На ум пришло такое слово, как «роскошная». Такая фраза, как «щедро наделенная природой». Настоящая Боадицея [1].
Настоящая англичанка. Настоящая женщина. Настоящая воительница.
Он закончил перевязку. Больше тут ничего не поделать. Нужно ждать помощи.
Боадицея, вздохнув, присела на корточки.
Джек, наоборот, встал, отряхнул пыль и протянул ей руку.
Она смотрела мимо него на дорогу, но каким-то образом заметила его движение и подала руку. Поднявшись, она еще раз осмотрела пострадавшего.
— Ближайший дом — особняк Уорнфлитов. Хорошо бы доставить его туда.
Она снова его удивила. И не только тем, что предложила его дом.
— Возможно, мы сумеем найти какое-то подобие носилок, — сказал Джек и обошел фаэтон.
Одна дверь была разбита, вторая — цела, но слишком коротка.
— Это сойдет?
Джек обернулся. Боадицея показывала на задок фаэтона.
Подойдя ближе, он исследовал длинную, слегка изогнутую доску, которая отошла при падении.
— Посторонитесь, — велел он.
Леди, разумеется, не сдвинулась с места. Только скрестила руки. Джек пожал плечами, дернул за доску и подтащил ее к раненому. Незнакомка пошла следом. Вместе они дружно подняли пострадавшего и уложили на доску. Боадицея исчезла за фаэтоном, но вскоре появилась снова с саквояжем в руках. Поставила, щелкнула замочком.
— У него наверняка есть еще галстуки. Мы можем привязать его к носилкам.
Джек, не позаботившись кивнуть — она все равно на него не смотрела, — отправился к лошади. А когда вернулся, Боадицея уже привязывала страдальца галстуками к доске.
— Пожалуй, это его удержит.
Джек проверил узлы: они были вполне надежны. Нагнувшись, он обмотал незнакомца поводьями. Леди следила за каждым его движением. Когда он закончил, она царственно кивнула:
— Прекрасно!
После чего, отряхнув пыль с юбок, поставила саквояж на доску у ног незнакомца и показала на дорогу:
— Дом меньше чем в четверти мили отсюда.
Около четверти мили. Большую часть дороги занимает длинная подъездная аллея. Остается надеяться, что Григгс и дворецкий Хоулетт содержат аллею в хорошем состоянии.
Ведя Челленджера в поводу, Джек пошел рядом с Боадицеей, которая уговаривала гнедую идти ровным размеренным шагом. Поводья натянулись. Импровизированные носилки довольно гладко волочились по сухой земле.
Довольный тем, что они сумели помочь раненому, Джек повернул голову к спутнице. Ни шляпы, ни перчаток. Должно быть, она живет совсем близко.
— Вы живете где-то в округе?
— В доме приходского священника.
Джек нахмурился.
— Здешним священником был Джеймс Олтвуд.
— Был и есть.
Джек вспомнил ее руки. Ни кольца, ни намека на то, что она когда-нибудь носила таковое. Он ждал, что она пояснит, в чем дело, но леди молчала.
— Как вы оказались на дороге? — спросил он.
Она взглянула на него, глаза ее оказались темно-карими. Немного темнее, чем волосы.
— Я собирала грибы в поле. — Она показала налево. — Вон там, на холме, растет старый дуб. Под ним всегда много грибов.
Джек тоже это знал.
— Я услышала грохот, бросила корзинку и прибежала сюда. — Она подняла руку к волосам и поморщилась: — Моя шляпа куда-то подевалась.
Но это обстоятельство, похоже, ее не слишком волновало. Бросив на Джека взгляд исподлобья, она осведомилась:
— А вы куда направлялись?
— В поместье, — коротко ответил Джек и, хотя ощутил ее пристальный взгляд, скрыл мрачную улыбку, отказываясь смотреть на нее.
Что же, и он, в свою очередь, не станет ничего пояснять.
Они пошли молча, наслаждаясь чудесным утром. Их молчание было странным: сдержанным, настороженным, дружным. Конечно, Джек мог представиться, но она сама предложила его дом в качестве убежища для раненого. Если она узнает, что перед ней хозяин поместья, то может смутиться. Хотя Джек почему-то в этом сомневался. Он не стал играть по правилам общества, потому что… она была другой. А ему очень хотелось сбить с ее головы корону.
Справа уже виднелись ворота из кованого железа, по обеим сторонам которых росли два древних дуба. Вместе с Боадицеей они повели гнедую по широкой дуге, ведущей к длинной аллее. Джек непрерывно оглядывался. Большинство полей на милю вокруг принадлежали ему. Но эти акры, участок между аллеей и бурной речкой, притоком Фрома, и цветущие сады, были главными в его детских воспоминаниях.
Они поднялись на холм, откуда был виден весь дом. Джек заметил, что фасад был в превосходном состоянии, но будь на месте дома одни руины, на душе все равно стало бы тепло.
Боадицея продолжала смотреть на него с любопытством.
— Вас здесь ожидают? — спросила она.
— Не совсем.
Она прищурилась, но ничего не сказала. Только пошла быстрее, предоставив ему вести обеих лошадей. Джек не остановил ее.
Поднявшись на крыльцо; она дернула за шнур звонка. Джек остановил лошадей и стал выжидать.
Дверь открыл Хоулетт и, увидев гостью, низко поклонился:
— Леди Клэрис! Леди Клэрис?!
Но тут Хоулетт увидел его и расплылся в широкой радостной улыбке.
