Но сегодня привычный режим дня императорской семьи оказался сломан. После второго завтрака, ничего не сказав супругу, Мария Владимировна приказала подготовить бензиновый катер, который отвез ее туда, где на якоре стоял плавучий госпиталь «Енисей». Вернулась она в Зимний дворец к полудню и тут же направилась в Готическую библиотеку к мужу.
– Михаил-сама, – сказала она супругу, когда библиотеку покинул очередной посетитель, – я была у доктора на «Енисей» и проверила свои подозрения. Все подтвердилось, Михаил-сама, я беременна уже шесть недель, и у нас скоро будет малыш. Вот. Через месяц доктор возьмет анализы и скажет – кто у нас будет – мальчик или девочка.
Надо ли говорить, что все прочие дела в этот день были заброшены, а в Зимний дворец на совещание собрались самые близкие к императору люди. Ведь пока у него нет законного наследника, будущее династии и самой империи находится под угрозой, ибо все прочие, способные наследовать ему, страшно далеки от интересов государства. К тому же они обладают такими зыбкими правами на трон, что, в случае внезапной смерти Михаила, между ними наверняка вспыхнет свара, которая перерастет в кровавую смуту.
Лучшим выбором из всех худших в таком случае мог бы стать Сандро. Но его место в очереди на трон было строго за печкой. Сын последнего сына императора Николая I мог получить трон только в том случае, если внезапно вымрет весь клан Романовых, в том числе и три его старших брата: Николай, Михаил и Георгий.
Выходом могло бы быть «урезание» императорской семьи вплоть до потомков императора Александра III. Но тогда будут иметься в наличии только четыре наследницы – дочери императора Николая II. Препятствием к такому решению была скрытая гемофилия, которую они, возможно, унаследовали от своей матери. И законно отстранить дочерей Николая от престолонаследия, чтобы вывести вперед потомков Ольги или Ксении, без доказательств наличия гемофилии у всех четверых никак не получится, не говоря уже и о том, что за спиной каждой из девочек может собраться своя дворцовая клика, которые вступят между собой в непримиримую вражду. В этих условиях рождение у императорской четы сына или дочери (но все же желательно сына) отводило риск возможной смуты из-за престолонаследия в область гипотетической псевдореальности.
Часть 2Багряная осень
10 сентября (28 августа) 1904 года.
Петербург. Конспиративная квартира ГУГБ
на Кирочной улице, дом 48.
Глава ГУГБ Тамбовцев Александр Васильевич
– Это страшные люди, ваше превосходительство, – агент, которого я внедрил в боевую организацию эсеров-максималистов, был взволнован и даже не пытался скрыть свое волнение.
А ведь мне рекомендовали его как самого смышленого и хладнокровного сотрудника Нижегородского охранного отделения. «Сосватал» этого парня мне Михаил Игнатьевич Познанский, воспользовавшись своими «фамильными» связями – его отец служил начальником Нижегородского губернского жандармского управления. Нам нужен был агент, который ранее не засветился ни в Питере, ни в Москве. Очень хотелось, чтобы никто, даже случайно, не заподозрил в нем агента охранки.
Когда Никита – так звали агента – прибыл в Санкт-Петербург из Нижнего Новгорода, я тщательно проинструктировал его перед тем, как вывести на людей, хорошо знающих Михаила Ивановича Соколова – лидера эсеров-максималистов. Среди своих единомышленников Соколов был более известен как Медведь.
– Главное – не суетись и не спеши, – говорил я Никите. – Помни, что эсеры должны понять, что ты нужен им, а не наоборот. Прикидывайся недалеким увальнем, который своей головой старается не думать, предпочитая слушать тех, кто умнее его. Я думаю, что как волжанин – главарь максималистов был родом из Саратовской губернии – Медведь будет испытывать к тебе определенные симпатии. Как-никак земляк. Но ты старайся поменьше рассказывать о себе – случайно можно проговориться и сказать лишнее. Сам в террористы не лезь – тебе это не надобно. Помни – Медведь очень любит проверять своих боевиков, предлагая им для начала убить какого-нибудь городового или сотрудника охранки. Если ты не сможешь это сделать, то тогда убьют тебя. В этом отношении у них очень строго. Если боишься – скажи мне сразу, – я в обиде не буду. Мне нужен человек, который сделает свое дело без дрожи в коленках. Так что в случае твоего отказа я зла на тебя держать не буду, а просто снова отправлю в Нижний. Ты же о нашем разговоре должен забыть навсегда.
– Не беспокойтесь, ваше превосходительство, – Никита прямо и смело смотрел мне в глаза, что мне понравилось – не хитрит и не пытается изображать рвение и старание, – я этих иродов никогда не боялся, думаю, что и сейчас не испугаюсь. Вот вам истинный крест, – он размашисто перекрестился.
– Ну, что ж, Никита, тогда слушай и запоминай. Медведь и его банда готовят покушение на министра иностранных дел Российской империи господина Дурново. Ну, и возможно, на кое-кого повыше…
– Неужели на государя-императора? – удивленно охнул Никита. – Вот ведь злодеи какие!
– Действительно, они злодеи, которых свет не видывал, – согласился я. – Человека для них убить – что муху прихлопнуть. Потому я и прошу тебя поберечься. Значит, так. Мы подготовили для тебя рекомендательное письмо от одного из ваших нижегородских эсеров. Тебе фамилия Долгополов известна? Нифонт Иванович Долгополов – он в ваших краях, как я слышал, птица высокого полета среди социалистов-революционеров.
