вмешаться дед. — К тому же у него сменился тип магии. Это будет не дуэль, а убийство.
— Нечего было мою невесту трогать! — тут же окрысился Вяземский.
А вот другие дворяне удивленно стали перешептываться.
— Увы, Борис, — все же повернулся к деду Коршунов. — Тут я бессилен. Ты сам все слышал. Даже твой внук не отрицает, что трогал помолвленную дворянку.
— Но не обесчестил! Такое можно смыть кровью, но смерть — уже перебор!
— Если парень потерял память и умения, то это действительно будет не дуэль, а убийство, — вставил слово пожилой мужчина, что сидел рядом с Коршуновым во время собрания.
— Лев Сергеевич, — вздохнул Коршунов, — мы все проголосовали. Решение принято.
— Мы не знали столь важных подробностей.
— Согласен, — кивнул Бельцев. — Предлагаю внести коррективы в дуэль. Скажем, князь Вяземский обязан не применять атакующую магию чаще, чем раз в полминуты. На защиту это не распространяется.
— Согласен, — тут же оскалился мой оппонент. — Погоняю его здесь подольше!
— Это мало что даст, — нахмурился дед.
— Он совсем не знает никаких заклинаний? — уточнил Петр Миронович.
— Только парочку условно-боевых, — нехотя признался дед.
Судя по его виду, он уже был не рад, что научил меня им.
— Тогда отменить магическую дуэль я не имею права. Защита чести для дворянина стоит на первом месте, после служения императору!
Остальные согласились с Коршуновым. В итоге поправка от Бельцева все же была принята, да еще и мне дали право первого удара. Не вмешайся дед, мы бы атаковали одновременно. А так, шанс на выполнение моего плана резко повысился.
— Дуэлянты — к барьеру! — скомандовал Петр Миронович.
Мы с Вяземским прошли в центр поляны и застыли друг напротив друга.
— Для Григория Мстиславовича напоминаю правила дуэли. По моей команде «приготовились» расходитесь на десять шагов от центра. Затем после команды «Дуэль» можете начинать атаковать соперника. С учетом внесенных замечаний, Петр Леонидович имеет право на атаку только через тридцать секунд после команды. Следить за соблюдением интервала поручаю его секунданту Антону Романовичу. Кто будет вашим секундантом? — обратился Коршунов ко мне.
— Если Григорий согласен, то эту роль на себя возьму я, — подал голос франт в бежевом костюме с тонкой тросточкой.
Блондин, мой ровесник. Довольно высок, выше меня точно.
— Анатолий Васильевич, — кивнул франту Коршунов и тут же обернулся ко мне, — Григорий Мстиславович, вы согласны на кандидатуру?
— Да, — мне в принципе было плевать, кто у меня будет секундантом.
Лишь на всякий случай перед тем как дать ответ посмотрел на деда и, не увидев с его стороны возражений, дал свое согласие.
Прозвучала первая команда от Петра Мироновича и мы повернулись спиной друг к другу и разошлись на положенное расстояние.
— Дуэль! — хлестко, как выстрел, выкрикнул Коршунов.
Вяземский тут же поднял левую руку перед грудью ладонью вверх и над ней засиял оранжевый огонек. Пальцы правой руки он словно обмакнул в этот огонек и ловко стал чертить перед собой спираль. Я тоже время не терял и с места рванул ему навстречу.
Казалось бы между нами было всего два десятка шагов — где-то метров семнадцать, но пока я преодолевал их, Вяземский успел закончить создание защитного заклинания и между нами встала стена из огня. Обогнуть ее не вариант — она шла в полуметре от парня по кругу, заключив его в защитный цилиндр высотой в два метра. Я успел затормозить в последний момент, чуть не врезавшись в огненную пленку. Кожу лица обдало жаром. Сквозь языки пламени было хорошо видно ехидно ухмыляющегося Вяземского, что демонстративно поглядывал на своего секунданта. На пробу я попытался атаковать его брызгами. Пять крупных водных капель с громким шипением в мгновение ока испарились, едва коснувшись язычков пламени защитного барьера. Плевать! Это была не основная моя атака. Я с самого начала решил использовать то, что когда-то вырубило и меня и деда. Неудачное заклинание каменной пули, когда вместо энергии земли была применена моя — водно-ментальная. Я хорошо помнил, как завертевшаяся юлой энергия легко добралась до деда. А ведь на нем тогда был активирован защитный артефакт! Тогда я это не понял, он мне после об этом обмолвился, когда мы шли с полигона после обучения водной магии в его кабинет.
Сложив пальцы правой руки в подобие квадрата, я напитал кончики силой и мысленным посылом соединил их в условном центре квадрата. А когда там начала раскручиваться юла моей энергии, «толкнул» ее вперед — прямо в лицо озадаченно смотрящему на меня Вяземскому. Не будь у меня форы в тридцать секунд, пришлось бы еще попотеть, чтобы уворачиваясь от атак противника создать это недозаклинание.