А барон де Ре? Что же Жиль? Неужели он забыл свою подопечную?
Жиль де Ре узнал о пленении Жанны не сразу, он действительно пытался вернуться к мирной жизни в своей Бретани, снова охотился, много читал, много времени проводил с любимой Катрин, ездил из замка в замок. Они с женой перебрались в Машкуль из дедова Тиффожа, налаживали нормальную жизнь там. Но и Катрин, и Жан де Краон видели, что Жиля что-то гложет, и оба понимали, что это что-то – Дева, оставленная без присмотра. Первое время Жиль смеялся, что она, как дитя, стоит оставить без пригляда, обязательно во что-нибудь попадет, потом успокоился.
И все же, когда на дороге, ведущей к замку, показался гонец, торопивший лошадь, барон метнулся навстречу так, что Катрин с тоской поняла: спокойная жизнь закончена.
Гонец действительно принес нерадостную весть: «Дева в плену».
– У кого, у годонов?! – ужаснулся Жиль.
Тогда лучше гибель на поле боя, годоны не простят Жанне Орлеана, Патэ, Реймса…
– У бургундцев. У Жана Люксембургского.
Жиль совсем не знал Жана, но понимал, что до тех пор, пока Жанна не у годонов, ее можно попытаться выкупить.
– Король об этом знает?
Дурацкий вопрос, конечно, знает, ведь вестник прибыл от двора. И только тут Жиль сообразил поинтересоваться, кто же прислал страшную новость.
– Королева Иоланта.
– Хоть эта побеспокоилась…
Но тут же барон задумался: почему королева отправила своего гонца так далеко, к чему ей сообщать барону, если выкупить Жанну может Карл? И у него похолодело на сердце от понимания, что это вынужденный шаг, и сделать его королева могла, только если король Карл выкупать Деву не собирался!
– Я еду к королю!
Катрин только с тоской посмотрела вслед умчавшемуся мужу. Только начала налаживаться нормальная жизнь после нескольких лет отсутствия мужа, но одно известие о Деве, и снова все рухнуло. Обиженная супруга вернулась в замок Тиффож, сидеть в одиночестве в Машкуле ей не хотелось. Что за судьба быть замужем за одним из самых красивых, достойных и богатых людей Франции и не видеть его годами!
Жиль де Ре действительно примчался к королю, чем весьма удивил всех: самого Карла, шамбеллана Тремуйля, даже собственного брата Рене. И он оказался прав в своих худших подозрениях, король не собирался выкупать Деву!
Первой, кому нанес визит по прибытии Жиль, была королева Иоланта. Он видел, что женщина по-настоящему расстроена бедой Жанны, видно, успела все же привязаться к девушке. Что ж, она по-своему помогала строптивой глупышке, а что не получилось, не ее вина. Был, правда, на душе у королевы грешок – это она постаралась, чтобы о Жанне расползлись слухи про вечера и одежду, но это же такая мелочь…
Королева сообщила и немыслимую цену, которую за Деву предложили годоны – десять тысяч ливров! Это цена даже не принца, попавшего в плен, это цена самого короля. Карла оскорбила названная цифра, слишком высоко ценили враги Деву, столько бы он и сам не дал. Если честно, то он не собирался давать вообще ни ливра, Жанна попала в плен очень кстати, когда Карл не знал, что с ней делать. Непокорная Дева отправилась в Компьень, улизнув от приставленных к ней соглядатаев, ни защищать город, ни выкупать теперь девушку король был не намерен, хотя Филипп Бургундский прислал недвусмысленный намек, мол, как Карл относится к возможности не просто перемирия, как по поводу Парижа, а заключения настоящего мира, и между прочим сообщил, что у него в плену та, что называет себя Девой.
Карл и без сообщения Бургундца знал, что Жанна у него в плену, и сделал вид, что намека не понял. Все бы складывалось хорошо, но вдруг из своей Бретани примчался барон де Ре и стал даже не просить, а требовать, чтобы король выкупил его подопечную.
Карл поморщился:
– Барон, противники предложили герцогу Бургундскому огромную сумму – десять тысяч ливров. Вы желаете, чтобы я в угоду глупым выходкам зазнавшейся Девы разорил Францию?
Барону хотелось сказать, что до разорения от такой суммы, хотя она и велика, Франции далеко, а глупой выходкой назвать попытку спасти Компьень мог только тот, кто сам ничего не делает, сидя во дворце. Но пока Жиль счел за лучшее промолчать.
И тут Карл сам дал ему повод для укора:
– К тому же вы прекрасно знаете, что я вынужден возвращать долги, сделанные за последнее время отнюдь не на развлечения, а на военные походы. А это куда важнее, чем разбрасываться такими суммами, отдавая их Бургундцу, на эти деньги он наймет новые отряды против меня же!
Карлу казалось, что он нашел действительно основательную причину даже не обсуждать вопрос о выкупе Девы у Бургундца – возможность для герцога на деньги за Жанну нанять новых людей для борьбы с самим же Карлом! Но Жиль увидел другое:
– Ваше Величество, ссуженные мной суммы значительно превышают ту, что Бургундец запрашивает за Деву. Я согласен, чтобы вы не возвращали их, направив герцогу. Обещаю, что, вернувшись, Дева не будет больше досаждать вам, я верну ее домой под присмотр отца. – Барон попытался шуткой немного сгладить свое требование, но не удалось.