Никита, услышав знакомую фамилию, кивнул мне.
– Как не слышать – слышал. Он вроде в Канавине в больнице работает старшим врачом.
– Все правильно. – Я достал из своей рабочей папки конверт с письмом. – Так вот, наши люди, хорошо знающие его почерк – ведь врач столько всего пишет за день, – подготовили от его имени весточку для Медведя. В ней Долгополов передает ему привет и рекомендует тебя как идейного эсера, за которым начала ходить местная охранка. Потому-то тебе срочно и понадобилось уехать из Нижнего. Ну, а ты в разговоре с Медведем невзначай скажи ему, что в Питере тебя приютил твой двоюродный брат, который работает в Новой Голландии истопником. Дескать, печки топит, дрова колет и, что самое главное – имеет доступ практически во все помещения. Сейчас, летом, он ремонтирует некоторые помещения Новой Голландии – где-то подкрашивает, где-то штукатурит. Потом ты пожалуйся, что брательник твой страшный скупердяй, и что он готов за копейку удавиться. Мол, собирает по рублику, чтобы скопить деньжонок побольше и уехать домой в Нижний. Хочет он там начать свое дело. Купцом стать или хозяином лавки.
– Все понятно, ваше превосходительство, – Никита кивнул. – Я все так и сделаю. Только надо обговорить – как мне с вами связываться. Ведь о том, что я работаю на вас, никто больше знать не будет?
– Не будет, – успокоил я Никиту, – кроме нескольких моих людей, за которых я ручаюсь, как за себя. У меня нет никакого желания брать грех на душу, подвергая тебя смертельной опасности. Встречаться с тобой будем здесь, в этой квартире, в разное время и в разные дни. Вот тебе бумажка – здесь все написано – в какой день недели я буду здесь ждать тебя. Запомни, а потом отдай ее мне. Если кто тебя здесь увидит, то скажи, что у тебя тут зазнобушка живет. Мы тебе ее для правдоподобности организуем, – я лукаво подмигнул Никите, – не бойся, девица и в самом деле симпатичная и покладистая. Если же тебе понадобится срочно со мною встретиться, то ты передашь мне просьбу об этом через своего «брательника». Он действительно работает в Новой Голландии, но только, как ты сам понимаешь, не истопником.
Соответствующим образом проинструктированный мною Никита стал искать подходы к Медведю. И нашел их довольно быстро. Через неделю, при встрече со мной, агент сообщил, что завтра он встречается с Соколовым в Юсуповском саду. Там и состоится разговор. Я вручил Никите дешевые карманные часы с крышкой и цепочкой, которые с удовольствием покупали фабричные рабочие, приехавшие в Питер на заработки. В них было встроен «жучок», с помощью которого можно было прослушать и записать беседу моего агента с Медведем. Я вкратце рассказал Никите, как пользоваться этим девайсом, и пожелал ему удачи.
На следующий вечер я у себя в Новой Голландии внимательно прослушал запись его разговора с Соколовым. Как и ожидалось, Медведь больше говорил о посторонних вещах, хотя и попытался несколько раз подловить Никиту, проверяя его – действительно ли он с Нижнего Новгорода и насколько хорошо он знает тамошние реалии. Но тот, молодец, держал ухо востро и не прокололся, сумев произвести хорошее впечатление на Медведя. Как я и ожидал, главного террориста очень заинтересовал «брательник» Никиты, работающий в Новой Голландии. Но тему эту, как я и предполагал, Соколов с ходу развивать не стал. Он попрощался с Никитой, договорившись с ним встретиться через три дня здесь же, в то же время.
Сам Соколов вышел на Садовую и отбыл на извозчике в неизвестном направлении. Мы не пустили за ним наблюдение, не желая спугнуть Медведя. А вот хвост, пущенный за Никитой, мы заметили. Неприметного вида мужчина – внешностью смахивающий на бедного студента – проводил его до дома на Галерной, в котором проживал «брательник» из Новой Голландии и в котором, согласно легенде, остановился и сам Никита.
А вот вторая встреча Никиты с Медведем была для нас куда более интересной. Из нее мы узнали, что подготовка к покушению на Дурново идет полным ходом. Соколов решил взорвать министра, используя для этого большое количество взрывчатки, упаковав ее в деревянные ящики, которые будут уложены на телегу ломового извозчика. В общем, что-то вроде покушения на Наполеона в 1800 году на улице Сен-Никез. В наше время с помощью заминированных автомобилей террористы всех мастей отправили на тот свет тысячи ни в чем неповинных людей.
– Ваше превосходительство, – взволнованно докладывал мне потом Никита, – этот ирод ведь что придумал! Он сказал извозчику, который должен привести в действие адскую машину, что взрыв произойдет через минуту после того, как тот дернет за веревочку, приводящую в действие часовой механизм. И извозчик успеет отойти подальше. А на самом деле, как мне шепнул Медведь, адская машина сработает сразу. «Никита, – сказал он мне, смеясь, – нам нужны герои, о которых народ после их смерти будет слагать песни, а новые чистые души придут к нам, чтобы отдать жизнь за свободу». Ваше превосходительство, вы только представьте – несколько пудов взрывчатки рванут на набережной Мойки у здания Министерства иностранных дел, когда к ней подъедет карета с господином Дурново. Сколько невинных людей при этом погибнет! Ведь не только карету министра разнесет в щепки, но и само здание может рухнуть! Это убийцы, это отпетые душегубы!