— Милорд! Добро пожаловать домой!
Боадицея отступила и медленно повернулась к нему. Хоулетт выбежал на крыльцо, но тут же остановился и позвал лакея Адама, который как раз высунул голову в дверь.
— Иди скажи Григгсу и миссис Коннимор — его милость вернулся!
Джек улыбнулся Адаму. Тот просиял и кивнул, прежде чем умчаться в дом. Хоулетт низко поклонился. Джек хлопнул его по плечу и спросил, все ли в порядке. Хоулетт заверил, что дела идут лучше некуда.
Скрип гравия возвестил о прибытии старшего конюха Крэбторпа. При виде Джека конюх улыбнулся:
— Я так и подумал, что это вы. Как обычно, слишком много суеты, — пояснил он. Заметив носилки, Крэбторп вскинул брови. — Что-то случилось?
— Фаэтон этого джентльмена перевернулся.
Кролер шагнул вперед и, нагнувшись, осмотрел раненого:
— Еще один молодой болван, у которого больше волос на голове, чем мозгов. Придется послать кого-нибудь из моих парней за доктором Уиллисом.
— Пошли, конечно.
Хоулетт отступил от носилок и, вспомнив о Боадицее, всплеснул руками:
— Леди Клэрис! Прошу прощения! Но, как видите, его милость наконец вернулся домой.
Улыбка смягчила лицо Боадицеи.
— Я вижу, — ответила она.
Обаятельная улыбка Джека имела свойство мгновенно очаровывать женщин, но на Боадицею она, очевидно, не действовала.
— Милорд! Вы вернулись!
На крыльцо выскочила миссис Коннимор в сопровождении более медлительного управляющего, тяжело опиравшегося на трость. Когда Григгс успел так одряхлеть?
В последующей суматохе Джек потерял из виду свою спутницу. Миссис Коннимор, не переставая восторженно щебетать, заключила его в крепкие объятия, после чего он постарался обратить ее внимание на раненого. Миссис Коннимор и Хоулетт немедленно призвали лакеев и велели перенести беднягу в постель. Кролер занялся лошадьми и заверил Джека, что уже послал конюхов убрать с дороги фаэтон.
Джек показал Адаму на саквояж. Когда толпа рассеялась, он обнаружил, что Боадицея все еще стоит на крыльце. Очевидно, она готовилась отомстить за умолчание.
— Я скоро приду, Григгс, — заверил Джек управляющего и взял под руку, чтобы помочь вернуться в дом. — Вижу, все в полном порядке. Благодаря, разумеется, вам.
— О нет… насколько я понял, у вас была весьма ответственная работа… но мы так рады, что вы вернулись.
— Я не смог так долго жить вдали от дома, — кивнул Джек, улыбаясь широко и искренне. — Идите, Григгс, я сейчас приду. Нужно поговорить с леди Клэрис.
— О да! — Григгс низко поклонился: — Прошу извинить нас, миледи.
— Разумеется, Григгс, — тепло улыбнулась она. — Не волнуйтесь.
В этот момент их взгляды встретились. Джек немедленно понял, что она не собирается так легко его простить.
Дождавшись, когда за Григгсом закроется дверь, Джек подошел к леди Клэрис.
— Вы барон Уорнфлит, — осуждающе заявила она.
Джек медленно наклонил голову, не в силах понять, в чем его обвиняют.
— А вы леди Клэрис…
— Клэрис Олтвуд.
Джек нахмурился, но прежде чем успел что-то спросить, она добавила:
— Джеймс — мой кузен. Я живу в его доме почти семь лет.
Значит, она не замужем. Похоронила себя в провинции эта леди Клэрис Олтвуд.
Похоже, она без труда читала его мысли. Губы ее сложились в тонкую линию:
— Мой отец — маркиз Мелтон.
Эти сведения заинтересовали Джека еще больше, но вряд ли он имел право расспрашивать, почему дочь маркиза осталась одна, а не стала женой какого-нибудь герцога. Но потом он снова взглянул в ее глаза и все понял. Эта леди не милая молодая наивная мисс и никогда таковой не была.
— Спасибо за помощь с раненым джентльменом. Теперь мои люди все уладят. Когда ситуация прояснится, я пришлю в дом священника записку.
Леди Клэрис слегка подняла брови и спросила:
— Но если вы Уорнфлит, значит, считаетесь еще и местным судьей, я права?
— Да, — нахмурился Джек.
— В этом случае…
Она глубоко вздохнула, и Джек впервые увидел в ее темных глазах некий намек на уязвимость… или тень страха?
— Вы должны знать, что случившееся с этим молодым человеком не было случайностью. Другой экипаж намеренно столкнул его с дороги.
И тут Джек вспомнил о черной карете, мчавшийся по направлению к Нейлсуорту.
— Вы уверены?
— Да.
Клэрис Адел Олтвуд с трудом подавила дрожь. Она никогда не выказывала слабости, и будь она проклята, если позволит Уорнфлиту, этому чересчур обаятельному блудному сыну, увидеть, насколько она расстроена.
— Сама я не видела, как все это произошло, и прибежала на шум. Но когда добежала до дороги, заметила, что другой экипаж остановился и мужчина, который им правил, спрыгнул на землю. Он обошел фаэтон и намеревался подойти к раненому. Однако, услышав мои шаги, обернулся, увидел меня и быстро пошел обратно. Вскочив на козлы, он взмахнул кнутом и уехал.