Находившийся тут же де Тремуйль (куда ж без него?) вытаращил на кузена глаза: он что, с ума сошел?! Столь открыто напоминать королю о долгах, не говоря уже о Деве, которую тот теперь не переносит на дух!
Сам Карл тоже вскочил, почти забегал по толстому ковру, покрывавшему пол (Карл не мог видеть голые полы после покушения, когда под ним провалились подпиленные доски и несколько придворных погибло, хотя он сам не получил ни царапины), ставший в последние месяцы уверенным и даже несколько грациозным, Карл снова неуклюже выкидывал ноги, его лицо пошло красными пятнами, а веко задергалось.
– Повторяю, я не намерен тратить сумасшедшие деньги на выкуп сумасбродной девчонки! А если она завтра попадет в плен еще к кому-нибудь, вы предложите выгрести казну дочиста?!
Барон с трудом сдержался, чтобы не возразить по поводу сумасбродной девчонки, но из-за денег взорвался.
– Я же согласился, чтобы вы весь долг мне потратили на выкуп Девы! – Глаза Жиля де Ре не просто сверкали, они побелели от бешенства.
Карл чуть смутился такому напору, но короля спасла его привычка выглядеть сонным. Он прибегнул к испытанному средству – снова прикинулся нерешительным, надеясь, что де Тремуйль выручит, и не ошибся.
Тремуйль усмехнулся:
– Жиль, не забывай, что кроме твоих интересов есть еще и другие.
Кузен перестал быть самым богатым человеком Франции, потратив немыслимые деньги на военные дела Карла, а потому отношение к нему у шамбеллана изменилось. Неужели этот глупец не понимает, что король никогда не вернет ему долги? А уж тратить такие деньжищи на выкуп девчонки, которую нарочно сдали англичанам? Даже Карл не способен на такую глупость!
– Она же короновала вас!
Карл неприятно усмехнулся:
– Барон, очнитесь. Не стоит заходить так далеко ради деревенской девки. Если бы не армия, нанятая на ваши средства, никакая Дева ничего не смогла бы.
– Так верните мне их! И я выкуплю Жанну! Если это мои средства, то мне решать, на что их потратить.
Лицо Карла перекосила гримаса почти презрения, он обернулся к шамбеллану:
– Сир, объясните своему кузену, что таким тоном не разговаривают с королями.
Карл повернулся, чтобы уйти, и Тремуйлю с трудом удалось удержать за рукав рванувшегося следом де Ре. Шамбеллан зашипел кузену:
– Жиль, прекратите истерику!
Де Ре и сам понял, что выглядит глупо, он стоял, неимоверно злой от бессилия, с раздувающимися ноздрями, даже усы, кажется, топорщились. Но стоило за Карлом закрыться двери, как он впился теперь в лицо Тремуйлю:
– Заставьте короля выкупить Деву! Ее же сожгут!
Тот отмахнулся:
– Да не сожгут ее, выпустят.
– Лжешь! – Глаза Жиля жгли лицо кузена, но тому не привыкать, спокойно усмехнулся:
– Не думай, что один ты такой добрый. И не лезь в дела короля, наплачешься!
– Откуда вы знаете, что не сожгут?
Тремуйлю лгать не привыкать:
– Епископ поможет.
Епископ Шартр далеко, пока этот ненормальный доберется до Реймса, пока сумеет взять за глотку епископа, много воды утечет, будет поздно бушевать. Надо же, какой спаситель выискался! Было бы кого спасать! Ведьму, которая слышала Голоса! А то, что она была во главе войска, так это ерунда, во главе был сам Жиль де Ре и вон герцог Алансонский. Сделали из пастушки знамя, а теперь сами за него страдают. Герцог оказался умнее, вовремя от этой пастушки сбежал и занялся своими делами. Почему бы и Жилю не поступить так же, не то этот глупец окончательно рассорится с Карлом, а тень падет и на самого Тремуйля.
Такой поворот дела совершенно не устраивал шамбеллана, положение которого при короле и без этих неприятностей слегка пошатнулось. Теперь у короля появились деньги, а главное, земли, с которых их можно требовать, и он не так уж нуждался в услугах Тремуйля. Правда, и отдавать старые долги тоже не стремился. Но у шамбеллана ума больше, чем у заносчивого де Ре, он не торопился требовать оплаты долгов, это рискованно, можно оказаться с деньгами, но без головы.
А вот Жиль словно закусил удила, и теперь Тремуйлю предстояло осторожно успокоить кузена, чтобы не натворил дел, способных погубить всю родню, с него станется…
Черные глаза Жиля все буравили лицо кузена, а тот уже размышлял совсем о другом.
– Епископ, говоришь? А если я съезжу в Реймс и спрошу?
Едва не выругавшись на неугомонного барона, Тремуйль фыркнул, передернув толстыми плечами:
– Езжай куда пожелаешь, только оставь меня и короля в покое!
Ехать в Реймс не пришлось, все объяснила королева Иоланта:
– Никто ни о чем договариваться ни с герцогом, ни с годонами не собирается. Дева давно не нужна ни Карлу, ни тем более епископу. Я же предлагала этой глупышке быть просто при дворе, была бы жива…
Королева Иоланта была по-своему права, но Жанне это никак помочь не могло. Жиль де Ре понял, что спасти Деву, выкупив ее у Бургундца, может только один человек – барон де Краон. Жиль метнулся к деду.